– Это не так работает, – возразил Ху Фэйцинь, вспомнив Ху Вэя.
– Бай Э, – сказала Тьма. – Меня зовут Бай Э.
[185] Разбитые небесные кандалы
– Давай, – нетерпеливо сказал Бай Э, – снимай печать.
Ху Фэйцинь решил проявить осторожность. Он слегка разомкнул Небесный обод. Быстро выбраться из него Тьма не смогла бы, а в случае чего – он попросту ухватит её за хвост и втянет обратно. Он не подумал, что у Тьмы могут быть какие-то скрытые способности или уловки. В сущности, он ведь ничего о ней не знал.
Тьма выбралась из разомкнутого обода быстро – он и глазом моргнуть не успел, разделилась на два потока и заструилась вместе с кровью по венам. Хвоста у неё не было. Она перебралась из тела в верхние конечности, Ху Фэйцинь почувствовал, что его руки, особенно кисти и пальцы, заледенели. Ему показалось, что он видит в темноте чуть лучше: руки от кончиков пальцев до самых локтей окружило тёмное сияние Тьмы.
– И что теперь? – спросил Ху Фэйцинь, стараясь не выказывать страха.
Скорость, с которой Тьма перемещалась по его телу, была устрашающей. Когда он сражался с ней в медитации, она двигалась вполовину медленнее. В самом деле: она не собиралась его тогда убивать, а если бы хотела, то в долю секунды поразила бы его сердце и сожрала Лисье пламя, ей бы даже не пришлось утруждать себя. Непознанное, могущественное существо, выбравшее его Сосудом.
– Сожми руки на кандалах, – отозвался Бай Э. – Посмотрим, что получится.
– То есть… ты не уверен, что сможешь их сломать? – поразился Ху Фэйцинь.
– Я не уверен, стоит ли поднапрячься или и так сойдёт, – возразил Бай Э.
Ху Фэйцинь мысленно повторил слова Тьмы, и ему стало ещё холоднее. Он положил левую ладонь сверху на кандалы, правой взялся снизу и сжал пальцы.
– Крепкие, – заметил Бай Э. – Сожми в полную силу. Что-то ведь они не смогли запечатать, так?
Ху Фэйцинь напряг пальцы сильнее. Небесный хрусталь покрылся тонким слоем инея, какой бывает на листьях в морозные утра.
– Какой стихией ты управляешь? – спросил Ху Фэйцинь. – Одной из Великих Пяти?
Бай Э, кажется, фыркнул, но ответил:
– Культивационные словечки!.. Будешь мыслить слишком узко – застрянешь в дебрях культивации. Мир слишком сложен, чтобы судить о нём упрощёнными понятиями. Свет или тьма, добро или зло… Ты уже должен был понять, что всё не так просто. Иначе бы сидел сейчас не в темнице, а на небесном троне.
Ху Фэйцинь поджал губы. Тьма говорила правду. Мир был перевёрнутым, искажённым, точно сложенным из кривых зеркал. Но ему всё равно не понравился этот назидательный тон.
– Разрушение, – сказал Бай Э. – В данный момент я управляю Разрушением. Тебе ведь нужно разрушить небесные кандалы, так? Не филонь. Ты и вполовину так крепко не сжал, как можешь. Боишься потерять хвосты? Глупо. Ты ведь не применяешь духовную силу, с чего им теряться? Или за бесконечной культивацией ты уже забыл, что силён физически?
Ху Фэйцинь почувствовал, что начинает злиться. Тьма его отчитывала, как мальчишку!
– Обойдусь без твоих нравоучений, – хмуро сказал он.
– Никак нельзя, – возразил Бай Э. – Я хочу, чтобы этот Сосуд протянул подольше.
Ху Фэйцинь проигнорировал это и продолжал сжимать пальцы на небесных кандалах. Он не забыл, что силён физически. Он этого не осознавал. Иногда его нужно было хорошенько ткнуть носом в очевидное, чтобы он это заметил или понял.
Он услышал или даже ощутил пальцами лёгкий звук, похожий на тот, когда раскалывается скорлупа яйца, если прокатить его по столу ладонью. Лисы иногда этим забавлялись: нужно было проявить проворство и успеть высосать содержимое через образовавшуюся трещину, прежде чем яйцо вытечет на стол. Недопёсок всегда выигрывал, даже у Лиса-с-горы.
– Вот видишь? – сказал Бай Э. – Стоит только захотеть.
Ху Фэйцинь сжал пальцы сильнее, и вдруг раздался оглушительно громкий звук, заглушивший даже военные барабаны. Небесные кандалы треснули и осыпались кусками.
– С цепями я тебе помочь не смогу, – сказал Бай Э.
Ху Фэйцинь ощупал запястья, освобождённые от кандалов. Пальцы ощутили вмятины, вероятно – ссадины, было больно.
Он сглотнул и велел Тьме:
– Теперь возвращайся обратно. Ты дал слово.
Сердце его колотилось. Он ждал чего угодно. Но чёрная колышущаяся пелена, так похожая на тёмное пламя, спряталась под кожу и заструилась по венам и духовным каналам обратно в Небесный обод. Ху Фэйцинь тут же сомкнул его края.
– Однажды, – сказал Бай Э, – когда ты научишься мне доверять, ты перестанешь смыкать обод. Быть может, это произойдёт раньше, чем ты думаешь.
[186] Тот, кто говорит из темноты
– Эй, да ты сломал небесные кандалы, Ванцзы! – сказал Лао Лун, и в его голосе слышалось уважение. – Как ты это сделал?
Ху Фэйцинь не ответил. Он продолжал ощупывать свои руки, насколько позволяли цепи, и размышлял, как сломать звенья. Если бы он только их видел…
– Почему бы тебе не воспользоваться лисьим огнём? – предложил Бай Э.
Ху Фэйцинь вспыхнул, со злостью клацнул зубами. И как он сам до этого не додумался? Лисьи силы не были запечатаны небесными кандалами. А он несколько небесных месяцев просидел в темноте!
«Какой же я болван!» – сердито подумал Ху Фэйцинь.
Тьма сочла нужным промолчать, хотя и молчание могло быть красноречивым: Бай Э тоже так думал.
«Повезло ему, что я демон чести, – подумал Бай Э, осторожно располагаясь в Небесном ободе так, чтобы не касаться его. – Я ведь запросто мог его обмануть. И что бы он мне сделал? С запечатанными-то силами?»
Ху Фэйцинь прищёлкнул пальцами, бледно-синие огоньки заплясали около него, слабо освещая темницу. Яркого огня он создать не смог: вероятно, небесное железо ограничивало и его лисьи силы. Но он хотя бы видел теперь цепи, опутывающие его. О том, что творится со спиной, он предпочитал не думать.
В книгах он читал, как разрывали цепи прославленные воины древности. Даже в мире людей об этом ходили легенды. Силач Ли Цзэ, которого захватили в плен враги и опутали цепями в кулак толщиной, разорвал цепи и перебил целое войско всего лишь двумя звеньями – по одному в руке. Потом он основал династию Ли и стал императором, а в конце жизненного пути вознёсся и теперь пребывает на Небесах в качестве одного из богов войны.
– Ну, я, конечно, не силач Ли Цзэ… – пробормотал Ху Фэйцинь.
Разорвать цепи он сумел, но со спины его окатило такой болью, что он на мгновение лишился дара речи.
Он поднялся, пошатываясь, подбрёл к решётке. Тоже небесное железо…
– Значит, ты Лисий бог? – спросил из темноты Лао Лун.
Ху Фэйцинь вздрогнул всем телом:
– Как ты узнал?
– Не считая того, что вокруг тебя пляшет лисий огонь? – уточнил Лао Лун со смехом.
Ху Фэйцинь покраснел и почувствовал себя глупо. Глупо было и отнекиваться, поэтому он ответил утвердительно:
– Да.
– Хм, – неопределённо отозвался Лао Лун.
Ху Фэйцинь взялся за решётку и попытался её выломать. Каждый прут был в два пальца толщиной, петли, на которых висела решётка двери, были массивные.
– Так не получится, – сказал Лао Лун, который, вероятно, наблюдал из темноты. – Примени духовные силы. Небесное железо слабо, когда дело касается Ци. Потому на тебя надели прежде запечатывающие духовные силы кандалы.
Ху Фэйцинь понятливо покивал.
Он подумал, что за грохотом военных барабанов никто не расслышит, как он выломает решётку, а глубина, на которой расположена темница, скроет духовный всплеск. Да им и не до него сейчас, они слишком заняты военными сборами.
– Кстати, – добавил Лао Лун, – можешь поджечь её лисьим огнём. Интересно будет взглянуть, что получится.
– Железо не горит, – возразил Ху Фэйцинь.
– А где же лисье любопытство? – разочарованно вопросил Лао Лун. – Я ведь подкинул тебе такую хорошую идею!
Ху Фэйцинь недовольно фыркнул, но невольно покосился на левитирующий над его головой синеватый огонёк. Поджечь лисьим огнём железо? Что за чушь! Да кто станет… Рука его сама собой вытянулась, палец указал на решётку, лисий огонь перекинулся на неё.