года его старше- а кличка- Боцман. И хорошо, что они- команда, потому, что лучше Сереги нет играть в Царя горы. А на варежке дырка- это плохо, снег набьется и варежка будет мокрая. Или вдруг- поле и первый, самый первый робкий и неумелый поцелуй. А солнце смотрит вниз, немилосердно жжет и смеется…
Звук скрипки давно затих, сменившись суетливыми иностранными разговорами, а полковник, словно оглушенный, еще пару минут сидел, погруженный в себя и в воспоминания. Рывком вернувшись в реальность, он недовольно покосился на капитана
— Ну и для какого резона ты мне тут крутишь передачи потенциального противника?
— Так это же Аксель Нойберг, самый популярный сейчас композитор и исполнитель, восходящая звезда…
— И мне что с того?
— Ну, я думал, все-таки крестник. Интересно вам будет…
В голове со скрежетом начали раскручиваться подзаржавевшие за десяток лет шестеренки. Нойберг, Нойберг, Нойберг. Извольский. Владилен. Алексей. Аксель. Пазл стремительнособирался в картинку, обретал цвет и объем, наполнялся красками, запахами и звуками.
— Так это…
— Ну да, крестник ваш, Лешка Извольский. Хорошо, что не списали тогда придурка, правда? Он, кстати, потом еще играть будет. Или выключить?
— Оставь. Крестник все-таки.
Новое произведение было для скрипки с оркестром- но оркестр совсем не заглушал тихий голос скрипки- как могучий океан, он нес ее, словно белопарусный красавец фрегат, что рассекает волны гордо и свободно.
— Коньяк есть?
— Так точно, тащ полковник!
— Половинка?
— Не, графин сурьезный, подарочный. Литр.
— А не спалимся?
— Так пятница же, да и полседьмого уже- нет никого, одни мы, как сычи.
— А дежурный?
— Евгенич? Да сроду такого не было…
— Тогда и ему занеси- ночь долгая. Есть?
— Конины больше и нет, а водовка приличная есть …
— Да хватит ему и этого. Начисляй!
И где то на третьем полстакане хорошего коньяка еще не пьяный, но уже и чуть поплывший полковник, вслушиваясь в переливы мелодии так и не выключенного Акселя Нойберга вдруг произнес:
— А ведь и правда хорошо, что мы его тогда не списали.
— Ну, в каждом таком дерьме скрывается человек, надо только суметь до него достучаться- расслабленно изрек капитан. Умение пить приходило с годами, а этому не было еще и сорока.
— Хорошо сказал, капитан! Хорошо сказал! Прямо тост сказал! Наливай! — капитан плеснул обоим на два пальца, коньяк чуть опалил горло, а полковник обнял голову руками, вслушиваясь в эту чужую и родную мелодию, в которой, на мгновение он услышал тихий и добрый смех своей матери. Но на утро он, конечно, уже ничего не вспомнил.