— Вы его когда-нибудь раньше видели, мисс Мид?
— Я вижу его в третий раз. И второй в течение этого вечера. Но я по-прежнему не могу сказать, кто и когда его нарисовал. Он несомненно похож на произведение Чентри, но я не помню, чтобы мне приходилось позировать для этого портрета.
— Некоторые утверждают, что он написан по памяти, без модели, к тому же, возможно, очень недавно.
— То же самое говорила сегодня вечером та молодая женщина.
— Какая женщина?
— Журналистка из здешней газеты. Я ей сказала, что не даю интервью, но она проявила такую настойчивость, что в конце концов я позволила ей прийти. Должна признаться, она произвела на меня приятное впечатление. Но ей от меня было мало толку.
— Ее звали Бетти Сиддон?
— Точно. Бетти Сиддон. Вы ее знаете?
— Я пытался с ней связаться. Она не сказала вам, куда собирается идти от вас?
— Сказала, что едет на какой-то пляж… кажется, Сикамор Бич.
— Может, Сикамор Пойнт?
— Да, пожалуй, вы правы. Так или иначе, человек, который продал Граймсу эту картину, позавчера утонул. Как его звали?
— Джейк Уитмор. Но он не утонул. Его утопили в пресной воде, скорее всего, в ванне.
Она была потрясена моим сообщением, хотя я вовсе не ставил перед собой такую цель. Лицо ее сделалось каким-то безжизненным и бесцветным; черты его оставались красивыми, но глаза стали мертвыми, словно глазницы статуи.
Она пошевелила бледно-фиолетовыми губами:
— Так, значит, этот Уитмор был убит?
— Такого мнения придерживаются полиция и коронер.
— Господи Иисусе! — Она дышала тяжело, как бегун после длинной дистанции.
— Может быть, принести вам воды, мисс Мид?
— У меня есть кое-что получше. — Она показала рукой на стоявший у стены буфет. — Там стоит бутылка виски «Джек Дэниелс». И стаканы. Налейте и себе заодно. Мне — без воды. Двойной.
Я вынул бутылку и налил, как она просила. Она выпила одним глотком, попросила еще один двойной и вновь одним духом опорожнила свой стакан. После этого лицо ее снова оживилось и обрело прежний цвет.
— Глотните и вы, — сказала она. — Ненавижу пить в одиночестве.
Я стал подумывать, не алкоголичка ли она, и пришел к заключению, что мои подозрения небезосновательны.
— Почему вы на меня так смотрите? — спросила она. — Я смешно выгляжу?
Вы видите в моих глазах что-то странное?
— Нет, что вы!
— Тогда нечего на меня так пялиться.
— Извините. Впрочем, мне уже пора.
— Вы интересуетесь этой мисс Сиддон, да?
— Интересуюсь. Вы прочли мои мысли.
— Я знаю мужчин, — сказала она. — А она не слишком молода для вас?
— Возможно. Когда она приходила?
— Я не смотрела на часы. Был ранний вечер.
— А как она вас разыскала?
— Позвонила в… — Внезапно она прикусила язык. Потом, после короткого напряженного молчания, добавила: — Понятия не имею.
— Вы начали говорить, что она куда-то позвонила.
— Я так сказала? Значит, вам известно больше, чем мне. Видимо, я думала о чем-то другом. Если вам нужно идти, я вас не задерживаю. Только поставьте бутылку на таком расстоянии, чтобы я могла до нее дотянуться, ладно?
Она коснулась белой сморщенной ладонью поверхности столика, стоявшего возле ее кресла.
— Я еще не ухожу, — отозвался я.
— Откровенно говоря, я бы предпочла, чтобы вы ушли. Я очень устала. Впрочем, я сказала вам все, что знаю.
— Сильно сомневаюсь в этом, мисс Мид. Будучи в Аризоне, я ознакомился с рядом чрезвычайно интересных фактов. Оказывается, в начале сороковых годов ваш сын Уильям был убит и брошен в пустыне неизвестным преступником.
Ее лицо изменилось и побледнело.
— Хуанита Граймс всегда была чересчур болтлива.
— Не она была моим главным источником информации. Убийство вашего сына — общеизвестный факт. Я разговаривал с человеком, который обнаружил его тело и проводил расследование по этому делу. С шерифом Брозертоном.
— И что из того?
— Вы не хотите знать, кто убил вашего сына?
— Теперь это уже не имеет значения, — ответила она. — Какая разница? Он мертв. Мертв уже тридцать два года.
— Но, по моему мнению, человек, который его убил, жив.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Откуда вам это известно?
— Я кожей чувствую. Хотя имеются и многочисленные косвенные доказательства. Погибли еще два человека: Пол Граймс и Джейкоб Уитмор. А также мужчина, останки которого выкопали сегодня в оранжерее Ричарда Чентри.
Она хотела что-то сказать, но ей это удалось лишь со второй попытки:
— Что это за мужчина?
— Его личность пока не установили, но это лишь вопрос времени. Он появился двадцать пять лет назад в доме мистера и миссис Чентри вместе с какой-то женщиной и маленьким мальчиком. Между ним и Чентри произошла ссора, перешедшая в драку. Согласно известной мне версии, он упал, ударился головой и умер. Чентри закопали его.
— Вам это известно от миссис Чентри?
— В частности, и от нее.
Она широко открыла глаза, вследствие чего ее лицо словно съежилось и уменьшилось.
— Что еще она вам сказала?
— Пожалуй, это все. Она должна сказать еще что-то?
— Это я вас спрашиваю.
— А я подозреваю, что вы-то знаете ответ. Почему Джек Баймейер купил вам дом в каньоне Чентри?
— Потому что я его об этом попросила.
— Джек Баймейер не настолько щедр.
— Ко мне в то время он был щедр. — На лице ее появился легкий румянец, осевший на скулах. — Действительно, с возрастом он изменился не в лучшую сторону. Как и я.
— А я предполагаю, что Баймейер купил вам тот дом по поручению семейства Чентри. Или, может быть, они подарили вам его при посредничестве Баймейера?
— С какой стати им было это делать?
— Чтобы добиться вашего молчания при расследовании обстоятельств убийства Уильяма.
— Смерть Уильяма была общеизвестным фактом. Кому нужно было мое молчание?
— Его убийце. Предполагаю, что им был Ричард Чентри. Сразу же после этого он переехал из Аризоны в Калифорнию. Следствие против него было прекращено, если вообще возбуждалось. Вы же свои подозрения оставили при себе.
Она покачала головой:
— Вы меня не знаете. Я любила сына. Когда мне показали тело Уильяма, я чуть сама не умерла.
И не забывайте, он также принадлежал к тому семейству. Феликс Чентри был его отцом. Между Уильямом и Ричардом не было никаких столкновений.
— Почему же тогда Ричард уехал из Аризоны сразу после смерти Уильяма?
— Не знаю. Может потому, что боялся быть убитым.
— Он так утверждал?
— Я никогда не говорила с ним об этом. И даже не видела его с тех пор.
— Со времени смерти Уильяма?
— Да. Я не видела его тридцать два года. А в течение двадцати пяти лет никто не знает, что с ним и куда он подевался. Только сегодня я узнала от вас, почему это произошло. — Она беспокойно задвигалась и взглянула на стоявшую рядом бутылку. — Если вы намерены пробыть у меня еще некоторое время, то можете налить мне еще. И себе тоже.
— Нет, спасибо. Еще несколько вопросов, и я оставлю вас в покое. Кажется, после вашего сына осталась вдова с маленьким ребенком?
Выражение ее глаз изменилось, как будто она смотрела в далекое прошлое.
— Кажется, да.
— Значит, вы не уверены в этом?
— Мне говорили о них. Но я их никогда не видела.
— Почему?
— Это случилось не по моей воле. Просто они как сквозь землю провалились. До меня дошли слухи, что та женщина, вдова сына, вышла за кого-то другого и взяла его фамилию.
— Вам известна эта фамилия?
— К сожалению, нет. Они никогда не пытались вступить со мной в контакт.
— Вы думаете, они находились в контакте с Ричардом Чентри?
— Откуда я могу знать? — сказала она отворачиваясь.
— А та женщина с мальчиком, которые двадцать пять лет назад посетили дом Ричарда Чентри… не могли это быть вдова Уильяма и ее сын?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Понятия не имею. Мне кажется, вы пытаетесь связать весьма отдаленные дела.
— Я вынужден это делать. Разгадка лежит в далеком прошлом. Вы не догадываетесь, кто мог быть тот мужчина, которого убили и похоронили в оранжерее?