посредством казней освобождаются места. Часто можно видеть, как толпы депортированных перевозятся в вагонах для скота, в каждом из которых находится примерно по сорок человек. Особенно показателен тот факт, что отбор кандидатов в Варшавском гетто смерти возлагается на литовцев-неевреев». А заканчивался отчет такими словами:
«Трагедия заключается в том, что немцы настраивают польское население против евреев. Отношения между поляками и евреями ухудшились до крайней степени»49. Ввиду множества жертв и жестокостей нацистов может создаться впечатление, будто в Варшаве никто не пытался положить конец депортациям и убийствам, никто их не замечал и никого это не заботило. Тем не менее документы, пусть даже настолько короткие, что их легко упустить из виду, свидетельствуют о наличии героических личностей, которые не закрывали глаза на происходившее вокруг. Я обнаружил написанную на скорую руку записку, в которой польский архиепископ Галл перечисляет свои устные и письменные попытки вступиться за евреев перед теми, кто распоряжался судьбой Варшавского гетто, – впрочем, он сам признает, что никакого результата ему добиться не удалось
50.
Излагая эти факты, американский посланник Майрон Тейлор хотел задать вопрос отсутствовавшему в тот момент кардиналу Мальоне. Его интересовало, «может ли [Его] Высокопреосвященство сказать, располагает ли Ватикан информацией, которая подтверждает сведения, приведенные в меморандуме». В случае положительного ответа «я хотел бы знать, если ли у Святого отца какие-то мысли относительно того, как использовать силу общественного мнения, чтобы воспрепятствовать продолжению этих зверств»51. Итого два вопроса: есть ли у вас сведения, подтверждающие это? И, если да, можете ли вы что-нибудь предложить для исправления ситуации? Пий XII, в чьи руки непосредственно попало это письмо, переправил его в канцелярию госсекретаря, который обнаружил его по возвращении.
Когда кардинал Мальоне смог ознакомиться с этим посланием, он поставил следующие вопросы: «Не думаю, чтобы у нас были сведения, подтверждающие эти печальные новости, не так ли?» Кто-то из Бюро, возможно Тардини, ответил на этот вопрос 30 сентября 1942 года: «Есть данные синьора Мальвецци»52 – итальянского промышленника, который передал свой отчет о положении в Польше.
1 октября в Бюро неожиданно явился г-н Титтманн, помощник Майрона Тейлора, и настоятельно попросил дать ответ на меморандум, переданный Майроном Тейлором несколькими днями ранее. Во время краткого визита Титтманн обронил несколько слов относительно самого документа, отметив, что «содержание меморандума ему передало по телеграфу правительство с просьбой обсудить его с папой. Однако это распоряжение поступило через два часа после аудиенции, поэтому он не смог сообщить об этом непосредственно папе». Тардини, которого это явно не впечатлило, оставил заметку для Бюро: «Господину Титтманну не стоит так торопиться… мы наведем справки…»53 Нетерпение, с которым г-н Титтманн добивался заявления от Святого Престола, противоречило дипломатическим обычаям и выглядело подозрительно.
Наконец досье попало на стол к монсеньору Делл’Акве, который начал свой анализ следующим образом: «Нет никаких сомнений в том, что сведения, содержащиеся в письме посла Тейлора, крайне печальны». Однако, как всегда, «нужно удостовериться, соответствуют ли они действительности, ведь евреи склонны преувеличивать…». По его мнению, ни информации, которую русинский католический митрополит передал в письме, адресованном непосредственно папе («К тому же люди с востока не могут служить образцом искренности!»), ни отчетов графа Мальвецци не было достаточно, чтобы сделать выводы. По-видимому, Делл’Аква не был готов довольствоваться проведением расследования, а следовал установленной строгой процедуре Бюро, которую можно выразить через афоризм из личного дневника монсеньора Кассуло, нунция в Бухаресте: «Никогда не доверять всему, что говорят, и, даже когда сведениям можно доверять, мы не обязаны им верить»54. И даже если бы сведения оказались верными, нужно было действовать крайне осторожно, прежде чем давать подтверждение г-ну Титтманну, «потому что у меня такое впечатление, что в действиях американского правительства есть политическая цель (пусть она и не исключительно политическая). Оно не замедлит предать гласности подтверждение, которое может дать Святой Престол, а это может иметь очень неблагоприятные последствия не только для Святого Престола, но и для евреев, находящихся в руках немцев, которые воспользовались бы им как предлогом для дальнейшего ужесточения своей дикой и отвратительной политики по отношению к евреям»55.
Нельзя отрицать, что нетерпение, с которым г-н Титтманн требовал заявления от Святого Престола, выглядело довольно странно.
Сомнения относительно возможной склонности к преувеличению, присущей некоторым евреям, у Делл’Аквы вызвал такой пассаж из письма Тейлора кардиналу Мальоне: «Их тела используются для получения жира, а их кости – для производства удобрений. Для этих целей даже эксгумируют трупы». Впоследствии оказалось, что его недоверчивость была вполне оправдана. К догадке Делл’Аквы о том, что американцы могли использовать еврейскую проблему как инструмент или манипулировать ею, стоит отнестись серьезно. Его комментарий также выявляет главную с точки зрения Святого Престола задачу, связанную с евреями: любой ценой избежать резкого усугубления их страданий. «Не следует упускать из виду, – отмечал Делл’Аква, – что недавнего протеста, выраженного французскими епископами в связи с депортацией евреев (предполагается, что за этим протестом стоял Святой Престол), оказалось достаточно, чтобы показать неприятие католической Церковью столь бесчеловечных действий. А англо-американцы не упустили возможности – и не будут упускать в будущем – извлечь выгоду из этого протеста». В конце он почти с отчаянием заявил, что «по этому вопросу стоило бы выслушать нунция в Берлине, но разве этот бедняга может сказать что-то более определенное!..»
Через четыре дня папа Пий XII ознакомился с делом и пошел еще дальше того, что предлагал Делл’Аква, приказав «подготовить короткий меморандум, в котором будет сообщено прежде всего, что Святой Престол получил сведения о жестоком обращении с евреями, но не смог проверить точность полученной информации. С другой стороны, он незамедлительно заступался за евреев всякий раз, когда это представлялось возможным»56.
Выполняя поручение папы, Делл’Аква взял лист бумаги и записал его слова. При этом он позаботился о том, чтобы это был лист без номера протокола и водяного знака – тем самым снижался его официальный характер. 10 октября 1942 года лист был вручен непосредственно г-ну Титтманну57. В том же месяце Бюро получило дополнительные донесения об ужасной судьбе евреев. В отчете, составленном итальянским священником доном Скавицци, сообщалось: «Уничтожение евреев посредством массовых убийств носит практически тотальный характер, пощады нет ни к кому, даже к детям и младенцам. Вместе с тем все евреи носят белый браслет и лишены возможности вести нормальную жизнь. Они не могут ходить на рынок, заходить в магазины, садиться в трамваи и использовать инвалидные кресла, ходить в театр или навещать неевреев. Перед депортацией или расправой их приговаривают к каторжным работам – даже интеллигенцию. Немногие выжившие евреи выглядят безмятежно и даже проявляют своего рода гордость. Говорят, уже убито более двух миллионов евреев… Полякам разрешено занимать в гетто дома, наконец освободившиеся после расправы над