пони, тяжело навьюченного. Остальные ушли немного вперед, медленно разыскивая пути, так как дорог тут не было. Шли на северо-запад, отклоняясь от Быстрой реки и приближаясь к большому отрогу Горы, словно высунувшемуся им навстречу.
Путь был медленный, тихий, словно украдкой. Не было ни смеха, ни пения, ни звука арф; и гордые надежды, поднимавшиеся у них всякий раз, когда они слушали древние песни на озере, уступили место тревожной мрачности. Они знали, что приближаются к концу своего пути и что этот конец может оказаться ужасным. Местность вокруг была пустая и холодная, хоть некогда, по словам Торина, она была пышной и зеленой. Травы было мало; вскоре не стало ни кустов, ни деревьев, и о давнем прошлом говорили лишь почерневшие, разбитые стволы. Они пришли в Пустыню Смауга, и пришли туда на исходе года.
Все же они достигли окрестностей Горы, не встретив никаких опасностей и не видя других признаков Дракона, кроме пустыни, созданной им вокруг своего логова. Гора высилась перед ними, темная, молчаливая, огромная. Они устроили свою первую стоянку с западной стороны большого южного отрога, заканчивающегося высоткой, которая называлась Вороньим холмом. Там когда-то был сторожевой пост; но они не осмелились подняться к нему, так как он стоял слишком открыто.
Прежде чем пуститься на поиски в западных отрогах Горы, — там должна была находиться потайная дверь, на которой основывались все их надежды, — Торин отправил разведчиков, чтобы они оглядели местность на юге, куда открывался Главный вход. Для этого он выбрал Балина, Фили и Кили, а с ними пошел и Бильбо. Они прошли среди серых, безмолвных утесов к подножью Вороньего холма. Здесь река, описав широкую извилину по долине Дола, устремлялась прочь от Горы и направлялась к Озеру, струясь быстро и шумно. Ее берег, голый, каменистый, поднимался над водой круто и высоко; и, глядя с него через узкий поток, мчащийся с пеной и брызгами среди каменных глыб, они могли увидеть в широкой долине, под тенью отрогов Горы, серые развалины древних домов, башен и стен.
— Это все, что осталось от Дола, — мрачно произнес Балин. — Но в те дни, когда в этом городе звучали колокола, склоны горы были зелеными и лесистыми, а вся долина — щедрой и прекрасной. — Вид у него при этих словах был скорбный, ибо он был одним из спутников Торина в тот день, когда появился Дракон.
Они не осмелились пройти вдоль реки поближе к Входу, но миновали конец южного отрога, так что, укрывшись за утесом, могли видеть темную пещеру, открывшуюся в скалистой стене между двумя выступами Горы. Оттуда бурно изливались воды Быстрой реки, и оттуда же исходили клубы пара и черного дыма. Ничего живого не было в пустыне, только вода и пар, да изредка — черные, зловещие вороны. Единственным звуком был шум реки, бегущей по камням, да хриплое воронье карканье. Балин содрогнулся.
— Вернемся! — сказал он. — Здесь мы ничего не можем сделать. И мне не нравятся эти птицы, они похожи на соглядатаев зла.
— Дракон еще жив и находится внутри Горы; я заключаю это по дыму, — сказал Хоббит.
— Это не обязательно, — возразил Балин, — хотя я и не сомневаюсь, что вы правы. Но он может и вовсе отсутствовать или может лежать и сторожить на склоне Горы, а дым и пар все равно будут выходить оттуда: он, наверное, наполнил все залы внизу своим гнусным дыханием!
Провожаемые каркающими воронами, погруженные в мрачные мысли, они устало вернулись на стоянку. Только в июне они гостили в прекрасном жилище Эльронда; и хотя был лишь конец осени, это веселое время отодвинулось словно на целые годы в прошлое. Они были одни в этой страшной пустыне, без всякой надежды на чью-либо помощь. Они приблизились к концу своего пути, но отнюдь не к своей цели. Ни у кого из них почти не было больше отваги.
Странно сказать, но у Бильбо ее сохранилось больше, чем у прочих. Он часто брал у Торина карту и созерцал ее, размышляя над рунами и над Лунными знаками, прочитанными Эльрондом. Именно он заставил Карликов начать опасные поиски потайной двери на западных склонах. Стоянку перенесли в длинную лощину, более узкую, чем большая долина на юге, где находились Врата реки, и окруженную более низкими горными грядами. Две таких гряды отходили от главного массива Горы далеко на запад, как длинные гребни с круто падающими в лощину склонами. На западной стороне было меньше признаков нападения Дракона; здесь нашлось и немного травы для пони. Этот западный лагерь затенялся утесами весь день, пока солнце не начало склоняться к Чернолесу, и оттуда они день за днем, отправлялись на поиски путей, ведущих вверх по склону Горы. Если карта была составлена правильно, то потайная дверь должна была открываться где-то высоко над утесами у верхнего края лощины. День за днем они возвращались в лагерь без успеха.
Но, в конце концов, они неожиданно нашли то, что искали. Однажды Фили, Кили и Хоббит возвращались вниз по лощине, пробираясь среди нагромождения глыб. Около полудня, проползая позади большого камня, стоявшего отдельно и похожего на столб, Бильбо обнаружил что-то вроде грубых ступенек, ведущих кверху. Возбужденно вскарабкавшись по ним, он и Карлики нашли остатки узкой тропы, часто исчезавшие, часто появлявшиеся снова; тропа вилась по верху южного гребня и привела их к еще более узкому карнизу, идущему по склону Горы на север. Взглянув вниз, они увидели свою собственную стоянку сверху. В молчании, цепляясь за скалистую стену справа от себя, они гуськом прошли по карнизу и, обогнув выступ, попали в маленькую лощинку с крутыми склонами и травянистым дном, тихую и спокойную. Вход в нее был невидим снизу, заслоненный нависающим утесом; нельзя было увидеть его и издали, так как он был очень узкий и казался лишь темной трещиной. Небо над лощинкой оставалось открытым, а на дальнем конце ее поднималась плоская скала, в нижней своей части — ближе к земле — гладкая и ровная, словно обработанная каменотесами, но без всяких швов или трещин. Здесь не было ни следа притолок или порога, ни следа — петель или замков, или засовов; но все же они не сомневались, что наконец-то нашли дверь.
Они стучались в нее, они толкали и тянули, они умоляли ее открыться и произносили обрывки заклинаний. Но все было напрасно. Усталые, они отдохнули на траве у ее подножья и вечером начали свой длинный и трудный спуск.
В эту ночь на стоянке царило возбуждение. Утром решили перейти на новое место,