проиграла. И ничего не оставила. Просто сделала паузу. Тайм аут, чтобы оказаться здесь и сейчас. Чтобы услышать от этой девочки слова благодарности, увидеть слёзы в её глазах и искреннюю улыбку.
Только мы отошли от камер, откуда ни возьмись, появился Платон.
— Поздравляю, — сказал он. Не мне.
Протянул Регине небольшую, размером с две сложенные ладошки корзинку с композицией из живых цветов, украшенную по бокам широкой лентой. Лента была подозрительно похожей на ту, которую он попросил меня купить дня три назад. И, кажется, я поняла, чем брат занимался всё сегодняшнее утро.
— Спасибо.
Смущённо улыбнувшись, Регина взяла корзинку. Платон тоже смутился. Пробурчал в ответ нечто неразборчивое и спрятал руки в карманы. Не я одна заметила его неловкость. Дима хмыкнул.
— И я поздравляю, — передо мной возник огромный букет лилий. Поблагодарить я не успела.
— Мама! – вырвав руку из мужских пальцев, к нам бросилась Каринка. Её косички подпрыгивали в такт шагам, толстовка съехала с плеча.
— Стоять, — нагнав, Лёня схватил её за капюшон. – Куда несёшься, мелкая?
Дочь не оскорбилась. Повернулась к нему, нахмурилась, надула губы. Старший брат подхватил её на руки.
— Ты бы слышала, как она хлопала.
— Громче всех! – заявила Карина.
— Серьёзно, — Лёнька достал что-то из кармана. Удобнее перехватил Карину. Протянул мне то, что было у него в руке.
Что это, я поняла только спустя пару секунд. На ладони у меня лежала медаль. Медаль тех самых соревнований, на которые мы поехали все вместе.
— Откуда… Откуда она у тебя? – сердце билось неровно. – Я думала, она потерялась…
— Она никогда не терялась, Ника. Она всегда была у меня.
Как рыба, я схватила ртом воздух. Каринка потянула Лёню за завязку на капюшоне и потребовала поставить её на пол. Дима забрал медаль у меня из рук. Расправил ленточку и набросил мне на шею.
— Твой отец гордился бы тобой, — сказал он с оттенком улыбки.
Я прижимала к себе букет, вдыхала запах лилий и понимала, что не потеряла ни одного дня. Ни одного дня за прошедшие шесть лет. Окружённая любящими меня и до хрипоты любимыми мной людьми, в жизни каждого из которых мне было отведено важное место, я чувствовала себя счастливой. Папа… Видит ли он меня оттуда, сверху? Надеялась, что да. И мама тоже.
— Да, — ответила мужу. – Он бы мной гордился. Он… Он гордится.
— И я горжусь, — ответил Дима.
— И я, — звонко встряла Карина. – Я очень-очень горжусь тобой, мамочка!
Уже вечером мы сидели в пропахшем сладкими запахами кафе при гостинице. Утром нам предстоял вылет домой, но пока было время отметить победу.
— Тебе не кажется, что здесь всё не так чисто? – показав мне на отсевших от нас подростков, с хитроватым блеском в глазах осведомился Дима.
— Я бы сказал, совсем нечисто, — Лёня в открытую хмыкнул.
Кокетливо улыбаясь, Регина болтала трубочкой в стакане с соком. Собранные днём тёмные волосы были распущены и мягкими волнами падали ей на плечи. Платон приосанился. Подвинул к ней телефон. Что-то сказал, и моя юная чемпионка смутилась.
— По-моему, он её окучивает, — заключил старший брат.
— А что такое окучивает? – дёрнула его за рукав Карина. – Лёня! Что такое окучивает?
Все мы потихоньку засмеялись.
Наплевав на рамки приличий, я поставила локти на стол, сложила ладони и опустила на них подбородок. Глядя на мужа, дочь и старшего брата, тихонько улыбалась сама себе.
— О чём ты думаешь?
Дима поднялся. Обошёл стол и встал позади. Положил ладони мне на плечи и мягко помассировал.
Я посмотрела на него через плечо. Он продолжал нежно массировать плечи, и накопившаяся за время напряжённой подготовки к соревнованиям усталость таяла.
— Так о чём думала моя победительница?
— О том, что она абсолютно счастлива. — Ухватила его за рубашку и потянула к себе. – Абсолютно, Дим. И это твоя вина.
— Вина?
— Угу, — засмеялась и, не обращая внимания на то, что мы не одни, нежно поцеловала его. – В том, что я так откровенно и бессовестно счастлива, виноват ты один, — шепнула ему в губы. – И в том, что я узнала, что такое любовь, тоже. Во всём, что делает меня счастливой, виноват ты. Только ты.
С другого края стола зазвучала мелодия.
— Да, — брат ответил мгновенно и начал вставать, шумно при этом отодвинув стул и чуть не опрокинув на себя Каринин лимонад, который она очень «кстати» подсунула ему под руку. Тихонько ругнулся, с поразительной ловкостью поставив стакан на место, не пролив при этом ни одной капли. – Да, Машуль…
— Машуля, — передразнила я его одними губами.
Брат отмахнулся и отошёл подальше. Каринка соскочила с места и увязалась за ним. Мы с Димой остались наедине. Сев на соседний стул, он развернул меня к себе лицом.
— Ты что? – улыбнулась, когда он обхватил мою ногу и положил к себе на колено. – Дим, мы же в кафе.
— И что? Кому какое дело?
Дела и правда никому не было. Да и помимо нас на вечернюю чашечку чая сюда зашли всего двое. Дима снял с меня туфлю и помял пальцы. Провёл по синяку на голени. Я пошевелила пальчиками, и он поймал их в кулак.
— А мне кого благодарить за счастье?
— Себя, — не раздумывая ни секунды. – Это ведь ты всё сделал: забрал меня тогда из клуба, вернулся за мной…
— А ты спёрла бумажник у меня из машины. Забыла?
Я отрицательно кивнула головой. Мы улыбнулись друг другу. Между столиков пронеслась Карина. В ярко-рыжем платье она была похожа на танцующее пламя –