– Это от любви… – прошептала Ива, чувствуя, как он ложится на нее, мягко, так, что почти не ощущается вес, обнимает за плечи и целует в шею.
Она выгнула спину, чтобы почувствовать его ближе. Ладони Эндрю вдруг оказались под ней и обхватили ее груди так ловко и естественно, будто специально для этого и были созданы. Поцелуи стали легкими покусываниями, и Ива представила себя кошкой, сытой и довольной, которую сейчас опытный, умный кот зубами ухватит за загривок… И ничего не нужно делать, ни о чем не нужно думать, потому что ты знаешь, что все получится отлично. Только развернись навстречу тому, что должно случиться, только прими своего мужчину в себя. Он твой, и все, что он будет с тобой делать, окажется воплощением твоей мечты. А что тебе захочется – ему тоже понравится. Иначе и быть не может.
– Не туда, безобразник! – сказала она.
– Виноват, – нарочито задушенным голосом прохрипел Эндрю. – Задумался. Ничего, был бы человек хороший…
Ива плотно сжала ягодицы и начала осторожно вырываться.
– Ага! – воскликнул Эндрю. – В этом что-то есть!
Некоторое время прошло в сосредоточенной и деловитой возне.
– Так нечестно, – сказал он наконец. – Я сильнее.
И тут же оказался на спине.
– А вот так? – хищно спросила Ива. – А вот так…
– Ты чудо, – прошептал Эндрю, преданно и восхищенно глядя ей в глаза. – С тобой… хорошо… всегда. Потому что… с тобой… О-о-о…
То ли они уже знали друг о друге все, то ли им, созданным друг для друга, это знание было дано от рождения. Еще в самый первый раз они достигли пика наслаждения вместе. И теперь Ива со стоном упала Эндрю на грудь, чувствуя, как он в сладостной муке содрогается внутри ее.
И тут же переговорное устройство на двери разразилось требовательным звоном.
Эндрю безвольно уронил голову набок, приоткрыл рот и закатил глаза.
– И на том спасибо, – выдохнул он.
Ива с трудом рассмеялась сквозь пронизывающую все тело волну блаженства.
– Любимая… – прошептал Эндрю, крепче прижимая ее к себе.
– Ты мой самый-самый, – ответила Ива, но все-таки сползла с мужчины, протянула руку и ткнула кнопку на подлокотнике кресла.
– Ну-ка, мои хорошие, давайте одевайтесь! – провозгласила дверь голосом Линды. – Дело есть.
* * *
– Опять война, – сказал Эндрю уныло. – Неужели еще не надоело, а?
– Это ты о чем? – спросила Линда, оборачиваясь на ходу.
– Понятно, о чем. Сначала полицейских распугаем, потом на Землю… Доказывать, что мы все из себя хорошие и ничего дурного не замышляли. Нам навстречу те же самые бэттлшипы пошлют, да еще и «Старк», да мелюзги всякой немерено… Ну, потеряем мы полгруппы. Ну, ухлопаем пару эскадрилий таких же идиотов, ну, обстрелом пригрозим…
– Кончай это русское нытье! – скомандовала Линда. – Не мы ухлопаем, так нас ухлопают.
– По своим же стрелять… – пробормотал Эндрю и тяжело вздохнул.
– Перестань, Энди, – попросила Ива. – Думаешь, ты один такой совестливый?
– Я не совестливый, – возразил Эндрю. – До меня просто только сейчас дошло – мы ведем себя, как военные. Пытаемся решать проблему силовыми методами. А это зря. Нас уже на всех трех планетах объявили врагами. Интересно, сильно группу F полюбят, если она так и будет дальше стрелять и запугивать? Я понимаю, у нас беда, но разве нельзя как-то мирным путем?
– Нельзя, – сказала Линда сквозь зубы.
– Что, мало наших замочили? – спросил Эндрю язвительно.
– Дурак ты, лейтенант… Если группа F сейчас проявит слабость, начнет колебаться, это будет лучшим доказательством того, что Рашен сумасшедший, а мы пляшем под его дудку. Психанул адмирал, а теперь сам не знает, куда дальше идти… В том-то и дело, что нам придется гнуть одну и ту же линию. Действительно вести себя как военные.
– Не знаю, – помотал головой Эндрю. – Конечно, я не специалист. Но мне кажется, нам сейчас нужно сделать красивый жест. Только не пугать. А наоборот, даже подставиться. Ну правда, хватит боевых действий. Тот, кто прав, убеждать должен, а не головы рубить.
– Типично русский закидон, – хмыкнула Линда. – Всепрощение и невмешательство. Расскажи об этом своему папочке Рашену. Он тебя по головке погладит и на радостях закатит такую депрессуху, что мне придется его лечить. Тьфу! Давно я говорила, что командовать флотами должны американцы…
Ива остановилась у двери адмиральской каюты, повернулась к Эндрю и положила руку ему на плечо. Вернер стоял как в воду опущенный, глядя себе под ноги.
– Что с тобой? – спросила Ива очень тихо.
– Прости меня, – сказал Эндрю, стараясь не глядеть ей в глаза. – Я просто вдруг почувствовал… Не знаю. Иди одна. От меня там не будет сейчас никакой пользы.
– Благородный, паразит, – высказалась Линда и отвернулась.
– Зря ты так, – сказала Ива. – Но даже за это я тебя люблю.
– И я тебя люблю. Прости меня, пожалуйста.
Ива быстро поцеловала его в щеку и тронула контакт на стене. Дверь отворилась, и Ива шагнула через порог. Эндрю сунул руки в карманы и пошел вдаль по коридору.
– Молодец! – крикнула Линда ему в спину. Плечи Вернера в ответ поднялись и опустились. Линда прислонилась к стене и начала яростно обгрызать себе ногти.
– Здравствуйте, драйвер, – сказала Ива нерешительно. – А я вот к вам. Можно?
– Да ты уж вошла, – заявил Рашен сварливо. Он уже не лежал, а сидел в рабочем кресле, подперев голову кулаком. – От кого делегация?
– Простите?
– Кто прислал тебя, говорю… Боровский? Или Линда?
– Да я…
– Линда, – догадался адмирал. – Ну и зря. Я уже в порядке. Относительно. У твоих раздолбаев самогонки не осталось?
– Понятия не имею, – удивилась Ива.
– Перед отходом была целая канистра, – объяснил Рашен. – Хотя что им, пятерым, на целые сутки десять литров? Так – горло промочить…
– Вы откуда знаете? – пробормотала Ива ошарашенно.
– Ну, я на этой развалюхе вроде как главный, – заметил адмирал. – Или уже нет?
– Слушайте, драйвер, я…
– Спасибо, что пришла, – неожиданно сменил тему Рашен. Он повернулся к Иве, и та поразилась, как глубоко запали у него глаза и какие страшные под ними синяки. Адмирал выглядел совершенно больным. И глубоко несчастным. – Могла ведь не согласиться, – продолжал Рашен. – А ты вот здесь. Пожалела меня, старого дурака. И-ди-о-та.
– Да кончайте вы! – против своей воли разозлилась Ива.
– Кончаю я по ночам и об стенку! – сказал адмирал так злобно, что Ива покраснела и опустила глаза. – А еще на меня ходят смотреть, как на мумию вождя. Стоят над телом и произносят речи. А я лежу себе и в гробу ворочаюсь…
– Мне уйти? – спросила Ива тихонько.
– Ни в коем случае, – отрезал Рашен. – Ты на этой старой калоше единственный нормальный человек. Кому я еще могу поплакаться?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});