– Я люблю вас, Рейчел.
– Я знаю.
Она испугалась. Так испугалась, что сердце ее чуть не разорвалось. Лейн конечно же, слышит, как оно бьется. Конечно, он почувствовал ее страх.
– Вы же знаете, от вас зависит то, что будет дальше, – мягко проговорил он.
– Я знаю.
– И что же будет, учительница? – ничего неуважительного не было в его словах, он произнес это слово очень ласково.
– Я хочу… – слова застряли у нее в горле.
– Чего же вы хотите, Рейчел?
– Я хочу вас, – наконец-то шепотом призналась она.
– Почему? – не унимался Лейн.
– Я вас люблю, – сказала она громко.
– Вы боитесь?
– Нет. Да. Я не знаю.
Он переменил положение и лежал теперь, опираясь на одно плечо и глядя на нее. Она видела его не очень ясно, но чувствовала даже в темноте, как его глаза проникают сквозь ее тонкую рубашку.
– Не бойтесь. Сегодня я буду учителем, – сказал он.
Она ждала, стоя у кровати и размышляя. Со Стюартом у них всегда было одно и то же. Она лежала в постели рядом с ним и ждала, когда он задерет ее ночную рубашку. Потом, взгромоздившись на нее, вжимал ее в матрас, что-то бормоча, и, наконец, брал ее, вне зависимости от того, готова ли она или нет. Потом похрюкивал, и потел, и ругался, пока не кончал и не замирал на ней, обмякнув.
Стюарт был ей мужем. Она исполняла свой долг. Мать всегда говорила ей, что свой долг нужно исполнять.
Она от всей души надеялась, что секреты, которыми обладает Лейн, принесут ей радость и удовлетворение, до сих пор ей неведомые.
Глаза ее привыкли к темноте. Теперь она различала Лейна яснее. Он лежал, глядя на нее; от бедер и ниже он был закутан в простыню. Под простыней он был совершенно голым. Рейчел шагнула к кровати.
– Постойте, – велел он.
Она похолодела. Губы у нее вдруг высохли, и она не могла ими пошевелить. Она облизнула их, сглотнула и прошептала:
– Что?
– Снимите рубашку. Не торопясь.
Она никогда в жизни не стояла перед мужчиной обнаженной. И прежде чем Рейчел успела передумать от страха, она быстро расстегнула четыре пуговки из слоновой кости, которые шли от ворота по кокетке. Они выскользнули из петель гораздо быстрее, чем она думала, потому что рука у нее страшно дрожала.
Расстегнув пуговицы, она наклонилась и, собрав широкий подол рубашки в обе руки, медленно подняла его, обнажив щиколотки, икры, ляжки.
– Дальше, – сказал Лейн напряженным голосом, когда она замерла, стыдясь обнажить то, что было выше.
– Лейн…
– Ты очень красивая, Рейчел.
Его слова вызвали у нее то чувство, которого он добивался. В мгновение ока она подняла подол над грудями, над головой, и опустила руки. Благословляя ночную тьму, она выпустила сорочку из рук. Та упала на дощатый пол и лежала там, как лужица пролитого молока.
Она стояла нагая, позволяя ему вдоволь насладиться ее наготой, окутанной в призрачный лунный свет и глубокие тени. Он медленно поднял руку и коснулся ее бедра кончиками пальцев, провел невидимую линию вниз к колену, а потом опять наверх и вокруг ляжки.
Когда его горячая ладонь легла ей на бедро, она вздрогнула, потом поняла, что при первом же его прикосновении ее страх сменился глубоким и жадным желанием.
Он лежал, небрежно оперев голову на руку, и продолжал гладить ее. Его пальцы двигались по бедру, по ляжке, нежно гладили ее ягодицы. Она не смогла удержаться и застонала.
– Раздвинь ножки.
Закрыв глаза, она сделала так, как он просил. К ее удивлению, пол под ней оставался прочным, в то время как комната начала вращаться. Она почувствовала, как его рука скользнула сзади вниз по ляжке к колену, а потом, обжигая, пробежала по ноге вверх, к стыку ляжек. Она едва не умерла от стыда: сейчас он обнаружит, что она совсем готова.
Его пальцы двигались дальше.
Она сжала руки в кулаки и затаила дыхание.
Он проводил ладонью взад и вперед; она закрыла глаза, закинула голову назад. Ее всю охватило пламя. Распустившиеся волосы щекотали ей поясницу, свежий ночной ветерок прикасался к пылающей коже; она слышала свое учащенное дыхание, которое смешивалось с дыханием Лейна.
– Не нужно сдерживаться, Рейчел, – проговорил он хриплым шепотом, продолжая гладить ее. – Отдайся своим чувствам.
Она застонала; прошло несколько мгновений, когда Лейн привлек ее к краю кровати.
– Откинь с меня простыню, – велел он.
Она никак не могла понять, что он говорит.
– Откинь простыню, – повторил он.
Протянув руку, она взялась за край простыни, потихоньку потянула ее, потом, изогнув руку в запястье, отбросила ее на ноги Лейна. Он лежал перед ней обнаженный. Он ждал ее.
– Видишь, как я хочу тебя, – прошептал он и привлек ее к себе. – Вот что со мной происходит, когда я вижу тебя, прикасаюсь к тебе, хочу тебя, Рейчел.
– Я люблю тебя, Лейн, – прошептала она, пряча лицо у него на груди.
– А я намерен всю ночь любить вас, учительница, самыми разными способами.
12
Придя в отчаяние от непригодности Арни Вернермейера и собравшихся горожан, разъяренный умением Лейна Кэссиди заметать следы, Роберт Маккенна ходил взад-вперед по отцовской библиотеке. Старик рвал и метал и опрокидывал одну рюмку бренди за другой. Это был лучший бренди, какой только можно купить за деньги, но его отец был человек неутонченный, и ему было все равно. Сам же Роберт полагал, что это была пустая трата прекрасного напитка.
– Если она считает, что сможет явиться сюда и забрать Тая после этого… этого случая, она ошибается! Кто поручится, что ей не хотелось уехать с этим типом?
За последние двадцать минут Стюарт задавал этот вопрос четыре раза. И это заставило Роберта тщательней вспомнить то, что произошло утром. Рейчел сопротивлялась не так, как это сделал бы человек, чья жизнь в опасности. Вид у нее был потрясенный, смущенный, даже испуганный, но разве она выказала настоящий страх перед своим похитителем? Впрочем, все произошло так быстро, что он не мог вспомнить подробностей.
Смехотворно думать, что Рейчел и Лейн Кэссиди разыграли сцену похищения ради него. А если так, то с какой целью?
И несмотря на громогласные утверждения Стюарта о том, что все было по-другому, Роберт просто не мог поверить, будто бы перед его глазами происходило нечто иное, а не то, что он видел. Лейн Кэссиди по какой-то причине задумал увезти Рейчел, вот и все.
Роберту пришлось объяснить, что он сделал все возможное для освобождения Рейчел.
– Отец, я думаю, вам нужно успокоиться. Подумайте о своем здоровье.
– С моим здоровьем все в порядке. Я крепок, как огурец…
– У вас такой вид, будто вас вот-вот хватит удар.
Стюарт сверкнул на сына глазами и предупреждающе покачал головой.