и так сгодится. У горна и по центру капать не должно.
Следом за хозяином Ро зашёл в кузницу и сразу понял, о чём идёт речь. С левого края в крыше зияла дыра, покрытая тройкой досок, а прямо под ней к стене была приставлена лестница. Мало что ещё удавалось разглядеть во мраке, но Гарс быстро достал кресало и зажёг пару масляных ламп. Следом он завозился у жаровни.
— Понимаю, такую работу сподручнее делать днём, да времени всё не находится! Я бы сыну поручил, да только он далеко убрался. Отсюда многие стремятся уехать. Кто в Триделес, кто в Санси.
— Что делать-то? — со вздохом спросил Ро. Было поздновато искать другое убежище, да и уже настроился поработать.
— А ты, погляжу, немногословный. Меня в твои годы не заткнуть было, — Гарс обернулся и встретил насмешливый взгляд. — Ну так я и сейчас молод душой! — мужчина рассмеялся. — Да вон видишь добра сколько? Что совсем ржавое вон в ту кучу клади. Что вполне себе сносное — вон туда. А коли что добротное попадётся — сразу мне показывай.
Дальше Ро его особо не слушал. Он уже не питал надежду найти здесь какой-нибудь скимитар или, на худой конец, ножик, но и честная сардина неплохо. Ржавые замки, подковы, прутья, обручи, крючья, всевозможные клещи и молотки. Если здесь и ковали оружие, то давно уже распродали или растащили. Повесив плащ на длинный гвоздь, вбитый в стену, Ро увлечённо перетаскивал хлам, изредка поглядывая на хозяина. Тот иногда помогал, но чаще закуривал длинную стеклянную трубку или заваривал в маленькой чашечке чай, жалуясь на хриплое горло. Тут у любого голос сядет — столько болтать!
— Нет, это на выброс, — покачал головой Гарс и забрал у помощника серую от пыли бутылку. — Самогонка у Парша была паршивая. И это, боюсь, не она, — мужчина вынул пробку, понюхал и скривился. — Какая дрянь! Пойду вылью да помою. Бутылка-то в хозяйстве пригодится.
Хозяин вышел, оставив недопитый чай, а Ро продолжил разгребать старьё. Вообще он был рад, что не заканчивает день в трактире. Тогда бы он остался наедине со своими мыслями, а это никогда не кончалось добром. Последние недели он всё чаще задумывался украсть книгу-другую, чтобы читать, а не изводить себя. Правда хранить книги всё равно было негде, а без должного обращения при такой-то погоде они в кратчайшие сроки закончат свой век, уже никому не принеся отрады. Да и таскать лишнего не хотелось.
Через несколько минут дверь снова скрипнула. Ро ожидал нового шквала болтовни, но тишина удивила его, вынудив обернуться. От вида строгих котанов цвета морской волны его пробрало так, словно ударило молнией. Зрелище оказалось настолько шокирующим, что беглый кадет не сразу обратил внимание на лица. Это не были случайные солдаты. Это были совсем возмужавший Веринтис и ничуть не алорец — Милитис.
— Что, Халасатец, не ожидал меня снова увидеть? — довольно и криво улыбнулся Верин, рука которого лежала на рукояти шпаги, да и дружок за спиной был при оружии. Оба уже не выглядели нескладными юнцами, а окончательно вытянулись и раздались в плечах. И форма прилежная, чинная. И на лицах не осталось детских черт, только строгие линии. И белоснежные пасмы одного, и каштановые кудри другого собраны в тугие хвосты на затылках, а в глазах ни искорки понимания или сочувствия, только лёд презрения, а в голубых ещё и айсберг жестокости.
— Он самый? — заглянул в кузню хозяин. — Что же вы думали, Гарс никого не обманет!
— Что он говорит? — спросил Верин у Милита, видимо не понимая ни слова на халасате. — В прочем, не важно. Дай ему денег, и пусть проваливает.
Полукровка отсчитал вознаграждение астрами, сунул хозяину и, указав на дверь, очень коряво попросил удалиться.
— Вот молодцы! Знал же я, что вы что обещаете, то и платите! Не то что наши шакалы! Вы только лампы и жаровню погасите, как уходить будете. А то сами понима…
— Пошёл вон! — прикрикнул на него Верин, и мужик понял смысл сказанного без перевода.
Оставшись наедине с бывшими соратниками, Ро начал приходить в себя и высматривать, чем будет обороняться. Вряд ли они пришли поболтать и придаться тёплым воспоминаниям. Их связывала вражда и позабытая, но всё равно непримиримая ненависть.
— Ну и жалкий у тебя вид, Бродяга. Мы всё спорили с ребятами сдох ты или, как твоя мамаша, по рукам пошёл. Но ты и для этого похоже не годишься, — наслаждался моментом Верин.
За совместные годы в училище от него приходилось слышать вещи и похуже, но не при таких обстоятельствах и не после того, как мать…
Ро запустил в подонка тем, что держал. Щипцы размером с ладонь наверняка оставили бы гигантскую шишку, но солдат… — нет! — лейтенант уклонился и в одно мгновение устремил в сторону дезертира смертоносный конец шпаги. Ро отшатнулся, хотел нагнуться, чтобы подобрать какой-нибудь лом, но его стегнули по руке и приставили острие к горлу.
— Сдавайся, — посоветовал Верин. — Живым тебе не уйти, а я может и не хочу тебя убивать. Правда, Милит? Мы ведь здесь за другим?
— Так точно, — кивнул полукровка, только-только закрывший дверь. — Мы решили…
— Своим побегом ты натворил дел, — перебил его офицер. — Капитана отправили в отставку. Теперь какой-то новый вместо него. Сар говорит, дали кого-то из центра. Ему виднее, он лучше всех устроился. А кого-то во флот не взяли по кое-чьей вине! И теперь я должен на северной границе гнить ещё целых два года и по всяким поручениям к пестрякам ездить!
Верин буквально цедил упрёки и возмущения и шпагу от шеи не убирал. Тонкий клинок был очень опасен. Достаточно одного точного укола, и будешь убит без лишних движений и крови. А ещё шпагой можно было рубить и резать, и доставала она далеко и ловко, благодаря безупречному балансу и послушности в умелых руках. Вес специально был смещён, преобладая в эфесе, что превращало фехтовальщика не в какого-нибудь развязного рубаку, а в скоростную выверенную смерть.
— Если хочешь