поцелуем. – Намного лучше, — поцелуй чуть глубже. – В детстве у меня было только сладкое варенье. А теперь у меня есть ты.
Глава 16.3
От чего проснулась, поняла я не сразу. Судя по тому, что небо только-только из сероватого превращалось в голубое, было совсем рано. Не успела я посмотреть на время, услышала приглушённый голос Димы. Он снова разговаривал с кем-то по телефону то ли в кабинете, то ли в кухне – спросонья понять не смогла.
— Да что же тебе не спится, — часы на дисплее мобильного не показывали и шести.
Потёрла лицо ладонью и зевнула. Перспектива провалиться в сон была заманчивой, но малыш напомнил о себе лёгкой тошнотой. В последние дни это стало привычным делом. Благо, первая же чашка слабого кофе помогала справиться и с недомоганием, и с сонливостью.
Выбравшись из-под одеяла, я сходила в ванную. Дима всё ещё разговаривал.
— Твой папа — вампир, — пощекотала живот. – Хотя нет. Вампиры света боятся, а он не боится ничего.
Легли мы около полуночи. Во сколько поднялся Дима, представить было страшно. Кутаясь в его халат, я вышла на кухню и включила кофемашину. От халата пахло Димой. В ванной висел мой собственный – уютный, красивый и, как все вещи, которые он мне купил, неприлично дорогой. Но разве принесло бы мне столько удовольствия уткнуться в его ворот?
— М-м-м, — застонала сонно, сделав вдох. — Приготовим папе завтрак? – отпила кофе.
Доносящийся из глубины квартиры голос мужа успокаивал. Несмотря на время, мне было хорошо и уютно: в этой квартире, в халате Димы, с его ребёнком под сердцем и обручальным кольцом на безымянном пальце правой руки. Я больше не чувствовала себя случайностью в его жизни, больше не было ощущения, что наши миры находятся в разных вселенных.
Рука с яйцом, которым я только что ударила о край миски, так и застыла.
Мир был одним, и мы были в нём одним – единым.
— Я сделала омлет с сыром и ветчиной, — выключила плиту как раз в момент, когда Дима появился на пороге. Поставила на стол две чашки. Под руку попался пульт от телевизора, и я зачем-то включила его. Дима ничего не сказал. Но не успела я спросить, в чём дело, внимание привлекла картинка на экране. До этого я совсем не слышала, что говорит диктор.
— …найден мёртвым возле…
Порывисто я повернулась к мужу. Неспроста он встал в такую рань. Теперь я это поняла. Дима стоял посреди кухни. Смотрел на меня мрачным, тяжёлым взглядом. Лицо его покрывала щетина, в глазах – колючий холод. Сердце затрепетало крохотной беспомощной птицей.
— Ты всё-таки сделал это, — то ли просипела, то ли прошептала. – Это ведь ты.
Так ничего и не сказав, он подошёл. Но меня не коснулся – взял пульт и прибавил громкость, а только потом положил мне ладонь на талию. Указал на экран. Я повернулась в его руках, и ладони легли поверх пояса мне на живот.
— Если я, это что-то меняет? — тихий голос прямо над ухом.
По телу пробежали мурашки. Мы говорили об убийстве мэра, а я сжимала бёдра, потому что от бархатистого голоса мужа, от его дыхания меня охватило желание.
— Не меняет. — Отрицательно мотнула головой. Не меняет.
По телевизору шёл репортаж с места убийства. Повсюду были натянуты оградительные ленты, притянутые страхом и интересом ранние прохожие приостанавливались в попытке понять, что случилось.
— Это не я, Ника, — выговорил Дима и тут же продолжил: — Не важно, какой город. Смерть всегда пугает и вызывает любопытство.
— «Расправившийся с Градским мужчина уже даёт показания. По предварительным данным»…
Не желая больше всё это слушать, я выключила телевизор. Опять развернулась в руках мужа.
— Кто его убил? Кто-то из тех, кому он мог навредить?
Дима отошёл от меня. Встал у окна, расставив ноги на ширину плеч, настежь распахнул его и зажмурился от солнца. По ставшему голубым небу плыли редкие рваные облака. Повертев в руках зажигалку, Дима положил её в карман. Я подошла и встала рядом.
— Его убил Евгений Жданов, — спустя минуту сказал он. – Но тебе это имя ни о чём не скажет.
Я поморщила нос, тщетно пытаясь вспомнить, слышала ли его когда-нибудь. Нет, не слышала.
— Оно тебе ни о чём не скажет, Ника, — повторил Дима. – Я тоже не слышал об этом человеке до сегодняшнего дня. Он сам пришёл в полицию после того, как разрядил в Градского винтовку. Наш доблестный мэр хотел убраться из города, пока ему окончательно не перекрыли пути. Но не успел.
— Так кто это?
— Отец, — взгляд Димы стал совсем колючим и жёстким. — Отец сына, который никогда не вырастет. Муж жены, с которой он больше никогда не ляжет в постель.
Я похолодела. Чёрные льдинки пробрались под кожу. Из груди вырвался выдох. Озноб охватил, прошёлся волной и исчез.
— Я знаю немного. Только то, что рассказал Каштан, но он и сам пока не в курсе. Около полугода назад по распоряжению Градского снесли роддом. Жена Евгения должна была рожать там – это был ближайший роддом к их дому.
Уже догадываясь, что случилось, я хотела попросить его не продолжать. Но не попросила. Мы смотрели друг на друга, ведя диалог без слов.
— Роды начались внезапно, раньше срока, — продолжил муж. – Если бы скорая приехала немного раньше, если бы до роддома было немного ближе, если бы персонал был немного квалифицированнее…
Я сглотнула подкатившие к горлу слёзы.
— Если бы Градский не подписал распоряжение о сносе, — закончила за него.
В повисшем молчании запела севшая на подоконник птица. Дима намотал на руку пояс моего халата. Притянул к себе.
— Боги могут не вмешиваться, Ника, — дотронулся до