свободное плавание, часто даже не осознавая этого.
Конечно, Селене она посвятила больше нескольких часов, гораздо больше. Их встреча в поезде была чем угодно, только не случайностью. Она знала о Селене Мерфи практически все. Знала даже то, о чем Селена не догадывалась.
Такси Селены остановилось, водитель Энн покладисто притормозил. Он все еще болтал по телефону, счетчик продолжать начислять время поездки. Видимо, таксист понимал, что теперь его дело – сидеть и ждать. Энн смотрела, как ее стройная, изящная подруга выходит из такси, спеша нырнуть в двери фешенебельного дома. Под бордовым навесом у самого входа стоял швейцар.
Энн быстро щелкнула ее на телефон.
«Что ж, – подумала она, – дело спорится».
Энн наблюдала. Одарив швейцара дежурной улыбкой, Селена исчезла в роскошном вестибюле. Она сбежала к адвокату, своему бывшему. В единственное безопасное место, которое знала. Ей стоило выйти замуж за него.
Как бы много она ни разнюхала о Селене Мерфи, женщина, с которой она встретилась этим вечером, ее удивила. Энн ожидала увидеть измотанную, неуверенную в себе страдалицу, жаждущую снова исповедаться. Но сидевшая напротив нее женщина выглядела собранной и умной. Она держала себя под контролем. Она лгала, легко, намеренно. Она просчитывала вероятности.
Она оказалась сильнее и сообразительнее, чем предполагала Энн. Нехорошие качества для цели.
– Ты занимаешься не тем. – Снова папуля. – Это неправильно, в деле не должно быть личного интереса. Я учил тебя другому. Причины, по которым ты ее выбрала, совершенно нелогичны. Сворачивай операцию.
– Знаю, знаю, – пробормотала она вслух, вздрогнув от звука собственного голоса.
Но таксист, если он вообще услышал ее слова, вероятно, решил, что она тоже кому-то позвонила. Она ощутила волнение, которое быстро накалилось, превратилось в кипящий гнев. Нет, это был не гнев. Это было что-то более темное, более злое.
– Ярость, – подсказал папуля. – Поддаваясь ей, мы начинаем работать небрежно. А в нашем деле разгильдяйство – убийственно. Ты ведь помнишь?
– Ну, что? – поинтересовался водитель, перехватив ее взгляд в зеркале заднего вида. – Куда дальше? Ждем? Счетчик работает.
Она перебрала варианты. Она уже нарушила сотню правил из-за Селены. Пришло время отступить. Собраться с силами. А потом повысить градус и добавить происходящему динамики.
– В Центральный парк, – скомандовала она.
Такси тронулось, водитель безостановочно трещал по телефону. Интересно, с кем он говорил?
– Помнишь Бриджит? – спросил папуля, материализуясь рядом с ней. Она подскочила от неожиданности. В последнее время он являлся ей тенью. Возникал. Исчезал. Но теперь он сидел рядом, из плоти и крови. Она потянулась к нему, но он тут же растворился в воздухе.
– Как я могла забыть? – ответила она, глядя в окно. Такси нырнуло в парк.
Глава двадцать вторая
Перл
Они с папулей снова снялись с места. Тот милый маленький домик в Пекосе казался теперь смутным воспоминанием. С тех пор они успели пожить в уединенной хижине на окраине Боулдера, на ветхом ранчо в Амарилло, в двухэтажном доме в Финиксе. Она представлялась Мэри, Бет, Сарой. Папуля – Джимом, Крисом, Биллом.
Папуля – мрачный, как она предпочитала характеризовать подобные его настроения, – сидел за рулем их подержанного «Вольво».
Когда дела шли плохо или не так, как он ожидал, или если что-то его злило, он выпадал. Взгляд пустел, дар речи словно пропадал. Поначалу эти состояния ее пугали. Однажды он впал едва ли не в кататонический ступор – сидел на диване, неотрывно глядя в темный камин. Она перепробовала все, пытаясь вытянуть из него хоть слово. Говорила. Вопила. Плакала. Трясла его. Даже ударила. Наконец она обессиленно легла на пол у его ног и стала ждать. Когда он наконец пришел в себя, то ничего не помнил о последних нескольких часах.
– Прости меня, – только и сказал он. В тот день он обнял ее – и она не отстранилась, хотя физический контакт между ними случался редко. – Иногда со мной такое происходит. Просто пережидай эти моменты.
Они вернулись домой – она обожала этот коттедж в Финиксе, – и он тут же, не сказав ей ни слова, кинулся собирать вещи. Она последовала его примеру, не выспрашивая о причинах. Возможно, за годы жизни со Стеллой она привыкла считывать невербальные сигналы и действовать быстро и беспрекословно. Все ее и папулины вещи поместились в один чемодан на колесиках. Она проверила, ничего ли они не забыли. Потом они рьяно принялись за уборку, призванную скрыть следы их пребывания в доме. Во всяком случае, они постарались как следует вычистить жилище.
Это произошло на горячих красных равнинах Финикса. Народ здесь отличался особенным дружелюбием и улыбчивостью, в городе царила типичная юго-западная атмосфера мира и любви. «Подружкой» папули стала бухгалтер средних лет, которую он нашел в приложении для знакомств, – Бриджит.
О чем мечтала цель? Это было первое, что следовало выяснить.
И цели охотно делились своими желаниями. Оставалось только внимательно слушать. И наблюдать.
Они не всегда озвучивали это напрямую. Иногда они вовсе не догадывались о своих истинных стремлениях. Но их выдавали укладка, макияж, одежда. Любимая песня, книга, фильм. Рассказы о родителях, язык тела, взгляды – в глаза или в пол, зеркала, мимо которых они проходили, в которых любовались собой – или которые предпочитали не замечать.
Легче всего было с незамужними женщинами среднего возраста. Они ждали сказку – ту, что им всю жизнь обещали. Мечтали о принце, который окупит всех расцелованных ими лягушек – если таковые вообще имелись на их счету. Жаждали романтики, внимания, любви, способной затмить множество холодных ночей, ломящийся от платьев подружек невесты шкаф, проведенное в одиночестве Рождество. Хотели объяснить все эти годы простым «я так долго ждала тебя».
Папуля был хорош. Он был очень, очень хорош в воплощении женских грез.
Он умел прикидываться любящим, внимательным, почтительным. Умел слушать. Умел решать проблемы. Был рукастым, мог починить сломанные вещи – и охотно это делал. Готовил, в конце концов.
Энн – как и Мэри, и Бет, и все прочие девушки, которыми она называлась, – тоже была хороша. Она стала вишенкой на его торте. Ребенок, воспитанный работающим отцом-одиночкой. Девочка, надеющаяся найти мать и подругу, но достаточно взрослая, чтобы позаботиться о себе. Они готовы были принять жертву в свою семью. Молоденькую девушку подобная перспектива могла бы испугать – но только не женщину, переживающую о том, что упустила свое счастье: настоящую любовь, детей, внуков. Для нее Энн входила в призовой фонд.
И она превосходно справлялась со своей ролью. Ей редко приходилось играть вживую, обычно она общалась с жертвами онлайн: по электронной почте и время от времени – по «Фейстайм». Поначалу она строила из себя