— Так почему же вы здесь?
— Я знаю о вашем договоре, и я знаю, что это закончится через шесть недель.
— Откуда?
— У меня есть свои источники. Это не столь важно для нашего обсуждения сейчас. Как ни странно, я теперь ваш единственный друг.
Лана сидела, уставившись в ковер, но в ее голове что-то щелкнуло при этих словах. Она не может представить себе, какой бы ни был сценарий развития событий, в котором эта гордая, уверенная в себе женщина вдруг станет ее подругой, даже единственной.
— Важно то, что ваше пребывание здесь должно быть адекватно компенсировано в конце, — она со значением замолкает. — Конечно, есть вероятность, что Блейк захочет продлить договор еще на три месяца, затем снова есть возможность, что он может его продолжить. Но я здесь для того, чтобы предложить вам сто тысяч фунтов, чтобы вы ушли... не в конце срока, а сегодня и без каких-либо объяснений. У вас в контракте не предусмотрено никаких карательных мер, не позволяющих вам расторгнуть договор раньше срока.
Лана смотрит на нее в полном шоке. Она мельком просмотрела контракт, и даже не запомнила, что есть такой пункт. Но эта женщина просматривала контракт внимательно, и сейчас находиться здесь и торгуется с ней.
— Я увеличу количество до двухсот тысяч фунтов, если вы покинете страну. Без записок. Без прощаний. Просто уедите.
Без записок. Без прощаний. Просто уедите.
Вау! Лана смотрит на молодую женщину, которая так нагло сидит перед ней и начинает с трудом сдерживать истерический смех, подкатывающий к горлу. Она встает и подходит к стеклянной стене. Далеко внизу она видит маленьких детей, играющих с собакой в парке. Стоя спиной к женщине, она закрывает глаза. Она пытается подумать, как ей поступить, но ее ум молчит.
— Неужели вы думаете, что сын миллиардера женится на бедной девушке из муниципального жилья?
Щеки Ланы покрываются румянцем.
— Конечно, нет.
За исключением одного раза, когда она тайком произносила свое имя в сочетании с его фамилией, на самом деле, она не верила, что это может стать когда-нибудь правдой. С самого начала ей было ясно сказано, что это сугубо временная связь, основанная исключительно на секс. Он только ради этого ее и хотел, и всегда был жестоко честен в этом вопросе. Не было с его стороны никаких слов любви или цветочной прелюдии. Просто животное влечение к ее телу.
Она тихо замечает: «Влечение уходит», надеясь, что женщина, сидящая напротив, ее не слышит.
— Пожалуйста, уходите, — говорит она, не поворачиваясь к ней. Она слышит, как Виктория встает.
— Вы пожалеете об этом когда-нибудь, — говорит она, в ее голосе нет злобы. Она просто констатирует факт, что так и будет. Без эмоций. — Если вы передумаете, моя визитка на столе. Пожалуйста, не говорите о моем визите никому.
Лана кивает. Она слышит, как дверь закрывается, и она встает перед красивым позолоченным зеркалом. Она разглядывает себя, пытаясь найти изменения. Ее глаза полны боли, появились синяки. Ее рука движется к животу, скоро он будет заметен. Она думает о Виктории. За красивым внешнем видом скрывается полная бессердечность внутри. В их высшем обществе, они будут убивать жизнь, растущую внутри нее. Она любит Блейка, но для него она только «грехи юности».
Она должна теперь думать о малыше внутри нее. И постараться обезопасить свое будущее. Она прижимает свою руку к губам и уговаривает себя перестать плакать, но слезы продолжают бежать по ее лицу. Она вытирает их тыльной стороной ладони и выбегает за дверь. Виктория ожидает прибытие лифта. Она поворачивается, чтобы взглянуть на Лану. И в какой-то момент, Лана понимает, как чувствует себя убийца. Эта женщина хочет украсть ее сердце, забрать ее жизнь и мужчину, которого ей преподнесла судьба.
— Я возьму... — голос Ланы ломается. Она заставляет себя выплюнуть это слово, —...деньги.
Женщина улыбается, но не улыбкой победителя, не злонамеренной, не жестокой и не снисходительной. Просто счастливой улыбкой женщины, которая никогда не отказывалась от ничего, что желало ее сердце.
32.
Виктория Джейн Монтгомери, дочь четвертого графа Хардвика, входит в большой зимний сад, построенный на восточной стене большого дома. По ее мнению, это самая красивая часть дома со старыми викторианскими витражами и обилием цитрусовых деревьев, тропических пальм и орхидей. Когда она была моложе, было даже банановое дерево. Но Джеффри умер несколько лет назад, а у этого нового садовника совсем другие идеи, более новые. Ее мать читает книгу, очередной дешевый роман с залихватским мужчиной, сжимающим симпатичную женщину с распущенными волосами, на обложке.
Виктория никогда не понимала, почему женщина ее возраста должна читать романы. Конечно, инстинкт романтика умирает, когда человек достигает определенного возраста. Виктория сама никогда не понимала шарма романов, для нее они были скучными. В ее жизни реально существовал Блейк, ростом шесть футов и два дюйма. Все, о чем она может думать в связи с ним, это занятия сексом так, что у нее аж сжимаются пальцы ног. Когда она вспоминает, что с ним эта потаскуха, ее желудок завязывается в узел, и ей приходиться с трудом себя останавливать от нанесения телесных повреждений этой суки. На самом деле, как-то во сне она вырвала ей глаза. Это чувство настолько сильное, что иногда она стискивает руки, что ногти впиваются в ее кожу, оставляя следы.
Мать поднимает глаза от книги.
— Ох, дорогая. Ты только что вернулись из госпиталя? Как дела у Блейка?
Спаниель короля Карла ее матери, Суки, радостно прыгает у ее ног. Виктория берет ее на руки и, щекочет шерсть рядом с усыпанным розовыми кристаллами ошейником, садится в кресло напротив.
— Он не приходил еще в себя, — говорит она, пока собака пытается лизнуть ее рот.
У ее матери, розовые щечки, мягкие голубые глаза и маленький розовый рот.
— Ох, дорогая, что говорят врачи?
— Это вопрос времени. Отек должен немного спасть, и они ожидают, что тогда смогут определиться по поводу своих дальнейших действий завтра.
— Я сожалею, моя дорогая.
— На самом деле, мама, я пришла поговорить с тобой о другом деле.
— Да? — ее мать откладывает книгу в сторону.
— Ну, это о Блейке, но речь не о его аварии, ну, может быть, совсем немного. Во всяком случае, я узнала, что у Блейка есть любовница.
— О, — снова говорит ее мать. Виктория, прикусывает губу, потому что это удар по ее гордости, признаваться матери в этом.
— Я поехала на квартиру, где он прячет ее и заплатила ей, чтобы она покинула страну и больше никогда не видела Блейка. Ее мать иранка или что-то в этом роде, и я предложила ей пожить там некоторое время, пока все не утихнет.