— Я одобряю твой наряд, но не то место, где ты решила меня дожидаться, милая. — Он поднял руку и отцепил что-то от своего берета. — Но я принес тебе знак привязанности, чтобы расположить твое сердце ко мне.
Это оказалась веточка вереска. Нежные цветы окружили Джемму ароматами солнца и вечернего ветерка. Тонкий стебелек плохо сочетался с его мощным телом, так что ее губы невольно приподнялись в улыбке. К тому же он потратил время на то, чтобы принести ей нечто, что большинство мужчин считают глупой женской причудой. Девушки плетут себе венки, а мужчины предпочитают красоту доброго меча. Веточка прохладой коснулась ее пальцев, и этот знак нежного внимания заставил ее задрожать. Подобного она никак не ожидала.
— А! Эта улыбка означает, что мне не придется нести тебя ко мне в постель?
— Только если тебе самому захочется.
Он негромко рассмеялся и захватил пальцами прядь ее волос. Опустившись на одно колено, он поднес ее волосы к лицу, вдыхая их аромат.
— Я не брызгала их духами. Некоторые дамы так делают.
— Не подражай им. Я сегодня целый день вспоминал твой запах и наслаждался этим, но реальность гораздо лучше, можешь не сомневаться.
Он снова выпрямился.
— Иди и поприветствуй меня сладким поцелуем, жена.
Она отложила щетку в сторону и поднялась на ноги.
— Сладким поцелуем?
— Да.
Джемма задрожала и почувствовала, что у нее слабеют ноги, но она справилась со своей слабостью и подошла к нему. Это заставило ее с новой остротой понять, насколько он крупнее ее, почему-то прежде это не производило на нее столь сильного впечатления. Положив руки ему на грудь, она провела ими вдоль его ключиц и сжала ему плечи. Приподнявшись на цыпочки, она соединила их губы, постепенно делая поцелуй крепче.
— Добро пожаловать домой, милорд.
Он негромко рассмеялся, тепло и многообещающе.
— Как это было невинно! Просто дух захватывает.
— А я невинна.
Она начала отходить от него, но он неспешно пошел за ней, превращая это в нечто вроде преследования.
— Не так уж и невинна, милая.
У Джеммы вспыхнули щеки, но на губах задержалась улыбка. Просто теперь эта улыбка стала лукавой и чувственной, а его ответная улыбка получилась точно такой же. Она продолжала отступать, сама не понимая, зачем это делает. Ее телу определенно хотелось оказаться ближе к Гордону, а не отдаляться от него, тем не менее, она двигалась дальше, время от времени оглядываясь через плечо и проверяя, следует ли он позади. Его пристальный взгляд был прикован к ней, он наблюдал за тем, как покачиваются ее бедра, как струятся распущенные волосы. Она уходила все дальше в темноту, а ее шотландец шел следом.
— Ты уже готова быть пойманной?
У нее перехватило горло, сладкое предвкушение заставило ее задохнуться. Она кивнула, и он ускорил шаги. Его руки обхватили ее, притянули к себе. Одна его ладонь легла ей на затылок, и он нагнул голову, чтобы запечатлеть на ее губах поцелуй. На этот раз он был сладким, но полным нарастающего желания. Он порождал жар. Кончик его языка скользнул по ее нижней губе, а потом заставил ее открыть рот и впустить его. Их языки ненадолго встретились в нежном танце, но Гордон быстро прервал поцелуй и адресовал ей самоуверенную ухмылку.
Наклонившись, он подхватил Джемму на руки.
— Я мог бы сказать что-нибудь красивое, но должен признаться, что на самом деле собираюсь отнести тебя ко мне в постель и утолить свой голод по юному прекрасному телу.
— Ой, подожди!
Его руки сжали ее чуть крепче, и по его лицу она поняла, что ее слова пришлись ему не по нраву. Джемма приложила кончики пальцев к его нахмуренному лбу, постаравшись разгладить складку. Он едва заметно вздрогнул, и от этой реакции у нее защемило сердце.
— Я не хочу оставлять здесь мой подарок!
Он поставил ее на ноги, и она вернулась к камину, где веточка вереска лежала рядом со щеткой для волос. Ее пальцы бережно сомкнулись на ней, потому что это было сокровище, подаренное ей рукой, которая должна была бы безжалостно смять хрупкое растение. Вместо этого Гордон сдержал свою силу, чтобы принести ей нечто не слишком дорогое, но невероятно важное.
Это был знак его привязанности.
— Вот теперь я готова!
— Что это?
Джемма не понимала, как она могла не заметить эту штуку: она ведь была просто огромная!
— Ванна.
Муж обхватил ее за талию мускулистой рукой и притянул к себе. Ее макушка оказалась у него под подбородком. Джемме казалось, будто ее тело специально формировали так, чтобы оно могло идеально прилегать к его телу. Ванна, рядом с которой она стояла, была такого размера, будто кто-то поставил рядом целых три. Только это была одна ванна, и она уже была наполнена водой. Окно рядом с ней было открыто, и через него видна была луна, вынырнувшая из-за туч. Корзинки с угольями, пристроенные под ванной, заставляли воду испускать теплый парок.
— Размер слишком велик.
— По правде говоря, милая, мне уже это говорили, но я тебя уверяю, что тебя тут ничто не разочарует.
Он поддразнивал ее! Ее щеки заалели при мысли о том, что он намекает на нечто совсем иное, и она ткнула его локтем под ребра.
— Я не об этом говорю, сэр!
— О! Но думала-то ты о моем клинке!
— А вот и нет!
Он прижался губами к ее затылку, запечатлев поцелуй на нежной коже. Наслаждение разлилось по ее коже, и она невольно улыбнулась просто потому, что Гордон был рядом. Ощущать тепло его тела было так приятно, что она готова была стоять здесь столько, сколько он пожелает.
— Если учесть то, как мы расстались, то я только и думал, что о том моменте, как зазвонили эти проклятые колокола. Разве мне нельзя надеяться на то, что ты тоже о нем думала? Готов признаться, что мысль о том, что ты в этом признаешься, так меня осчастливит.
— Я думала о тебе!
Она произнесла эти слова импульсивно, совершенно не задумываясь. О чем тут можно было думать? Он делает ее счастливой, так почему же она будет отказывать ему в том же?
Его рука притянула ее ближе, и он осыпал ее шею жаркими поцелуями.
— Милая моя дикая кошка! Давай искупаемся вместе.
— Вместе?
Он отпустил ее и стянул с себя рубашку, обнажая торс. Высокомерное выражение на его лице говорило о прошлом опыте, к которому Джемма невольно его приревновала. Скрестив руки на груди, она заявила:
— Если ты приглашал в эту ванну Эньон, то — нет!
Он расхохотался, и она моментально вспылила:
— Я говорю серьезно, Гордон! Я не стану одной из твоих верховых кобылок!
Он сжал губы, стараясь справиться со смехом, но глаза его продолжали озорно сверкать.