тяжело ни приходилось. Ты заставила меня многое понять. Помогла осознать, что дом ― это то место, из которого не хочется уходить и в которое хочется возвращаться. Что в доме тебе тепло, независимо от погоды за окном и огня в камине. И главное, дома тебя всегда ждут люди, которые тебя любят. Мой дом всегда был полон лишь наполовину. Но когда в мою жизнь вошла ты… не забыв прихватить с собой ещё трех очаровательных фей, ― весело уточнил он, и я тихо рассмеялась, сквозь уже почти до конца выступившие слезы, ― я узнал, что значит, быть счастливым. И приходить домой. ― он нежно стер слезу, еще не успевшую скатиться вниз, а затем придвинулся ближе. ― Я люблю тебя.
Я быстро закивала.
— Я тоже тебя люблю.
Дарен притянул меня к себе, заставляя ощутить исходивший от одежды запах хвои. Я закрыла глаза и почувствовала, как меня обняла ещё одна пара крохотных рук.
— Меня забыли! ― заголосила Адель.
— Эй, ― возмутился Дарен, поднимая девочку на руки, ― разве я мог забыть свою принцессу? Что я говорил тебе, а? Помнишь, что обещал, когда мы писали Санте письмо?
— Да, ― кивнула она, ― что мы всегда будем вместе, и ничто на свете никогда не сможет нас разлучить.
— А знаешь, чем обещания в Рождество отличаются от всех прочих?
— Чем? ― тихо спросила она.
— Их не нарушают, ― ответил он и, когда Адель, обняв его за шею, положила голову ему на плечо, посмотрел мне в глаза и крепко сжал мою ладонь. ― Никогда.
14. Дарен и Эбигейл
Вошел в свою квартиру рано утром.
Эбби должна была отвезти малышку на последнюю репетицию перед её дебютным выступлением, а затем поехать по рабочим делам, чтобы закончить организацию рождественской вечеринки. Она обещала, что управится со всем быстро и вернется домой к обеду, чтобы начать готовить праздничный ужин.
Заказывать еду из РиоДор она наотрез отказалась. Уверила, что всё успеет сама, потому что, цитирую: «есть на рождество ресторанную еду ― кощунство».
Я не спорил, хотя зная, как эта девчонка помешана на работе, был почти уверен, что другого выбора у нас не будет. Либо мы закажем еду, либо останемся голодными.
Бесшумно пройдя коридор и гостиную, поднялся на второй этаж. В кабинете в конце коридора уже стоял Пол.
— Есть новости?
Он кивнул, а затем положил на стол файл.
— Имя Оливер Ньюман о чем―нибудь тебе говорит?
— Финансовый брокер, работающий в компании «Эра». Был арестован пять месяцев назад по подозрению в отмывании денег.
— Так вот подозрения подтвердились. Ньюман, конечно, не главная, но очень значимая фигура. Деньги проходили по восьми счетам, на которых в общей сложности лежало около 70 миллионов. Все они были заморожены, а расследование кончилось только пару дней назад. Об этом ещё не объявляли в новостях, потому что есть основания полагать, что за всем этим стоит швейцарская организованная преступная группировка. Лишняя шумиха полиции не нужна, хотя не уверен, что какой―нибудь пронырливый журналист не сумеет докопаться до истины.
— Те, кто напали на мою компанию, были людьми Ньюмана?
— Да. Но я не понимаю, как связать эти события между собой.
— Я тоже, ― нахмурившись, ответил.
И это было правдой.
Мы встречались лишь однажды ― на приеме в Нью―Йорке. Перекинулись парой фраз, как того требовали приличия, а затем разошлись, каждый по своим делам. Тогда я не заметил в поведении Оливера ничего подозрительного. Он был обыкновенным бизнесменом ― да, не очень честным ― но не внушающим каких―либо опасений. Оливер был скорее пешкой, но причем здесь преступная группировка из Швейцарии? И зачем им понадобилось нападать на «Даймонд Констракшн»?
Взяв трубку, набрал знакомый номер.
— Ты уже здесь? Зайди ко мне в кабинет. Это срочно.
Буквально через несколько минут на пороге показался высокий и крепкий мужчина в черном костюме и с наушником в ухе. Человек, которому я мог доверить самое дорогое в жизни ― свою семью.
— Пол, ― кивнул мужчина, и, пожав ему руку, тот кивнул в ответ.
— Рад видеть тебя, Кейден. Как жена?
— Родила девочек близняшек, ― он не сдержал улыбки, а затем покачал головой, ― извините, что так долго отсутствовал.
— Ты был со своей семьей, ― оправдывая его, ответил, ― я был бы рад дать тебе больше времени, если бы ты не понадобился моей семье.
— Что―то случилось? ― лицо Кейдена стало серьезным. ― Твоя сестра в порядке?
Я лишь коротко кивнул.
— Я хочу, чтобы твои люди следили за квартирой ещё пристальнее, чем прежде. А также, чтобы двое из них отправились по этому адресу, ― вручил телохранителю листок. ― Моя семья должна чувствовать себя в полной безопасности ― любая мразь, которая соберется причинить ей вред, должна быть тут же устранена.
— Я понял, ― моментально среагировал Кейден, ― ты же знаешь, что во всем можешь рассчитывать на меня и моих ребят.
— Знаю, ― ответил, ― иначе бы не доверил тебе самое дорогое.
— Пол! Ты там? ― голос Элейн, доносящийся снизу, заставил нас затихнуть.
— С тобой сейчас мой братец негодяй, или это всё галлюцинации от нехватки свежего воздуха? Если та зеленая ваза викторианской эпохи у тебя под рукой, то запусти ею в него!
Взглянул на друга, и тот, виновато усмехнувшись, почесал затылок.
— Забыл сказать, как сильно она на тебя злится.
Перевел глаза на Кейдена.
— Приступай.
— Да, ― ответил мужчина, связываясь со своими ребятами по рации.
Затем кивнул Полу, и мы вместе покинули кабинет.
— О, это и правда ты, ― объявила Элейн, складывая на груди руки.
— Значит, вот так ты встречаешь своего брата? ― приподнял бровь. ― Велишь запустить в него вазу?
— Она никогда мне не нравилась.
— Мстишь мне руками Пола?
— А ты думаешь, у него они не чешутся? ― заметила, разворачивая коляску.
Смерил друга гневным взглядом, но ничего не сказал.
— Ну и куда ты собралась?
— Мм, даже не знаю, ― сыронизировала она, ― сегодня, возможно, посещу бильярдную, хотя нет, в ней я была вчера. Тогда, скорее всего, съезжу на лоджию и под звуки океанских волн почитаю «Большие надежды». Затем посмотрю какой―нибудь сентиментальный фильм, а когда он закончится, сыграю с Полом в карты ― и, кстати говоря, снова оставлю его без штанов. Фигурально выражаясь.
— Ты злишься.
— Полагаешь? ― усмехнулась Элейн.
— Послушай, у меня просто не было выбора, я… ты можешь остановиться? ― попросил, и сестра, немного помедлив, всё―таки повернулась.
— Говори быстрее, у меня очень мало свободного времени.
— Ты имеешь право сердиться.
— Знаю, ― сухо ответила, ―