прекрасно понимаю, что девочкам нужно на что-то жить. Но чем бы она ни занималась, я не собирался рассказывать об этом всем присутствующим. От меня этого точно никто не узнает.
- Всё так, как они и сказали, - сказала Джуди. – Даже хуже. Я как раз… хм, навещала друга в соседней комнате. И слышала этот звук. Действительно странный.
- На что он был похож?
Она сглотнула и посмотрела на меня густо накрашенными глазами. Сейчас в этой девушке не осталось ни капли невинности. Там, где у остальных находилось сердце, у этой дамы явно был сейф. Но в её огромных карих глазах я уловил то, что заставило меня напрячься – страх. Что-то напугало Джуди до чёртиков. Напугало настолько, что она утратила свой привычный циничный вид и вновь превратилась в испуганного тринадцатилетнего подростка.
Девушка наклонилась ближе ко мне.
- Это напоминало… Ты сейчас решишь, что я спятила… Но это напоминало жужжание. Словно там был целый рой жуков. Вот, на что был похож тот звук. Жуки.
- Это точно, - кивнул стоящий рядом парень. – А потом начались крики и вопли, и удары, будто там крушат комнату. Я убираюсь отсюда к чёртовой матери.
Жуки. Жуки? Безумие. И, тем не менее, то, что происходило в номере 205, было действительно странным. И жутким. Из ряда вон выходящим.
В этот момент показался Буч. Он вышел из номера 350; это был жирный и скользкий человек – как маринованный огурец, только что вытащенный из рассола.
- Ладно, ладно, - бурчал он. – Я сейчас со всем справлюсь. Джуди, а ты какого чёрта здесь делаешь? Ты же знаешь: у меня приличное заведение.
Джуди рассмеялась.
Буч рванул к ней и попытался дать подзатыльник. Но Джуди оказалась быстрее. Годы, проведённые на улице, научили её проворству.
- Отстань от девчонки, Буч, - попросил я.
- Конечно, Дубина, конечно. Мне просто не нужно, чтобы здесь ошивались подобные ей.
Дубина. Забавное прозвище. Моя старушка-мать могла назвать своего сына хоть Томми Кьюсаком, хоть Джорджем Вашингтоном, но на улицах меня всё равно все звали «Дубина». Почему? Да потому что я не выходил из дома без дубинки и не боялся пустить её в ход. Чёрт, да я даже мог с её помощью сыграть на прутьях железного моста весёлую мелодию! И если это вас не впечатлило, то могу уверить, что у меня ещё куча других талантов. Не поймите меня неправильно. Я никогда не пускал в ход дубинку, если человек этого не заслуживал. Если вы уважаете закон, то со мной у вас проблем не будет.
- Чёртова Джуди, - бурчал тем временем Буч. - Ты же знаешь таких, как она, Дубина. Ей бы только проказничать. Одни забавы на уме. Но если из-за неё у меня будут неприятности, я ей устрою забавы, так и знай!
- Я тебе устрою! - усмехнулся я. - Лучше расскажи, что здесь происходит. К тебе заселился какой-то псих?
- Так и есть. Всё, как они сказали тебе, Дубина. Сначала – странные звуки, потом – крики, визг… Тот парень… чёрт, он вопит так, будто ему кишки через задницу выдирают!
- А у тебя очень художественные сравнения, Буч.
Я поспрашивал его ещё какое-то время, задавал вопросы в различных формулировках, но не узнал ничего нового. Я всё записал в свой блокнот: и про странное жужжание, и про крики, и про удары. Занёс в отчёт всё, что мне рассказали; не упомянул лишь о девушке из номера 312, которая жутко хотела где-нибудь напроказничать.
И я не забрал свой выигрыш. Не до того было.
К этому времени к мотелю подъехала патрульная машина, из которой вылезли Джонни Райан и Пит Орблански и направились ко мне. Хорошие парни; я с ними уже сто лет знаком.
- Что случилось? – поинтересовался Джонни.
Я выложил всё, что знал, и у обоих на лицах появилось странное выражение. Будто я их разыгрываю. Но я не шутил, и они это понимали. И от этого было только хуже.
- Пойдём, посмотрим, - предложил Пит.
Буч уже сказал мне, что дверь заперта изнутри, возможно, забаррикадирована, и нам придётся пойти другим путём. Я не переношу высоту, поэтому отправил Пита на пожарную лестницу, а мы с Джонни пошли к дверям. «Гнёздышко» было не лучшим мотелем. Здесь всегда стоял запах старости и кошачьей мочи. Обычный старый железнодорожный отель, который построили в 1880-х годах, чтобы справиться с мигрантами, хлынувшими в Аркем. Мебель вряд ли менялась с тех времён, и клиентура здесь была соответствующей. Если хочешь перепихнуться с собственной секретаршей в обеденный перерыв, или если только что вышел из тюрьмы, и нужно место, где никто не станет спрашивать о прошлом, - тогда «Гнёздышко» было тем, что тебе нужно.
Когда мы с Джонни поднялись на второй этаж по заляпанным ступенькам, открылась дверь одного из номеров, и наружу высунулся какой-то парнишка.
- Чё такое? – спросил он.
Джонни коснулся фуражки.
- В соседнем номере – бешеный пёс, парень. Уже откусил одному член вместе с яйцами.
Дверь моментально захлопнулась.
Мы с Джонни остались одни. Когда мы с ним подошли к номеру 205, в воздухе разлился странный запах. Конечно, «Гнёздышко» и в лучшие годы не пахло цветами и французским парфюмом, но такого запаха я не слышал никогда. В подобных местечках ждёшь других ароматов – гнили и, возможно, плесени. Но никак не резкого, тошнотворного запаха трав, специй и старых, химических консервантов. Но мы чувствовали именно это, и ни одному из нас не нравилось происходящее.
Перед дверью 205-го номера мы остановились и переглянулись.
- Слышишь этот запах? – прошептал Джонни.
- Да, и он становится сильнее.
Проблема была в том, что подобный запах я уже слышал прежде – когда Дэндридж открыл саркофаг. И мне не нравилось, куда это ведёт.
Из-за двери не доносилось ни звука, и что-то в этой тишине было пугающим. Словно некто или нечто ждало нас по ту сторону деревянной перегородки, источая запах бальзамирования. Звучит странно, но я не мог избавиться от этого чувства. Когда я был ещё ребёнком, мы часто играли в одном заброшенном, полуразрушенном здании. Оно мне никогда не нравилось. Раньше там был кожевенный