Читать интересную книгу Бойцовые псы - Сергей Волошин

Но есть и одно «но». Без ложки дегтя, похоже, никак. Речь о гибели Валета. Нашёлся-таки человек, который, проследив всю череду смертей, случившихся в разное время, прикинул, кому это на пользу. Это Петр Васильевич Шаландин, шестидесяти двух лет, бывший судья, бывший кандидат, который с треском проиграл покойному Сиротину выборы в Думу.

Сейчас мало кто обратил на это внимание. Шаландин точно так же копал в своё время под Сиротина, и это знали все. Нарыл предостаточно, сведущие люди это понимали и особого внимания не обратили: сегодня мало найдется тех, кто успел очистить свое рыльце от прилипшего к нему за время реформ пуха.

И вот теперь взялся копать под неподкупного Каморина. Пока это всех возмущает. Но есть вопросы, на которые Каморин не захотел бы отвечать. В частности, где протокол, который он заставил подписать водителя Нефедова… Где-где… Он и сам бы хотел это знать. Куда-то засунул… Да и какая разница, если о гибели машины с людьми милиция узнала очень скоро, так что он не успел даже рассказать о том, чему был свидетелем…

Всё-таки он недооценил страх Нефедова перед милицией, приняв это за нежелание с ней связываться… Когда о гибели людей под мостом сообщили по местному телевидению и стали искать свидетелей, Нефедов, боясь, что его обвинят в недоносительстве, сам заявился в ГУВД и рассказал о встрече возле того злосчастного моста со следователем Камориным. Который и заставил его подписать протокол. Где сам протокол? Как где?.. У Каморина, где ж ещё.

Это прокол — не предъявить сразу протокол, мысленно скаламбурил Павел Романович. И очень серьезный прокол, обрати на него внимание серьезный противник… По существу, он совершил должностное преступление, своевременно не сообщив о случившемся… И неминуемо возник бы вопрос: почему? Ведь он не мог не знать, кто именно погиб в той машине. Но зачем было скрывать это? Вот вопрос, на который он пока не знал внятного ответа.

Хорошо ещё, что вяло текущее служебное разбирательство совпало по времени с избирательной кампанией… Павел Романович так и заявил по телевидению, что не считает себя вправе давать согласие на своё выдвижение, пока в отношении него существует подозрение.

Это был правильный ход. Он не претендует на депутатскую неприкосновенность. И общественность тут же выразила недовольство: почему преследуют народного любимца, которого все хотят видеть народным избранником?

Общественность всегда чем-нибудь недовольна, поэтому важно направить ее возмущение в нужное русло… В данном случае все обрушились на прокуратуру и кандидата-неудачника Шаландина. Все это, мол, интриги и происки темных сил, мечтающих о реванше, или, наоборот, демократов, подкупленных мировыми темными силами… Словом, объединились все: левые и правые. Все, кто хотел бы видеть только его, молодого и перспективного народного защитника и заступника, своим кандидатом.

Шаландину несколько раз били окна в квартире, прокалывали шины его «Запорожцу». И он заткнулся… Надолго ли? Единственное неудобство в том, что теперь его не тронешь, и Павел Романович велел своим «бойцовым псам» охранять Шаландина, не дай Бог, если до выборов с ним что-то случится… Хотя он везде кричит, будто его, как правдолюбца и правдоборца, вот-вот должны замочить эти самые темные силы…

И Павел Романович позволил себе уехать из Со-сновска, лишь только убедившись, что кампания «очернения» против него пошла на убыль, а левые и правые верно поняли его намек на то, что он вот-вот готов дать согласие… Только ещё не решил, кому именно.

— Так сколько он предложил за работу? — спросил он Канищева.

— Двадцать тысяч, — сказал тот, не отрывая взгляда от шоссе.

— И ты почти согласился?

— Прежде мы соглашались за десять, — хмуро сказал Канищев.

— И потому двадцать штук тебе показались чересчур большой суммой, я понимаю… А сам клиент — перспективным. Так вот запомни: самым перспективным для нас остается господин Седов. Его шоу-бизнес, чтоб ты знал, — непаханое поле. Есть где порезвиться. Во-первых, там крутятся лучшие в СНГ бабы и большие бабки, во-вторых, там все друг друга подсиживают. И не только, и не столько за деньги, как в финансовом мире. Все друг другу завидуют, всем мерещится, что их обошли, что, отбивают у них любовниц… Вот как я отбил такую у Седова… Кстати, как она вела себя всё это время? Ты не забыл о моём поручении?

— Как в монастыре, — хмуро сказал Канищев. — Блюдёт себя, сидит взаперти и все ждет, когда вы соблаговолите её отвести под венец или куда-нибудь пристроить.

Каморин искоса посмотрел на него:

— Очень умный стал, да?

— Я не нанимался следить за вашими бабами, — сказал Канищев.

— С сегодняшнего дня будешь заниматься этим тоже, — упрямо сказал Каморин. — За отдельную плату, разумеется…

— Зачем это вам, не понимаю? — пожал плечами Канищев. — Скоро переберётесь в Москву в качестве депутата… И она всегда будет у вас под рукой.

— Сюда я переберусь сам знаешь с кем, — пробурчал Каморин. — А пока она там, здесь должна меня ждать другая. Выездная модель… Так она меня ждёт или нет?

— Я её телефоны не прослушиваю, — сказал Кани-щев. — Нет санкции прокурора.

— Считай, что я её тебе дал… — раздраженно сказал Каморин. — Кстати, забыл, как её зовут. Бывает, а? Напомни. Ты хоть помнишь?

— Ирина, — пожал плечами Канищев.

— Красивая баба, — мечтательно сказал Павел Романович. — Ты её видел, да? Особенно когда разденешь… А вот девки у Седова хороши, да? Ты помнишь, вы были с ними, когда я звонил?

Канищев промолчал.

— Ну ничего, — потянулся Каморин. — Вот стану депутатом… На любой вкус будут! Ты каких предпочитаешь? Тебе посочнее или пофигуристее?

Сейчас бы лоб в лоб врезаться в тот «КРАЗ», что катит навстречу, неожиданно для себя подумал Канищев, и все на этом… И все проблемы побоку. Он даже прикрыл глаза, когда до ревущего «КРАЗа» оставались считанные метры. Только почувствовал, как обдало горячим выхлопным газом.

— Ты полегче бы, — спокойно сказал Каморин. — Я, конечно, тороплюсь, но не в ад же… Туда всегда успею.

Канищев тряхнул головой, будто избавляясь от наваждения. Каморин внимательно на него смотрел.

— Когда видел в последний раз братьев Мишаковых? — спросил он негромко.

— Дмитрий уже уехал, — сказал Канищев. — Ментов осталось двое. Один был ранен…

— Плохой выстрел? — нахмурился Каморин. — Ты же говорил — редкий стрелок.

— Он попал ему в голову, но тот надел каску под шапку. Похоже, менты к тому времени уже просчитали, на кого именно идет охота. Поэтому последний по списку братьев Мишаковых сидит теперь дома и не высовывается.

— Да? — Каморин присвистнуд. — Наверно, жена эта мишаковская хороша, если вокруг нее такие страсти, как ты думаешь? Ты видел её?

Канищев ответил не сразу. Чёрт его поймет… Сам не знает, чего хочет. Одни бабы на уме. Особенно с тех пор, как Нина, дежурная врач «скорой», отказалась выйти за него… У Каморина потом бывали бабы получше, но, видно, не сможет избавиться от унижения, пока своего не добьется.

— Что ты там бормочешь? — подозрительно спросил Каморин, откупоривая банку пива. — Так стоит она того или нет?

— Вам бы лучше держаться от нее подальше, — усмехнулся Канищев. — А то и вас пристрелит…

— Заинтриговал, ничего не скажешь… — засмеялся Каморин. — Вот пройдут выборы, привезу сюда Нину, пусть поддерживает огонь в семейном очаге, в депутатской квартире, а сам займусь этим вопросом… Как подумаешь иной раз, сколько хороших баб, особенно здесь, в Москве, и всё мимо рта… Ладно, теперь о серьёзном. — Он взглянул на часы. — Отсюда из машины сможешь позвонить Мишакову? Хорошо бы с ним встретиться до твоего заказчика.

Канищев тоже посмотрел на часы:

— Еле успеваем, Павел Романович, здесь не любят опаздывающих…

— Соврёшь что-нибудь, — отмахнулся Каморин, — скажешь, самолет опоздал.

— Это вы скажете, а не я… И учтите, он уже знает, что ваш самолет приземлился минута в минуту.

— Тебе откуда это известно?

— Поживите здесь с моё, — хмыкнул Канищев. — Наверняка его помощники уже знают, что вы благополучно приземлились, и засекли время, когда вы сели в мою машину. Поэтому стоит вам куда-нибудь по пути заехать, как они это поймут по вашей задержке. А если будете врать про опоздание самолёта, с вами откажутся иметь дело.

— Плевать! — зло сказал Каморин. — Они ещё будут диктовать мне правила поведения… Я им нужен больше, чем они мне. У кого лучшая на сегодня команда? Кто еще умеет работать чисто, как я и мои люди? Поэтому они обратились ко мне, а не я к ним. Звони Мишакову. Я должен его увидеть и обо всем предварительно договориться.

— Вы хотели сначала увидеть его жену, — напомнил Канищев.

— Сначала мне нужен он, — раздраженно сказал Каморин. — Она подождёт. Если того стоит.