после смерти мне удружил! Да что уж, понимаю, сам ведь человек несчастливый. Барахла там немерено и всё железки какие-то. Может удастся продать. Приходи-ка вечерком, поможешь таскать, сам ведь со спиной своей не управлюсь. Дам ещё одну сардину и накормлю ужином. А коли допоздна провозимся, можешь у огня заночевать. Если тебе, конечно, некуда больше пойти.
Ро терпеть не мог жалость и подачки, но словоохотливый Гарс больше сокрушался о себе. Сардина — хорошая плата, а если в кузне найдётся какое-нибудь сносное оружие, то ночевать на улице станет сколько-нибудь безопаснее. Ножик отняли ещё в прошлом году, а ятаган, раздобытый с огромным риском для здоровья, выпал во время бегства по крышам.
— Я подумаю, — бросил Ро, вставая.
— Если надумаешь, приходи. Я буду там ближе к вечернему колоколу. Где «Окорок Ти́ши» в квартале замочников знаешь? Там недалеко. Кузню старого Парша спроси. На вывеске молот с наковальней. Ну, то как у прочих.
— Найду, — отозвался бродяга, спеша сбежать от новых историй.
* * *
То, что нужно в плохую погоду, так это лепёшка из хрустящего теста с сочной и острой начинкой. Ро не стал дожидаться, когда она остынет, и откусил едва ли не пятую часть. Из открывшегося нутра повалил пар и запахло тимьяном, а во рту стало горячо и от обжигающего фарша, и от жгучего перца. Но к особенностям халасатской кухни беглый алорец привык ещё в детстве и жевал с большим удовольствием, пусть и хотел осушить пару кружек воды.
Небо над Рантой заволокли грузные тучи, набросив густую тень на яркие мозаики и витражи. Ожидая грозы, люди и бисты стремились скорее завершить дела и убраться с ветреных улиц. Ещё не наступил вечер, а в городе заметно потемнело, и тут же в противостояние тьме и стуже вступили сотни жаровен и масляных ламп, что озарили оранжевым и красноватым свечением окна домов и плафоны гостеприимных дворов. На самом деле улицы Халасата не были бурыми. Они настолько напитались влагой, что подарили жизнь мириадам растений. Некоторые, вьющиеся и коварные, годами карабкались по фундаментам, балкам и стенам, разрушая древесину и камни. Делая жилища зелёными, но сокращая их век.
Словно в джунглях, поросших мхом, Ро бродил по рукотворным кварталам, наблюдая их причудливую флору и фауну. Люди и бисты жили здесь в тесноте, ютились в маленьких комнатках, наростами облепивших здания. Такие районы постоянно росли и преобразовывались, как отдельный, самостоятельный организм. Проходя под надстройками и досками, перекинутыми между домами, легко было представить арки лесных крон, и сложно было расчертить границу между дикой природой и цивилизацией. Лишь сидские усадьбы выбивались из общей хаотичности. В них обитали те, у кого были слуги, чтобы пропалывать сорняки и полировать камни. Те, кто не терпел условных границ, а стремился узаконить их на бумаге.
Стоило поискать пристанище на ночь. Мало покормить себя горячим: уснёшь промокший на сквозняке, и можешь попрощаться со здоровьем. Ро миновал шумные кварталы, наблюдая картины веселья и пьянства, слыша приглашения девиц с выставленными напоказ грудями, искусственно румяными щеками и выкрашенными в красный волосами, вдыхая умопомрачительный дым от жаровен, где жарили мясо. Это место не стало ему домом, пусть он и родился здесь лет семнадцать назад. Халасатцы не были ни хорошими, ни плохими — просто людьми с кучей привычек и необычных причуд. Бисты от них тоже особо не отличались. Жадность, трусость, похоть — были знакомы всем, как и доброта, чувство справедливости, милосердие. Каждый обитатель Мириана себя стряпал сам, день ото дня добавляя по щепотке всем известных специй.
Мимо кузни в квартале замочников Ро проходил дважды, всякий раз осматриваясь и размышляя. Он был достаточно сыт и умён, чтобы испытывать недоверие, а ещё располагал прорвой свободного времени, так как никому и ничему в жизни не принадлежал. И всё же приглашение Гарса походило на честное: кузница казалась заброшенной, вокруг никто не околачивался, внутрь лихие парни не заходили. В ловушку угодить не хотелось, но, с другой стороны, какой прок от обычного голодранца? Денег у Ро не было, кроме тех, что остались после покупки лепёшки. Хорошенькая авантюра: дать бродяге сардину, чтобы потом отобрать полгорсти ржанок. Скорее всего мужику было действительно лень разгребать старьё в одиночку, да и присесть кому-нибудь на уши — милое дело. И конечно же он прибеднялся. Куча барахла? Железки не битые черепки. Для человека скромного, должно быть, целое состояние! Можно было раскошелиться и на пяток крепких ребят, чтобы быстро управиться, но жадность потребовала обойтись одним и непритязательным.
Кузница напоминала большущий сарай, сложенный из брёвен, обколоченных досками. Ему требовался лак и краска, хотя, наверное, они бы уже не помогли. Крыша шла скатом от дальней стены (единственной каменной с громоздким дымоходом) ко входу, и небольшой навес удерживали два бревна. Называть этих чудовищ столбами язык не поворачивался. Из широких щелей проглядывал мрак и попахивало затхлым, словно усопший старый Парш скончался прямо там и много недель назад. Единственное, что выглядело новым — замок размером с кулак здоровенного ави, как бы намекавший, что в неприглядной постройке всё же есть, чем поживиться.
Когда на повороте с соседней улицы показался Гарс, Ро сидел на дождевой бочке, задвинутой под навес, и кутался в полуплащ. Поднявшийся ветер пытался сорвать капюшон с головы, но рука то и дело возвращала его на место. Желудок успел позабыть о лепёшке и снова требовал горячего да побольше.
— Пришёл! — радостно воскликнул новый хозяин кузни. — Ох, храни тебя все двенадцать! Чую, ты, парень, приносишь удачу! Уж поверь старому человеку. Я же не только грозу предугадать могу. Как тебя звать-то?
— Да не важно, — бросил Ро, вставая. Подмывало съязвить, что в Халасате не надо быть предсказателем: дождь каждый день за редким исключением.
— Думаешь имя твоё не запомню? Надо полагать мудрёное, как у вашего брата. Ну, как знаешь. Буду называть тебя «парнем», если не против.
Гарс завозился с замком, подбирая ключ. На связке их висело около дюжины.
— Крыша тут малость дырявая. Оттого многое сгнило да заржавело. Я там, где самая большая пробоина была, лаз на крышу утром разобрал, что нашёл — позаколачивал. Будет погода — порядком займусь и люк, как положено, сделаю, чтобы солнце пускать. А пока