рассказывает мне о свадебных планах.
— Мы решили, что проведём и церемонию, и приём на старой пивоварне.
Я испытываю облегчение: найти место, которое им обоим нравилось бы, было сложно.
— О, хорошо. Это будет здорово. Тебе вернули залог за ту беседку?
— Только половину, но это ничего. Стоило потерять деньги, чтобы понять, что у нас есть варианты ближе и лучше.
— Ага. Я уверена. Ты волнуешься?
— Да. Не могу больше ждать. Всего через пару недель!
— Ура! — я хлопаю в ладоши, как маленькая школьница, с трудом сдерживая волнение. Кенни качает головой, пытаясь подавить смех.
Он наклоняется ближе, и морщинки в уголках его глаз становятся заметнее.
— Я так рад, что ты вернулась.
Я протягиваю руку и хватаю его за руки, лежащие на столе.
— Я тоже.
Парни возвращаются с нашими напитками, и Вон садится рядом со мной, положив руку на спинку стула.
— Ты ничего не взял для себя? — спрашиваю я после того, как делаю глоток моего напитка.
Его пальцы играют с моими волосами, и он качает головой.
— Я должен отвезти тебя домой.
— Я могу сесть за руль, если ты хочешь выпить.
— Всё хорошо. Повеселись.
Я наклоняюсь и целую его в щёку. Мы вчетвером болтаем около получаса, а потом мы с Кенни танцуем. Я хотела потанцевать с Воном, но Брэд настоял, чтобы Вон побыл с ним, потому что он не любитель танцев. Но когда я снова смотрю на них, их головы опущены, и Брэд что-то говорит Вону, кивая головой.
— О чем они говорят?
Кенни поворачивается к ним спиной.
— По-моему, Уайатт опять мутит какое-то дерьмо. Брэд столкнулся с ним в спортзале и ударил в лицо. Меня там не было, и Брэд рассказал не всё, только в общих чертах, но я предполагаю, что есть ещё кое-что.
— Это отстой. Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится от меня, хорошо?
Кенни хватает меня за руку и крутит, прежде чем прижать к своей груди.
— Меньше всего я хочу, чтобы ты связывалась с ним, — он скользит руками по моим бёдрам. — Посмотрим, сколько времени понадобится твоему парню, чтобы сломаться.
Примерно через полторы песни подходит Вон и вмешивается. Мы танцуем, смеёмся и целуемся посреди переполненного танцпола. С таким же успехом мы могли бы остаться вдвоём, потому что я больше не замечаю окружающих.
Я делаю перерыв в ванной и понимаю, что уже почти час ночи. Завтра мне не надо работать, но Вон работает, поэтому, когда я выхожу, я говорю ему, что готова идти.
— Ты уверена? Мы можем остаться ещё.
— Не сомневаюсь, — если я не заставлю его уйти, Вон останется до утра, потому что думает, что это сделает меня счастливой.
Мы втроём снова стоим в вестибюле, пока Вон заводит свой грузовик. Когда он подъезжает, мужчина выходит и открывает мне дверь, а затем помогает мне сесть. Печка в машине уже включена, и я потираю руки перед обогревателем, согревая их.
— Чёрт возьми, здесь так чертовски холодно, — Вон хлопает дверцей и включает обогрев посильнее.
— Зачем ты вернулся сюда, в это ведёрко со льдом?
Не теряя ни секунды, он говорит:
— Чтобы найти тебя.
Какой простой ответ.
— Я рада, что ты это сделал.
— Я тоже, детка, — его холодные пальцы скользят по моей щеке.
Я поворачиваю голову и целую его палец.
— Я люблю тебя.
Он улыбается и берёт меня за подбородок, прежде чем нежно поцеловать. Я сажусь поудобнее, и он осторожно везёт нас обратно к себе, так как это ближе. Несмотря на то, что снег прекратился пару часов назад, дороги действительно скользкие, и никто из нас не хочет ехать дольше, чем это необходимо.
После того, как Вон припарковался на своём месте, он обходит машину и открывает мне дверь. Используя обе руки, чтобы поддержать меня на льду, Вон помогает мне выйти из машины, а затем отпирает дверь, ведущую на лестницу. Он протягивает мне ключ, который открывает дверь его квартиры.
— Я только быстренько посыплю солью дорожку.
— Ладно.
Я слышу, как хлопает за ним дверь, и поднимаюсь к его теплой квартире. Я вставляю ключ и поворачиваю замок. Прежде чем я успеваю полностью распахнуть дверь, на меня обрушивается дежа вю, но на этот раз вместо руки на моём горле — нож. Я сглатываю, и лезвие ещё сильнее прижимается к моей коже.
Я даже не пытаюсь бороться. Вон сейчас поднимется. Я повторяю себе это снова и снова, чтобы успокоиться.
— Если ты знаешь, что хорошо для твоего мужчины, ты будешь держать свой хорошенький ротик закрытым.
Моё внимание на мгновение отвлекается от того факта, что нож приставлен к моему горлу, и переключается на второго мужчину, от слов которого у меня по спине пробегает холодок. Он сидит на диване Вона; его бледная кожа и худощавое тело напоминают мне человека, борющегося с неизлечимой болезнью. Единственное, что заставляет меня понять, что он не болен — ну, физически, по крайней мере, — это то, что его ярко-голубые глаза сверкают злом.
Мужчина больше ничего не говорит, а я не двигаюсь ни на миллиметр. Он перекатывает зубочистку во рту, и когда на лестнице раздаются шаги, я втягиваю воздух, чувствуя, как капля крови стекает по моей шее.
— Я не хочу, чтобы ты сообщила моему старому другу, что у него гости, а потом он сделал какую-нибудь глупость, — он ухмыляется. — Просто молчи и не рыпайся. Я не причиню тебе вреда, если, конечно, не вынудишь меня.
Глава 22
Вон
Взбегая по лестнице вверх, я буквально зудел от желания быть с Рейн. Мне нужно не забыть поговорить с владельцами этого здания, потому что они никогда не посыпают солью дорожки, и я не раз чуть не навернулся у входа.
Когда я добираюсь до двери, вижу, что она приоткрыта, и ключ всё ещё в ней. У меня есть только одна секунда, чтобы задаться вопросом, что произошло, прежде чем кровь в моих венах становится холоднее, чем арктическая температура снаружи.
— Прошу, присоединяйся к нам, — Пити не убирает свою задницу с моего дивана, и я захлопываю за собой дверь, только чтобы увидеть нож у горла моей девушки и руки какого-то ублюдка на ней.
— Отзови свою грёбаную собаку, или, клянусь Богом, ни один из вас не