На любом другом скауте группы F подобные действия означали бы, что орденоносный герой коммандер Файн окончательно сошел с ума. Но только не на «Рипли». Эксперименты с сортиром Эндрю Вернер, бывший подчиненный Файна, начал еще на «динАльте». Уж больно хороша была конструкция аппарата для того, чтобы в него просто гадить.
Файн загерметизировал унитаз и вернулся на свое место. Связался с фонотекой и включил потихоньку музыку. Откупорил колбу, сунул нос в горлышко и понюхал.
– Та-ак, – довольно протянул он. – Приемлемо.
Воровато огляделся, поднял колбу в шутовском салюте, привычно сделал выдох и отхлебнул. Задохнулся. Отдышался. И блеснул глазами.
– Мама родная! – воскликнул коммандер Файн. – Ну, мужики, чтоб я так жил, а вы проснулись!
И жадно выпил снова.
* * *
Начальник штаба отдал распоряжение сбавить ход. Группа F расстегнула маски и переоделась из спецкостюмов в легкую рабочую форму. Астронавты радостно плескались в душе и жадно поглощали нормальную человеческую пищу. Но обычного упоения земной гравитацией никто не чувствовал. На группу навалилась такая проблема, какой еще не было за всю ее славную боевую историю.
Олег Игоревич Успенский, трехзвездный адмирал космического флота, кавалер орденов и медалей, немолодой и смертельно усталый человек, лежал в своей каюте, повернувшись лицом к стене. Лежал безвольно, как тряпичная кукла. В центре стоящего на рабочем столе монитора тлела затухающим огоньком красная точка – оставшийся за кормой Марс.
Это была демонстрация. Кто бы ни зашел в каюту – а дверь у адмирала была на этот раз против обыкновения не заперта, – первым делом он видел проклятую Красную планету на мониторе. Так Рашен без слов давал понять, что беседы по душам не получится.
Уже сутки прошли, как Рашен устранился от несения службы и лежал молча и неподвижно, отказываясь от еды и упорно не отзываясь на попытки заговорить с ним. Временами казалось, что он просто спит.
Лишившаяся командования группа F продолжала движение к Поясу. Согласно приказу группа сохраняла радиомолчание и не пыталась установить контакт с земной Сетью.
Но одинокому скауту, прячущемуся в метеоритном кратере на Фобосе, никто не мешал подключиться к частному марсианскому бакену и качать с него последние известия трех планет.
Едва началась передача, Рашен жадно впился глазами в сводку. А потом, ни слова не говоря, вывел на монитор оптику, установил изображение Марса по центру, откинул койку, лег и уткнулся в стенку носом.
Формально он никому не передавал командных полномочий. И ошарашенная новостями группа F никаких претензий Рашену не предъявила. Но адмирал вышел из игры сам.
Как он и ожидал, его подставили.
Только вот предательство оказалось несправедливо жестоким.
Группа F выполнила поставленную Адмиралтейством задачу просто блестяще. От марсианской шахты со всем ее гражданским персоналом не осталось и следа. Погибли и охраняющие разработку войска. Силы республиканской самообороны во главе с полковником Тоном.
Не было там никакой пиратской базы и в помине.
А был, судя по всему, плотный клубок финансовых интересов. Кому-то эта злосчастная шахта встала поперек горла, и этот кто-то готов был на все, чтобы разработка перестала существовать. Возможно, это был частный заказчик. Может быть, Совет Директоров хотел увеличить долю уранового экспорта на Марс. Или усложнить взаимоотношения между Ред-Сити и остро зависящей от марсианской руды Венерой.
А на Земле, как нарочно, акционеры колебались по животрепещущему вопросу роспуска флота. И нашлась хитрая и безжалостная сволочь, которая увязала одно с другим.
Контр-адмирала Эссекса у главного шлюза встречал Боровский. На этот раз Задница прибыл на «Тушканчик» без охраны и вид имел помятый. От начальника штаба за версту разило перегаром.
– Господин контр-адмирал… – начал было старпом, но Эссекс небрежно от него отмахнулся.
– Перестань, – сказал он. – Не время сейчас. И вообще, мы больше не армия. Пираты мы, Жан-Поль. Уголовники.
Боровский неприязненно скривился, но промолчал.
– Знаешь, что делать-то? – спросил Задница. – Есть идеи?
– Идеи есть, – хмуро ответил Боровский. – Это, конечно, в принципе не мое дело, но если бы меня спросили, я бы сказал – к Земле нужно поворачивать.
– Ха! – Эссекс нервно огляделся, как будто разговор мог подслушать кто-то, имеющий другое мнение.
– К Земле, – повторил Боровский. – Или к Марсу. Да хоть на Венеру, в конце концов. Но только не бежать.
– А мы и не бежим. Нас полиция ждет не дождется.
– Правда, что приказ тю-тю? – спросил Боровский.
– Ага, – кивнул Эссекс. – То есть не совсем тю-тю. На его месте теперь совсем другой приказ. Ультиматум. Требование к Алексу прекратить самовольные действия, сдать группу мне и возвращаться.
– Бедный Алекс, – вздохнул Боровский.
– Не сломался он, как ты думаешь?
– Он просто устал, – сказал Боровский твердо. – Вы же знаете, Филипп, наш Алекс несгибаем. У него легкая депрессия. Пройдет.
– Это кто так говорит? Ваш психолог, как ее там?..
– Линда. Да, и она тоже.
Эссекс задумчиво поскреб щетинистый подбородок.
– Ладно, – сказал он. – Давай попробуем его реанимировать. Нужно же решить что-то.
– Пойдемте, – сказал Боровский, и они зашагали по пустынному коридору. Боровский молча глядел под ноги, а Задница хмыкал и сопел, что-то соображая.
– Никогда мне не был симпатичен нынешний заместитель по боевой, – сказал он наконец. – А тебе он как?
– Никак, – отрезал Боровский.
– Пойдешь на его место?
– А он? – недоверчиво покосился на контр-адмирала Боровский.
– А он застрелился, – небрежно бросил Эссекс.
– Вы что, серьезно?
– Час назад. За последние сутки восьмое самоубийство уже. Сдают нервишки у кровавых садистов. Как нас еще пресса обзывает, я забыл?
– Вас это что, раздражает?
– Да не особенно, – признался Эссекс. – Просто как-то обидно, что флот похоронили именно нашими руками. Ну так как же, будешь восстанавливаться в должности?
– Если Алекс так решит…
– А если он вообще ничего больше не решит? – вкрадчиво спросил Эссекс.
Вместо ответа Боровский вдруг остановился, крепко взял контр-адмирала за грудки и шмякнул об стену.
– Задница… – прошипел он с чувством. – Чтобы я таких слов… Ясно тебе, адмирал?! Ты этого не говорил, я этого не слышал!
– Сдурел?! – не повышая голоса, поинтересовался Эссекс, пытаясь вырваться. – Опять крыша едет? А ну, отпусти!
– Не трогай моего русского, понял?! – прорычал Боровский. – Ты его мизинца не стоишь! Жопа штабная! Голову оторву!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});