Где-то в глубине моей груди мое сердце грохочет, не переставая. Знаю, это никогда не прекратится. Мы не можем прокрутить стрелки часов назад или остановить время.
— Я скучаю по тебе, — произношу я.
Она улыбается, глядя в пол, взгляд голубых глаз такой нежный.
— Я тоже скучаю по тебе, Сладкая Тася.
Я чувствую смесь отчаяния и облегчения. Когда она называет сейчас меня Сладкой Тасей, я задумываюсь, если ли шанс у нашей дружбы после всего этого, и чем это будет: счастьем или пыткой.
— Я думала, ты скажешь, что поцеловала Хард-Рок Эллисон.
Лера слегка морщится, так мило и грустно одновременно.
— Я не стала бы это делать. Я не чувствую по отношению к ней ничего такого, — она потирает свою щеку и смотрит в сторону. — Я злилась и просто хотела отвлечься, но не предала бы собственные чувства, — она издает невеселый смешок. — Твоя любовь клеймом выжжена в моем мозгу; и твои поцелуи — по-прежнему единственные, какие я хочу.
Под весом моих чувств у меня внутри что-то переворачивается, и, прежде чем я соображаю, что говорю, выпаливаю:
— Хочешь, я приеду сегодня к тебе?
Лера на мгновение закрывает глаза и пытается улыбнуться, но у неё ничего не выходит.
— Не думаю, что…
О господи. Внутри все плавится от ужаса.
— Вот черт. Забудь. Конечно же, не хочешь.
Лера отступает на шаг и беспомощно оглядывается вокруг, после чего потирает лицо и снова поворачивается ко мне.
— Не играй со мной, — она изучающе смотрит на меня. — Прошу тебя. Я по глазам вижу, что у тебя в голове по-прежнему неразбериха. Еще вижу, что тебе на самом деле не нравится, что ты сделала. Просто… Несколько дней спустя кажется слишком поздно прийти вот так ко мне с неясными чувствами и паникой наперевес, и я ничего не могу с собой поделать, но все же считаю, это из-за того, что ты услышала об Эллисон.
— Нет, Лер, это не…
Решительно покачав головой, она не дает мне сказать и продолжает:
— Не знаю, на самом ли деле ты боишься, что наши отношения помешают твоему творчеству, или надеешься попридержать коней, пока не полюбишь меня. И в любом случае я не знаю, что с этим делать. Оба эти варианта отстойные, — она наклоняется, целует меня пониже уха и тихо говорит, почти касаясь губами кожи: — Я влюблена в тебя, Тася, но при этом боюсь, что ты уничтожишь меня.
========== Лера ==========
У меня совершенно нет понимания, как вести себя с Тасей. И, если честно, с Олей тоже.
Я не видела ее целую неделю, и когда она появляется в магазине на следующее утро после нашего нескладного разговора у Фреда, то тут же направляется к стеллажам Marvel, едва помахав мне рукой, а Оля ее даже не окликает и не делает предложение руки и сердца прямо посреди магазина, как обычно. Вместо этого, я чувствую, как она с меня глаз не сводит и оценивает мою реакцию.
— Тася здесь, — подбородком указывая в направлении, где она исчезла в проходе между стеллажами, говорит Оля. Мое сердце, словно на полной скорости вильнувшая в сторону машина.
— Ага, вижу, — вчера вечером она предложила приехать ко мне — и до чего же охрененно было представить, каково это: отбросить все в сторону, упасть на кровать и, ни о чем не думая, заняться сексом — но ни за что на свете я бы не согласилась. Я практически чувствовала ее вину и сожаление, но Тася понятия не имеет, чего хочет прямо сейчас. Она — одно сплошное эмоциональное минное поле и не та, ради кого я сейчас готова добровольно по нему пройти.
Оля обходит стойку и встает рядом со мной.
— И ты не подойдешь к ней?
— Не то чтобы это твое дело, Оль, но нет. Может, попозже, но кажется, она пришла сюда за книгами.
— Не понимаю вас обеих, — бормочет она себе под нос.
— Я не собираюсь беспокоиться из мнения человека, который весь вечер смотрит видео, как доят коров, а потом про мужиков, тянущих грузовики веревками, привязанными к их хуям, — шутить куда легче, ведь что еще я могу сказать? Сейчас я и сама не понимаю.
Часть меня — та, которая обожает Тасю и давно на ее стороне, что бы та не сделала — хочет взять на себя ответственность за все и чувствует, что я должна была предвидеть ее панику (по поводу работы и нас), что мне стоило бы быть более снисходительной к ее словам, и что ужин с Эллисон выглядел ужасно. Но тот разговор в ее комнате — когда она захотела, чтобы я просто слонялась где-то поблизости, пока она сосредоточится на работе — показал мне, как молода на самом деле Тася. Скорее наивна. Впрочем, я и так это знала, просто не думала, что мне это аукнется. Полагаю, я и сама наивна. Я очень хочу, чтобы Тася обрела всемирный успех, но меня по-прежнему сбивает с толку ее вывод, что я тут буду помехой.
И наверное, я больше чем немного задета. Я всегда была самой верной фанаткой Таси и ее самой громкой болельщицей — черт, да я без конца носила футболку с «Рэйзором». Была самой преданной любовницей… пусть это и продлилось всего неделю. Это больно, раз так легко от всего этого можно отмахнуться.
Но когда она рядом, я по-прежнему понимаю, что еще никогда так не хотела и не нуждалась ни в ком. Это притяжение, почти физическая тяга быть к ней ближе. Одно осознание, что она здесь, в магазине, — и в груди словно поселяется рой пчел, гудящих и заставляющих вибрировать изнутри. Она распустила волосы и не накрасила пухлые губы. Я помню, как, лениво наклонив в сторону голову, она наблюдала за моими поцелуями вниз по ее телу, ощущение ее бедер у меня на плечах, мед ее вагины у меня на языке.
Подняв взгляд над комиксом, что она читает, и поймав меня на подглядывании, Тася несмело машет мне рукой. Я машу ей в ответ, затем поворачиваюсь и вижу, что прямо за мной стоит Оля, глядя то на меня, то на Тасю, после чего качает головой.
— Ну, это просто хуйня какая-то, — замечает она.
— Все нормально, — я вскрываю упаковку монет и бросаю их в кассу.
— Нормально? — переспрашивает она. — Неделю назад она вошла сюда и взобралась на тебя, как на дерево, а сейчас ведет себя, будто ты тут библиотекарша.
— Сейчас все… сложно, — вздыхаю я. Я люблю ее, но прямо сейчас не хочу быть с ней. Мне нужно куда большее.
— Знаешь, да, она ведь по-прежнему тобой увлечена?
Закрыв кассу, я бросаю на неё раздраженный «это не твое дело» взгляд.
— Я знаю, Оль.
Но её это не останавливает.
— И?
— И я начинаю подозревать, она была права, когда беспокоилась, что мы все испортим, — отвечаю я. — Может, нам стоило бы оставаться друзьями.
Я здороваюсь с подошедшим покупателем, и Оля отходит в сторону, пока тот оплачивает покупку. Положив ее в пакет, я с улыбкой протягиваю ее ему. Оля тем временем не сводит с меня неодобрительного взгляда.
— А ты не забыла про ту часть этой теории, где ты в нее влюблена? — интересуется она.
Облокотившись на стойку, я провожу руками по лицу.
— Не забыла.
— Тогда какого хера ты тут делаешь, раз она сейчас здесь?
Я качаю головой и смотрю, как она с уставшим взглядом листает комикс, параллельно слушая кого-то по телефону.
— Оля, это не твое дело, и все не просто.
— Ты собираешься снова встретиться с Эллисон? — спрашивает она.
Мой желудок в ужасе подпрыгивает.
— Это был просто ужин.
Она понимающе кивает.
— Это типа как всю жизнь ешь шоколад Хёршис, и думаешь, что он вкусный. А потом однажды пробуешь Шпрюнгли и такой: «Чуваки, Хёршис просто дрянь!»
Я поднимаю на неё взгляд.
— Шпрюнгли?
— Местечко в Швейцарии и марка шоколада. У моих предков дом в швейцарских Альпах.
Теперь я поворачиваюсь к ней всем телом, уставившись на неё во все глаза.
— Пиздец. Ты кто вообще?
Она со смехом отвечает:
— Ну, очевидно, не девушка по имени Оля.
— Нет-нет, не говори мне, — я поднимаю руку. — Это попортит всю тайну.
Слегка пожав плечами, она направляется к кабинету. В это время звенит колокольчик, и входят Настя со Светой.