Читать интересную книгу Виражи Судьбы (СИ) - Теллер Тори

— Ну, спать-то ты со мной, надеюсь, еще не боишься?

— А ты? — засмеялась Марина, накрест ухватившись за подол необъятного одеяния с надписью «Южный Стокгольм», и стягивая его через голову.

Хэлл всегда завораживала его мгновенная реакция на ее «ню» — приоткрытый рот, остановившийся взгляд — слегка изумленный и темнеющий от возбуждения…

По мужским глазам снова полоснуло наготой ее светящееся легким бронзовым загаром тело — Сторм подавился вдохом. Однако, будто щадя эмоции любовника, наполовину расплетенные волосы тут же стекли на ее плечи и вкусные выпуклости серебристым ароматным туманом.

Алекс трудно сглотнул; руки, с резко проявившимися веревками вен, потянулись к девушке.

— Можно я расплету их совсем? — вдруг попросил он, касаясь полураспущенных кос.

Она кивнула, лаская взглядом его крепкое большое тело, пытаясь понять, что он испытывает, перебирая чуть дрожащими пальцами ее пряди.

— Я представить не могу, как это — жить с тобой одним домом… Знаю, что уже ничего не будет как прежде… И не могу понять — теряю я… или нахожу… У меня странное ощущение очередного экзамена, от которых я скоро просто озверею!

Его большая ладонь легла на ее затылок, а ласковые настойчивые губы заставили замолчать.

Поцелуй был нежным, глубоким и долгим — ровно настолько, чтобы сбилось не только ее дыхание, но и мысли. Освободив ее рот, но продолжая ласкать лицо, Алекс продвинулся к уху и произнес, щекоча горячим дыханием кожу:

— Это нормально, что ты боишься. Значит — все всерьез. Ты права — будет что-то другое, но прежде всего это будем мы, а не ты и я по отдельности. Это начало.

Эпизод 60

Может, стоит выпустить того, кем ты был,

чтобы стать тем, кем ты будешь?..

После паузы Сторм начал говорить, и Хэлл видела, что откровенность дается ему непросто.

— Благодаря Майклу, я знаю, какая у тебя была семья. И что было потом. Ты же обо мне знаешь только от Алана и из интервью — где я вру, фантазирую и пиарюсь…

Я обожал своих родителей. Я был их первенцем — молодых, влюбленных, ведущих богемный образ жизни в бесконечной тусе театральной среды. Предки еще не знали материнских и отцовских чувств — они были просто любовниками! И все их жизненное пространство заполняло чувство друг к другу. Я рос в отражении их любви, в этой немного странной, хипстерской атмосфере — чересчур свободной для ребенка. Ребенка, а затем — подростка, который слишком рано и слишком много увидел, попробовал и испытал. А потом появились младшие — и мое детство как-то сразу закончилось…

— Когда ты говоришь «слишком рано», мне становится не по себе… Мне кажется, я чувствую твою детскую растерянность от популярности, не дававшей тебе быть самим собой. Выгорание — страшная штука!

— Видишь как быстро и четко ты все сформулировала. Буквально в два предложения. Сразу видно профессионального писателя… Шучу! — он поймал ее кулачки и продолжил: — А мне, чтобы осознать и понять, что делать дальше, понадобилось несколько лет. И к двадцати я решил, что нет ничего на свете, чего бы я не знал о жизни. Как мне казалось… Все стало не интересно — нужен был тайм-аут. Поэтому я и пошел служить.

— … чтобы не принимать никаких решений, не брать на себя ответственности за последствия, а просто тупо выполнять чьи-то приказы?

Алекс как-то быстро и остро глянул на нее. И через секундную паузу ответил с одной из своих очаровательных улыбок, совершенно менявшей смысл сказанного:

— Я бы и сейчас не отказался сдаться в плен! Или у нас сегодня ночь откровений?

— Да. И я надеюсь, что ты меня поддержишь, рассказав… об условиях контракта с Блейком.

Знакомо поползла вверх левая бровь, блеснули зубы, закусывающие губу.

Внутри же Сторм жутко напрягся, потому что вопрос был таков, что как бы он не ответил — все было бы не хорошо. И тогда он использовал не раз выручавший его прием — начал соблазнять ее тело, отвлекая словами ум.

— Уж не думаете ли Вы, леди, что семейная жизнь — это сплошные разговоры в постели?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— В том числе и это, — не сдавалась Хэлл, безуспешно отталкивая настойчивые руки и требовательные губы.

Внезапно Марина почувствовала, как левая кисть ее была поймана в тиски, а пальцы Алекса надевают на ее безымянный кольцо.

Девушка замерла и даже зажмурилась: она помнила этот старинный яхонт в «объятиях» платиновой русалки, который актер «откопал» в каком-то антикварном лондонском салоне.

— Все — окольцована! Не трепыхайся, — поцеловал Сторм ее ладонь.

Она помолчала, сквозь ресницы разглядывая действительно интересное, «говорящее» украшение. Ведь все и началось с того самого русалочьего образа, который слепил из нее Мэтр…

— Санта, ты в курсе, что я православная?

— Детка, ты это к чему?

Как моментально появились эти его «детка», «милая», «малыш», «соня»…

Они сыпались из него, как из рога изобилия, словно парень долго их копил, а теперь дождался момента.

— Я должна носить его на правой руке. И объявить о помолвке.

— А я — атеист. И швед.

— Что это значит? Придется носить, как надел? И помолвки не будет?

— Точно. Вместо помолвки мы просто зарегистрируем в мэрии брак.

— Что? — подпрыгнула Марина.

— Спокойно… дорогая, — Алекс выдернул из-под нее одеяло и накрыл их обоих, обнимая девушку и не давая опомниться. — К чему полумеры?

Он с явным удовольствием сгреб в ладонь серебристые пряди и стал медленно наматывать на кулак, щуря свои драконьи глаза и приговаривая:

— И ты не православная, Марина Краузе… Ты — ведьма Бельтайн, зачаровавшая меня майской ночью! Уже больше года ты меня мучаешь, и за это я сейчас стану мучить тебя!

— Я? Мучаю? И неужели уже почти год…

Да, он собирался замучить Хэлл так, чтобы хоть на какое-то время она перестала соображать. Иначе она непременно докопается до условий договора и поймет, что все, кому она так доверяла, купили ее и продали, сделав ее уникальность постоянным источником дохода и пиара!

Правда, в том числе и ее дохода…

Но теперь Сторм отлично знал, какова будет ее реакция.

Он не питал иллюзий, понимая, что рано или поздно эправда выплывет наружу, и это все равно произойдет. Но он надеялся — очень надеялся! — что случится это как можно позже. Что у него будет время исправить хоть что-то…

Ну, например, познакомить Марину с грэн и мамой — дома, в Швеции…

Начать работу с ней на съемочной площадке «Немо», погрузив ее в образ беззаветно любящей и все прощающей верной женщины…

А еще, возможно, объяснить, почему пошел на все условия этого креативного поганца — их общего Пигмалиона…

Эпизод 61

Когда голова теряет способность соображать от чувств,

ничто не мешает окружающим садиться вам на шею.

Я отзвонила, как и обещала. Разговор был деловым и кратким.

— Добрый день, миссис Кеннеди! Это…

— Я узнала. Привет, детка. Сегодня в три дня у тебя прослушивание. Условия и адрес узнаешь у моего секретаря — я тебя сейчас переключу. Удачи!

Вот так. Кетлин нисколько не сомневалась, что я соглашусь.

Секретарь протараторила адрес, телефон и потребовала принести портфолио.

Щаззз. Четырех стандартных фото хватит. А не хватит — я не рвусь…

Ночные откровения с Алексом подействовали на меня как-то странно: я чувствовала себя не обрученной, а просто несвободной.

И начала дергаться.

Страшно хотелось разделаться со всеми встречами, запереться в кабинете и написать страниц десять хотя бы… Из-за этой личной жизни все мои дела застопорилось, а любимое занятие вообще осталось на задворках!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Смартфон залился «I Can get You under My skin» — я вздрогнула.

Я никак не могла привыкнуть, что теперь вместо ника «Санта» и нежной рождественской песенки в памяти моего мобильника официально числится АСторм, тревожащий меня хриплым баритоном Синатры.