— Ты не хочешь сказать об этом своей матери?
— Нет, пока нет, — ответил Роберт.
Каждый вечер в «Хит энд Мисс» было много разговоров о войне, и главным проповедником был майор Шоу.
— Гитлера следует остановить прежде, чем он двинется дальше, — говорил он. — Не стоит большой собаке бросать в качестве откупного косточку, когда она нацелилась на вашу ценную дичь!
— Майор, вы с ним сами расправитесь? — спросил его Билли Грейвс, подморгнув своим клиентам.
— Я надеюсь, что с честью смогу выполнить свой долг, — любезно ответил Шоу.
— Легко рассуждать, что нужно остановить Гитлера, — заметил работник с фермы Флег Марш, — но как это сделать?
— Ему нужно запустить турнепсом по морде, — посоветовал кто-то.
— Привязать его к быку Беренджера.
— Напустить на него мою женушку!
По мере того, как проходило лето, и заголовки в газетах становились все тревожнее, и все чаще появлялись в них маленькие карты со зловещими стрелками захвата все новых земель, рассуждения в пивной потекли по иному руслу. Хотя люди еще шутили, но шутки уже не были такими беззаботными, как будто тяготы войны уже нависли над людьми и им открылась страшная правда.
В воскресенье третьего сентября все шутки, слухи, идеи и страсти, теории и предсказания потускнели перед реальностью. Англия и Германия вступили в войну.
Роберта призвали сразу же. Ему следовало прийти в призывной пункт в Бакстри, и оттуда он отправлялся на учебу в военный лагерь на севере Англии.
— Но ты не должен идти! — сказала Линн — Мистер Медж может освободить тебя от армии. Я в этом уверена!
— Там есть много работников постарше меня, и они станут выполнять мою работу до моего возвращения.
— Почему ты не хочешь попросить мистера Меджа? Хотя бы ради меня?
— Мама, ты что, ничего не понимаешь?
— Это ты ничего не понимаешь! Я была медсестрой на последней войне, во Франции, в самой гуще событий! Я лучше тебя знаю, что такое война!
— Почему ты пошла на войну медсестрой? — спросил он. — Ты считала, что тебе нужно это сделать, правда? Я тоже чувствую свой долг, и, что бы ты ни сказала, я не изменю своих намерений!
Он уехал почти сразу. Линн и Чарли остались одни, и она начала вымещать злобу на нем.
— Если бы ты работал где-то в другом месте, Роберт не пошел бы на войну, — сказала она. — Он бы остался здесь, чтобы работать на ферме.
— Я так и думал, что ты станешь упрекать меня, — ответил Чарли.
— Еще бы ты так не думал! Это же чистая правда!
— Роб ушел бы в любом случае, был бы я здесь или нет!
— Почему ты так в этом уверен?
— Я знаю Роба!
— А я его не знаю?! Своего собственного сына?!
— Судя по тому, что ты говоришь, ты его не знаешь.
Линн опустила глаза под его взглядом. Она знала, что Чарли говорит правду. Ни за что на свете Роберт не остался бы дома.
— Прости меня за то, что я тебе наговорила.
— Все нормально. Я знаю, что ты так не думаешь.
Со временем Линн примирилась с отъездом Роберта, и когда он приехал в отпуск, она встретила его с улыбкой на лице, выдавшей материнскую гордость при виде его в военной форме.
— Какой же ты красивый! И как тебе идет форма!
— Как чудесно, что твой отпуск пришелся на день твоего рождения!
В октябре Роберту исполнилось двадцать лет, но он выглядел старше своих лет. Она сначала чувствовала себя с ним неловко, но потом, когда Роберт переоделся в свои старые брюки и начал помогать ей по хозяйству, Линн увидела, что этот взрослый юноша остается ее сыном. Он спокойно подшучивал над ней и ласково смотрел на нее с высоты своего роста.
Он все еще разыгрывал мать, как делал это в детстве: прятал ее дуршлаг и клал картофель в ее сапоги, но она понимала, что ее маленького мальчика уже нет, и это навсегда.
Ее сын стал солдатом, и она по-новому воспринимала его. В его руках и в руках таких же, как он, ребят находилась безопасность Англии. Бог им поможет, и они защитят от врага Англию.
— Что ты делаешь в войсках связи?
— Я учусь работать с радиопередатчиком. Я буду устанавливать полевую связь и тому подобные вещи.
— Там, за морем? — спросила она его. — Во Франции, в окопах?
Роберт и Чарли обменялись улыбками.
— Мама, на этот раз война не будет идти в окопах. Теперь все механизировано. Танки, самолеты, дальнобойные орудия. На этот раз будет идти друга и война.
— Но опасность все равно остается!
— Только не в войсках связи, — заметил Роберт — Как все говорят, мне крупно повезло.
Линн ему, конечно, не поверила, но не стала больше задавать вопросов.
Вместо этого она начала разговор о ферме, и когда сорок восемь часов его отпуска кончились, она дала ему с собой яйца, масло и банки с домашним джемом из терновника.
В первые месяцы войны Скемптон и его окрестности полнились слухами, но это были всего лишь слухи. Пока еще стаи аэропланов врага не бомбили города и деревни. С неба не спускались вражеские парашютисты, и не был пойман ни один шпион, который бы пытался взорвать электростанцию в Минглетоне. В первые дни война шла далеко отсюда, и в спокойных английских домах пока слышалось лишь ее отдаленное страшное эхо, когда люди слушали радио или читали газеты.
Однако война внесла изменения в их жизнь, и это было заметно повсюду. Были сняты названия станций на железнодорожных станциях и платформах и вырыты столбы у ворот с указанием названий деревень и местечек. Непонятные грузы, тщательно укрытые камуфляжными материалами, перевозились товарными составами. По реке следовало больше барж. Больше молодых женщин и девушек стало работать на фермах. Недалеко от Шантерсфилда начали сооружать аэродром. На окраинах появились везде светомаскировочные бумажные щиты, и ночи освещались только луной и звездами.
В том году была суровая зима. Сначала выпало много снега, а затем последовали длительные морозы, и Чарли пришлось прервать работу, чтобы защитить птиц от холода и набегов лис.
Комбикорм было достать весьма сложно, и когда закончились запасы кормовой капусты, им стало нечем кормить свиней. Ему было больно смотреть на животных, с шумом пытавшихся сосать камешки и потом с негодованием выплевывавших их, или старательно вынюхивавших пустые корыта. Когда немного потеплело, Чарли не оставалось ничего другого, как только пригласить к себе забойщика скота.
— Правительство постоянно призывает нас увеличивать производство сельскохозяйственной продукции, но как мы можем делать это, если нам нечем кормить наших свиней?
— Не спрашивайте меня об этом, — ответил забойщик скота.