– Прекрасно. – Роберт прикоснулся пальцами к шляпе, прощаясь с Дельфи, слегка поклонился Арни и повел Рейчел к двери. – Вы все мне расскажете по дороге на ранчо.
Лейн нарочно изгнал из головы все мысли о Рейчел, чтобы сосредоточиться на первоочередной задаче. Найдя Шильда там, где он его спрятал – в глубоком овраге за пределами Ласт Чанса, – он направился прямиком на ранчо «Кончик хвоста». На полдороге туда он встретил Рамона, и тот настоял на том, что проводит Лейна.
– Ваши дядя и тетя дома, – начал разговор обычно молчаливый Рамон.
– Я виделся с Чейзом вчера – недолго, – отозвался Лейн.
Рамон внимательно оглядел его из-под широких полей своего сомбреро.
– Вчера явилась толпа людей, которые искали вас. Вижу, что ваша жизнь не изменилась.
– Наверное вы удивились, – проговорил Лейн. И помолчав, добавил: – Не скажете ли чего мудрого, Рамон? Я помню, вы по каждому поводу приводили пословицу.
– В другой раз, дружище.
Они ехали молча, точно так же, как ездили в те времена, когда Лейн пас стада на этом ранчо своего дяди. Кони галопом взяли подъем, и стали видны дом и хозяйственные постройки. «Интересно, – подумал Лейн, – привыкну ли я когда-нибудь к виду этого огромного дома, в котором теперь живут Чейз и Ева».
Дом, окрашенный в приглушенные голубые и серые цвета, кое-где кокетливо тронутый розоватым, что напоминало ему о Еве, был так велик, что вполне мог назваться дворцом. На крыше в разных местах торчали четыре каминные трубы, из стен всюду выступали эркеры. Они привязали коней к коновязи у задней веранды. Лейн оглянулся на длинный низкий дом, стоящий в нескольких ярдах от новой постройки. В этом доме он родился, но у него не было чувства, что он вернулся домой. Он не был здесь счастлив. А если и был, то это время для него прошло так давно, что он его не помнил. С тех пор, как Лейн в последний раз видел старый дом, его отремонтировали и покрасили.
Рамон вошел в кухню нового дома, не постучавшись, и Лейн вслед за ним переступил через порог. Льюси, светловолосая жена Рамона, жарила на плите яичницу из золотисто-желтых яиц и маисовые лепешки. В другой части кухни за круглым дубовым столом, залитым солнцем, сидели маленькие копии Чейза и Евы – темноволосый, темноглазый мальчик и маленькая девочка с головой, покрытой ярко-рыжими завитками. Оба они с любопытством смотрели на Лейна.
Лейн кивком головы поздоровался с женой Рамона, а потом подошел к столу. Глядя на детей, он попытался вспомнить, сколько им лет – Рейчел говорила ему об этом.
– А вы кто? – спросила девочка.
Глаза у нее были зеленые, круглые и яркие, в точности как у матери.
– Я – Лейн Кэссиди. А вы кто?
– Вы – дядя Лейн? – воскликнул мальчик. – Я тоже Лейн Кэссиди. Ма и па назвали меня в честь вас. – Он соскочил со стула и, обежав вокруг стола, остановился рядом с Лейном. – Вы тот, кого все искали вчера. Вы, наверное, их видели. – В его голосе бы такой трепет, что Лейну стало неловко. – Вас искала целая ужасная толпа. Это было чертовски здорово!
Девочка стала на колени на стуле и посмотрела сверху на брата.
– Я все скажу, Лейн Кэссиди. Я скажу ма, что ты опять чертыхался. – И обратившись к дядюшке, она гордо сообщила: – меня зовут Элли, и мне пять лет.
Лейн протянул руку маленькой красавице.
– Рад познакомиться.
– А у вас дела плохи, дружище, – сказал Лейн-младший, – Па вчера был так взбешен – в жизни такого не видел. Ма говорит, чтобы он успокоился и подождал, что вы скажете, но па думал, что вы больше сюда не приедете. А вы взяли и приехали. – И мальчик добавил, потирая руки от восторга: – Вот поскорее бы все это увидеть!
К столу подошла Льюси, неся завтрак для детей. Обойдя Лейна, она поставила тарелки на стол. В животе у Лейна заурчало так громко, что Льюси кинула на него быстрый взгляд и улыбнулась.
– Рамон пошел сообщить мистеру Кэссиди, что вы здесь. Могу я предложить вам позавтракать?
– С удовольствием, – кивнул Лейн. – Если вас не затруднит.
Он смотрел, как эта стройная белокурая женщина вернулась к плите, и опять подивился, где это Рамон нашел такую: «Кончик хвоста» был довольно далеко от дорог, и насколько ему было известно, управляющий редко бывал в городе или где-нибудь еще. Хотя, впрочем, с тех пор как Лейн в последний раз видел Альварадо, прошло десять лет, а Лейн лучше, чем кто бы то ни было, знал, как меняется положение дел, если человек этого захочет.
Дети продолжали внимательно изучать гостя, а он взглянул в сторону коридора и пристроил шляпу себе на бедро. Он подождал, пока Льюси приготовит ему завтрак, и когда она подошла к нему и подала тарелку, он поблагодарил ее и спросил:
– Как это вы оказались здесь?
Женщина вспыхнула, как малина, и заправила за ухо выбившуюся прядь волос.
– Я… я работала когда-то с Евой. В Чайенне.
– Танцовщица?
– Была. Ее родственница сказала мне, что Ева вышла замуж за хозяина большого ранчо неподалеку от Ласт Чанса, и я приехала к ней на один день – повидаться. Я тогда попала в такое положение, в какое лучше не попадать, но несмотря на это Ева встретила меня с распростертыми объятиями и сказала, что я могу пробыть здесь столько, сколько мне нужно. – Она пожала плечами. – Эта поездка оказалась самой удачной из всех моих поездок. Потому что я встретила Рамона, и он попросил меня выйти за него замуж.
Лейн отдал шляпу Льюси, потому пошел к столу с тарелкой в руках. Элли сказала.
– Садитесь рядом со мной, дядя Лейн.
– Он будет сидеть рядом со мной. Я его тезка, а не ты. – И Лейн-младший показал сестре язык.
– Так нельзя делать, – заметил Лейн, усаживаясь между детьми.
– Ага. Ага. Сделаешь еще раз, и я пожалуюсь, – пригрозила Элли и тряхнула головой, отчего ее огненные кудри подпрыгнули.
Лейн возразил племяннице:
– А ябед никто не любит. – И тут же почувствовал себя грубой скотиной, потому что глаза девочки наполнились крокодиловыми слезами, которые тут же покатились по ее лицу.
– Ну, ну. Я прошу прощения, – Лейн наклонился к Элли и, не зная, что делать в такой ситуации, неловко погладил ее по головке.
Лейн-младший, ничуть не встревожась, сунул в рот хороший кусок яичницы и пробормотал:
– Не ловитесь на эту удочку, дядя Лейн. Она может зареветь, даже если у нее упадет шляпка. И это ничего не значит: ма говорит, что Элли унаследовала это от Эберхартов – они все были актерами и актрисами. Мы только что приехали из Калифорнии, мы туда ездили повидать бабушку и деда, и там…
– Лейн!
Ева Эберхарт Кэссиди ворвалась в комнату с театральными жестами, которые она унаследовала от своих предков-актеров. Ее рыже-золотые волосы были собраны в высокую растрепанную, но красивую прическу. Кроме юбки, на ней была накинута ночная кофточка с поясом. Между полами кофточки из пурпурного атласа виднелся кружевной лиф малиново-желтой сорочки.