Читать интересную книгу Тонкий лед - Эльмира Нетесова

Когда Егор вошел в палату, Роман лежал под ка­пельницей. Кроме врача, возле него дежурило два ох­ранника, не сводившие с зэка глаз. Следили за каж­дым движением его.

—   Ромка, зачем ты это сделал? — присел Егор по­ближе.

Зэк молчал.

—  Опять потерял сознание. Слишком много крови потерял. Еще минут десять, и спасать уже было бы некого,— сказал доктор, тяжело вздохнув.

—  С чего это он?

—   Не знаю. Ко мне его принесли умирающим. Он и теперь не лучше.

—   Чем он вены повредил себе? — спросил Пла­тонов.

—   Это не мудро. Без проблем мог справиться. Шконки в одиночках оббиты металлом. Что стоит зад­рать угол? Да и при себе имеют всякое. Как ни шмо­нают, все равно проносят с собой стекло и гвозди. Уж до чего только не додумываются наши люди, чтоб адми­нистрации насолить.

—   Чтоб поплатиться жизнью? Странная логика...

—   Это своего рода бунт. Протест против заточе­ния! Так многие поступают в неволе,— говорил врач.

—   При чем здесь администрация зоны? Не она осу­дила. Пусть бы на воле права качал. Здесь ничего не добьется! Наоборот, против себя настроит,— наблюдал Егор за Ромкой.

—   Все так. Но эти люди отчаянные, смелые и ча­сто бывают с нервными отклонениями.

—   Вломить бы за такие фортели! Да по отклонени­ям! Просто устал от баланды. Захотелось жратвы по­вкуснее. Вот и все! Еще здесь он от работы откосит несколько дней. Передышку себе устроил по полной программе. А Вы говорите отклонения! — усмехнулся Егор и, глянув на Романа, поймал на себе его люто ненавидящий взгляд.— Верните его в камеру!

—   Ну, нет! Я подчиняюсь распоряжениям Соколо­ва. Не Вашим. К тому ж больного сейчас перемещать опасно, он под капельницей. Ему на восстановление потребуется время, и я буду настаивать...

—   Доктор, тут не гимназия, а зона. Когда до Вас дойдет это? — злился Егор.

—   Я понимаю! Но я — врач, а не судья. Потому буду настаивать на лечении.

—   А если он у Вас все лекарства сожрет или укра­дет как в прошлый раз?

—   В нынешнем комплекте страшнее поноса для него ничего не будет. Конец месяца, все закончилось,— развел руками доктор.

—   Слышь, Ромка, зря дуру валял. Ничего тебе не обломится,— рассмеялся Платонов громко и откро­венно.

—   Я ни на что не рассчитывал. Только на смерть! — услышали оба.

—   С чего бы это? — хохотнул Егор.

—   Все надоело. Всё и все! Угробиться хочу! Зачем мне помешали? — послышалось отчаянное.

—   Никто больше не помешает. Даже помогу. Что дать тебе? Скажи. Лезвие или веревку с мылом? Не стесняйся,— предложил Платонов.

—   Хватит глумиться над больным. Я не позволю расшатывать его и без того хрупкую нервную систему. Человеку надо успокоиться, а вы ему такое говорите! Ведь он сейчас на все способен, на любую крайность. А вы еще подталкиваете в могилу!

—  Доктор, вы слишком хорошо думаете об этом негодяе! — злился человек.

—   Для меня он — больной!

—   Но в зону попал не за это! Он должен отбы­вать наказание, а не валять дурака! Хватит с ним нянчится! Остановили кровь, пусть возвращается в ка­меру!

—   Кто б мог поверить, что это — мой отец! — услы­шали оба.

—   Отец? Кто отец? — едва успел поймать очки врач.

—   Он мой отец! — указал взглядом на Егора Ро­ман и к своему восторгу заметил, как сконфузился и покраснел Платонов.

—   Случаются ошибки,— Егор пришел в себя,— от них никто не застрахован. Люди обычно гордятся деть­ми. Тут же все наоборот. Да и мое ли порождение этот негодяй? — глянул Егор на доктора.

Тот задумчиво теребил бородку, просматривая за­писи в своем журнале наличия лекарств в стеклянном шкафчике.

Глава 6. НОВЕНЬКИЕ

Не получился в тот день у Егора разговор с Рома­ном. О причине вскрытия вены не знал и Соколов. Охрана, глянув через глазок, заметила неладное и, пусть с опозданием, но сообщили Александру Ива­новичу.

—   Я думал, что тебе он расколется.

—   Честно говоря, особо не интересовался. Мне сда­ется, что эта бестия любыми судьбами хочет откосить от зоны. Ищет ходы и лазейки, прощупывает, пронюхи­вает всякую слабину.

—  Да все понятно. Тебя он будет шантажировать при каждой встрече, так думаю. Не оставайся с ним наедине! — посоветовал Соколов Егору.

—   Я знаю, чувствую, что попытка с венами, может, и первая, но не последняя. Прошу тебя, чтобы он не устроил над собой, не вызывай меня к нему. Пойми, он нас обоих станет дергать, потешаться над нами. Я такое не хочу, чтоб зэк лепил из нас посмешищ. Да и чем помогу тебе? Набить морду и охрана сумеет. Без меня ребята справятся. А так, ни с чего, и вообще не стоит. У меня своих забот полно. Сегодня новых привезут, надо поспешить, чтобы не замерзли на тер­ритории.

Он только успел сказать, как зазвонил мобильный, и голос Касьянова ругнул в трубку:

—   Присох ты там или еще одного ублюдка стру­жишь? Бабы уже больше часа ждут тебя! Или дождь не видишь? Живее возвращайся!

Через час Егор Платонов приехал в зону.

Десятка два женщин серой кучкой столпились во внутреннем дворе зоны. Они были похожи друг на друга как две капли воды.

Изможденные, усталые, они коротко переговари­вались меж собой. Недоверчиво озирались вокруг. Их роднило одно общее rope.

Платонов, глянув в сопроводительные документы, позвонил начальнику охраны, чтобы тот уже дальше позаботился о новеньких. И вскоре услышал за окном команду охраны:

—   Вперед! Не отставать! Шевелись шустрее, телки!

Егор глянул в окно. Впереди прибывших шла вы­сокая худощавая женщина с длинными, как у цапли ногами в короткой, не прикрывающей колени юбке, в куртке до пупка. Выкрашенные в рыжий цвет волосы разметались по плечам. Женщина шагала размашисто, вслед за охранницей, старалась не отставать. За нею кучкой трусили остальные. Замыкала эту разношерст­ную компанию еле державшаяся на ногах старуха. Она то и дело поправляла платок, спадающий на глаза. Переводила дух, плелась дальше, подгоняемая ох­раной.

—   Шевелись, старая калоша! — подталкивала ох­ранница окриком, словно кнутом.

Бабка, коротко всхлипнув, семенила, но ноги быст­ро слабели, не было больше сил.

—   Бабы подождите меня!—кричала старая.

Но ее не слушали, всем хотелось поскорее спря­таться под крышей от промозглого дождя и отдохнуть после изнурительной, показавшейся вечностью дороги.

—   Шестеро — в этот барак! — увела охранница под крышу часть женщин.— Остальные за мной,— повела в другой барак и, заведя женщин в помещение, вскоре вышла, сказав второй охраннице,— с этими нахлеба­емся! Грызутся меж собой как собаки из-за шконок. Никто не хочет лезть наверх. Подай нижние! Разве их на каждую наберешься? Так эти лярвы старухе не хо­тели уступить. Едва не загнали наверх. Тут уж я вме­шалась, сказала, что в «шизо» всем места хватит, и определила старую вниз, ближе к печке. Пусть ноча­ми бока греет.

—   А эти не шипели? На бабку не орали?

—   Нет, молчали.

Уже на следующий день зэчки из вновь прибывших подрались с бабами, которые отбывали сроки в зоне до них. Налетели с кулаками на бугриху. Та распреде­лила свежачек на самые трудные участки. Двоих заста­вила относить готовую продукцию из цеха на склад. Кипы готовых военных костюмов росли на глазах и ме­шали швеям. Их нужно было убирать вовремя, обсчи­тать поштучно выработку каждой зэчки, вести учет по списку и, принося на склад, не просто сбросить, а раз­ложить готовые костюмы в пачки по размерам. Конеч­но, времени не хватало. Свежачки носились бегом, но все равно не успевали, отставали от швей. Те орали на новеньких, материли. К концу дня вернулись в ба­рак измотанные, злые. А тут еще бугриха наехала на новых:

—   Будете дрыхнуть на ходу, попросим всех убрать от нас. Повезут в другую зону, там ни в цех, в тайгу отправят лес валить.

—   Чего?! Сама туда сорвешься, мокрица толсто­жопая! Ты кто есть, чтоб тут командовала? — вспых­нула Шурка Астахова и подошла вплотную к брига­дирше.