Завыли, зарычали, затявкали звери.
– Мистер Диксон! – произнес Том. – Мистер Диксон!
– Да, мой друг!
– Поезд замедляет ход, но не останавливается.
– Возможно, паровоз наткнулся на какое-то препятствие.
– Которое положили на рельсы, чтобы пустить нас под откос. Поезд идет все медленнее и медленнее.
– Черт побери, сейчас не время для остановки.
– Вы правы! Особенно здесь… видите, начинается ущелье.
– Чем же заняты машинист и его помощник?
– Убиты или, может быть, сбежали. Поезд замедлил ход, и они, я думаю, спрыгнули под откос.
– Надо все выяснить!
– Что вы собираетесь делать? – забеспокоилась миссис Диксон.
– Отец? Куда вы? – испугалась и Джейн.
Гризли-Бен ответил:
– Нам грозит опасность. И каждый должен выполнять свой долг!
– Но прошу вас!..
– Дорога свободна… надо подкинуть угля… попытаемся оторваться от преследователей… Я должен любой ценой прорваться к машинному отсеку…
Снаружи послышался рев. Из-за кустов появилось множество людей в ковбойских и индейских одеждах. Осторожно, с опаской, боясь ответного удара, нападавшие стали приближаться к поезду, по-прежнему продолжавшему движение вперед, скорее всего по инерции[153].
Неожиданная догадка молнией пронеслась в голове Гризли-Бена.
Это не просто попытка вооруженного ограбления. Подобные случаи в сегодняшней Америке происходят все реже и реже, даже в таких диких местах.
И зачем понадобилось индейцам нападать на служебный поезд, а не на пассажирский, где едет много богатых людей, везущих с собой деньги и ценности.
Мистер Диксон пришел к совершенно определенному выводу: происходящее – дело рук тех, кто вынудил его уехать из Сан-Франциско.
Он сжал кулаки и дрожащим от ярости голосом пробормотал:
– Лучше умереть, чем оказаться во власти этих негодяев.
Указав на супругу и дочь, Гризли-Бен обратился к Тому:
– Мой друг! Доверяю их вам.
Закинув карабин за спину, мистер Диксон вышел из вагона, ловко перебрался на платформу, оттуда, легко подтянувшись, влез на тендер[154] паровоза. Испачкавшись в угле, он шагнул в кабинку машиниста. Здесь было пусто.
В это время нападавшие, умело используя рельеф местности и густой кустарник, добрались до железнодорожного полотна. Еще немного, и они бросятся в вагоны. Поезд между тем окончательно остановился.
Гут бандиты заметили в кабинке машиниста постороннего человека и тотчас забили тревогу.
– Стреляйте в него! Стреляйте! Он угонит поезд! – раздался крик.
Над Гризли-Беном нависла угроза быть продырявленным пулями.
Но Том не дремал. Сдвинув брови, набычившись, он терпеливо выжидал.
Укротитель не случайно считался отменным стрелком. И вот настал момент, когда молодой человек должен был подтвердить это лестное о себе мнение.
Улучив момент, Том сделал пять выстрелов подряд.
Прекрасная работа! Несколько нападавших, скорчившись, упали на землю. Все произошло в течение считанных секунд. В рядах бандитов началась паника, они залегли. Поглядывая в окошко, Том спокойно произнес:
– Мисс Джейн, пожалуйста, подайте мне ваш карабин.
Молодая женщина протянула своему жениху оружие, прошептав:
– Спасите жизнь моему отцу еще раз!
Тем временем мистер Диксон внимательно осмотрел управление локомотивом. И возмущенно воскликнул:
– Они включили тормоза и заблокировали рычаг скорости! Потом выпрыгнули из кабинки! Они заодно с бандитами! Негодяи! Хорошо, что я когда-то, в молодости, работал машинистом…
Не мешкая Гризли-Бен отключил тормоз, медленно, осторожно освободил рычаг… Из трубы с громким хрипом вырвался пар.
Мистеру Диксону хватило полминуты, чтобы привести в движение остановившийся паровоз. Дернувшись несколько раз, поезд неспешно, набирая постепенно ход, пошел вперед.
– А-а-а! Остановите его! Убейте!
Бандиты пришли в ярость. Том выстрелил напоследок еще несколько раз.
– Успокойтесь, мерзавцы!
И точно, двое, вскинув руки, угомонились, кажется, навсегда.
А поезд, провожаемый злобными взглядами разбойников, оставляя за собой огромный шлейф[155] дыма, уходил все дальше и дальше.
Наступила ночь. Яркая луна четко высвечивала острые скалы, темные громады горных вершин, извилистую дорогу, по которой мчался состав с нашими героями.
Мистер Диксон время от времени подкидывал в топку угля, поглядывая на приборы. Состав, натужно пыхтя, поднимался вверх и добрался наконец до самой верхней точки пути.
Директор испытывал сильнейшее беспокойство. Ведь он совершенно не знал дорогу, ее особенности, и двигался вперед вслепую, ориентируясь только по двум полоскам стальных рельсов, поблескивавших под лунным светом.
Гризли-Бен не имел также понятия о расписании. Он опасался, что на состав могут наехать сзади или он, в свою очередь, врежется в пассажирский поезд, выехавший всего на двадцать минут раньше. Беспокоило и то, что кончалась вода.
Стараясь двигаться со средней скоростью, мистер Диксон решил во что бы то ни стало остановиться в Тахичигре и получить там помощь.
К несчастью, на высоте одна тысяча сто метров над уровнем моря поезд окружили густые облака.
Ничего не было видно в десяти шагах. Представьте, что перед вами матовое стекло, скрывающее абсолютно все впереди.
Поезд двигался медленно, словно ощупью. Ничто не указывало на близость станции, затерявшейся где-то в тумане. Прошли два часа напряженного ожидания. Два часа, в течение которых поезд, словно призрак, катился наугад в опасном одиночестве.
Станция же давно была позади. Служащие не успели включить световую сигнализацию и по халатности даже не ударили в колокольчики.
Поезд теперь катил вперед легко и довольно быстро. Настолько, что мистер Диксон вынужден был уменьшить давление и слегка притормозить. Начался спуск. Он продолжался до самой пустыни Могав[156] – засушливой местности, ограниченной на юго-востоке горным хребтом Сан-Бернардино.
Мистер Диксон обеспокоенно пробормотал:
– Поезд катится вниз, а я не могу притормозить. Почему?
Прошло еще минут десять, и тревога бесстрашного машиниста возросла.
До сих пор он не заметил ни одного сигнала, ни одного горящего фонаря.
Несмотря на большую скорость, поезд легко ориентировался в сплетении путей. Словно чья-то невидимая рука расчищала нашим героям путь.
Тревога мистера Диксона достигла предела:
– Это может плохо кончиться! Надо остановиться во что бы то ни стало!
Он резко нажал на тормоз, попытавшись одновременно понизить давление пара.
Но поздно!
Последовал сильнейший удар, сопровождаемый серией толчков, гремевших словно пушечные выстрелы. Паровоз застонал, зафыркал, дернулся, точно безумный, подпрыгнул и со скрежетом повалился набок. Колеса, пропахав песок, продолжали медленно вращаться в воздухе.