смотрю на друзей с радостью и облегчением. Мне больше не нужно тревожиться, что я случайно их порабощу. Теперь всего лишь нужно изготовить шлемы для остальных Смертобоев, прежде чем мы отправимся на битву.
* * *
В итоге я останавливаюсь на тонких золотых обручах, которые закрывают девчонкам уши и шеи во время вылазок. Таким образом можно надеть любой шлем. Я даже делаю обручи для Газаль и Бэякс, хотя сомневаюсь, что первая станет их носить. Я ей никогда особо не нравилась. Кармоко Кальдерис более чем рада удовлетворить мои просьбы и восторженно добавляет эскизы в свой арсенал. Думаю, она стала бы настоящим кузнецом, если бы женщинам такое было позволено.
Мы продолжаем охотиться, но несколько меняем подход к вылазкам – например, подключаем к нам Иксу. С подачи Белорукой он становится постоянным членом нашего отряда, и я теперь выезжаю из Варту-Бера на драгосе – к великому беспокойству как всегда ожидающей нас толпы и к восторгу самого Иксы. Если он что-то и любит, так это выпендриваться. Капитан Келечи, к счастью, не возражает. За это, не сомневаюсь, стоит благодарить ложь, что ему наплела Белорукая о новой породе существ, которую она создает. Мне интересно, как она ему объяснит отсутствие других «иксоподобных», но беспокоиться об этом я буду когда-нибудь потом.
Теперь, когда я выезжаю, по одну сторону от меня держится Бритта, а по другую – Кейта. Мы с ним пользуемся возможностью поговорить подольше. Он рассказывает, как рос в Гар-Фату с родителями, обо всех приключениях, которые пережил, блуждая по болотам вокруг дома. А я ему – как можно больше об Ирфуте, но всякий раз умолкаю, чтобы не выдать слишком много о своем пребывании в подвале после Ритуала Чистоты. В глазах Кейты всегда вспыхивает гнев, и это зрелище меня завораживает.
Оно меня обнадеживает.
Кейта не такой, как отец и другие мужчины, которые отвергли, пытали меня, чтобы обогатиться. Я знаю, что он непременно меня защитит, он будет за меня сражаться. Я никогда всерьез не думала, что однажды появится такой человек, и теперь я бесконечно счастлива даже в самые трудные минуты.
Иногда, когда никто не видит, мы держимся за руки. Иногда мы даже обнимаем друг друга, и от его прикосновений по моей коже пробегают мурашки. Мне кажется, что я готова в нем раствориться. Но если кто-то проходит мимо, я тут же отстраняюсь. Уже много дней я ловлю себя на том, что мечтаю оставаться рядом с ним вечно. Но знаю, что я, как все алаки, достигнув физической зрелости, перестану стареть человеческими темпами. Осталось всего два или три года, а потом Кейта будет взрослеть, а я не изменюсь. Я должна смириться, должна понимать: что бы я к нему ни чувствовала, того, чего я для нас желаю, никогда не случится.
Впрочем, у меня есть Бритта. Чувства к Кейте греют мне душу, но Бритта – единственная, кто всегда рядом, готовая поддержать, подтолкнуть, если я веду себя глупо, посмеяться со мной, если меня нужно подбодрить. За последние месяцы я многому научилась, и в одном я уверена всецело и полностью: Бритта – моя самая близкая подруга, и связь с ней – опора, на которой я стою.
Приходится напоминать себе об этом всякий раз, когда она меня раздражает. Например, сейчас.
Мы, как обычно, находимся глубоко в джунглях, где чаще всего встречаются смертовизги. Вокруг нас клубится туман, холодный и зловещий – когда вообще-то должна стоять изнуряющая жара, – однако самих чудовищ нет и в помине. Чем ближе поход, тем осторожнее становятся смертовизги. Но это им не поможет, мы совсем скоро их найдем.
Гнездо недалеко, оно вновь представляет собой, похоже, руины храма, хотя очень трудно разглядеть что-либо среди тумана и лиан. Я прищуриваюсь, но видно все равно не очень.
– Чтоб их в безграничье, – ворчит рядом Бритта. – Ничего не вижу в этом проклятом, Ойомо забытом тумане.
Сегодня в разведке она, я и Кейта.
– Давайте подберемся поближе, дальше – жестами.
Кейта качает головой:
– Слишком опасно. Лучше используем Иксу.
Он поднимает взгляд на перевертыша, который в облике птицы сидит над нами на дереве.
– И как читать его мысли, чтобы узнать, что он там видит? – сочусь я сарказмом.
– Ну да, – закатывает глаза Бритта.
Вздыхаю.
– Ладно, ладно, сейчас.
Начинаю вставать, но Кейта хватает меня за руку. Смотрю на него сверху вниз.
– Что такое?
– Будь внимательна, – предостерегает он.
– Буду, – снова вздыхаю я.
Честное слово, эти двое – нашептывают на ухо, будто парочка приставучих кармоко.
– Выдвигаемся, – кивает Кейта.
«За мной, Икса», – командую я, ныряя в туман.
Джунгли безмолвны, все на пределе. Перестали щебетать птичьи обезьяны, давным-давно сбежали леопарданы, которых тут обычно полно, а теперь нигде не мелькнет ни рогатая морда, ни шкура в синих пятнах. Единственный положительный момент в охоте на смертовизгов – их присутствие отпугивает всех остальных хищников, которые могли бы охотиться за тобой.
Крадусь вперед, высматривая прыгунов. По пути сюда мы уже встретили парочку, но я их легко обошла. Я могу почуять их заранее, просто прислушиваясь к биению сердец. Всего лишь нужно открыть разум, сосредоточиться – и я ощущаю их вдали покалыванием, которого могу почти коснуться.
Мы все ближе и ближе к храму, и в груди уже отзывается рокот чудовищ. Их двое, они стоят у ступеней храма и переговариваются. Заставляю себя шагать еще тише, еще медленнее, осторожно подбираюсь к ним. И замечаю кое-что необычное.
Слова.
«… придет ли Нуру?» – произносит странный голос.
Я замираю в замешательстве. Кто это?
Поднимаю взгляд и вижу Иксу, он умостился на крыше храма и наблюдает за мной. Я знаю, что это был не он. Икса может произнести мое имя, но на этом все. Сомневаюсь, что он однажды научится вести полноценную беседу.
К первому голосу присоединяется второй:
«Будем надеяться, что нет. Иначе она нас уничтожит».
«Как Нуру способна на такое предательство? Неужели ей на нас плевать?» – спрашивает первый. Я еще никогда не слышала такого странного голоса. Он глубокий и свистящий, и что самое тревожное – он говорит не по-отерански. И все же я его понимаю.
Каким образом я его понимаю?!
Ищу источник голосов, и взгляд падает на смертовизгов. Тот, что покрупнее, как будто… пожимает плечами?
«Наверное, она не знает».
Другой смертовизг скорбно качает головой, и у меня перед глазами все плывет. Нет, это невозможно, думаю я потрясенно. Невозможно. Да, я и раньше видела, как смертовизги общаются – похрюкивают, гудят, издают щелчки, – и да, они выполняют мои приказы, но я никогда не думала, что однажды сама смогу их понять.
И тут вдруг они разговаривают. Издают звуки, которые я понимаю, хотя и не представляю каким образом.
Грудь сдавливает так сильно, что я едва дышу. В голове крутится только одно: как?! Как я могла не замечать, что они разговаривают? Как я могла не знать?
Я настолько ошеломлена, что даже не обращаю внимания на скользящие вокруг темные фигуры, пока не раздается крик Кейты:
– Дека, используй голос!
Развернувшись, вижу, как к Кейте тянется, занося когти, смертовизг.
Сила рвется наружу, горячая, обжигающая.
– СТОЯТЬ! – приказываю я, вскинув руки. Воздух вокруг меня подрагивает. – Не двигаться, пока я этого не пожелаю.
Чудовища замирают, пойманные в ловушку силой, что исходит из меня волнами. А время утекает с каждой секундой. Отряд уже несется к храму, они будут здесь уже совсем скоро.
Источая энергию, подхожу к двум застывшим на полушаге смертовизгам. Когда я приближаюсь к меньшему, что заговорил первым, он смотрит на меня сверху вниз, широко распахнув глаза от ужаса и чего-то еще, что так точно говорит о предательстве. Один в один то самое выражение морды Трещотки, которое я никак не могу разгадать, – настолько похожее, что сжимается сердце.
Остальные уже входят на землю храма, я смутно слышу, как вытаскиваются из ножен мечи, как тихо кряхтят смертовизги, когда их безжалостно режут. Спешно сосредотачиваюсь на том, что