Гор был преданным сыном своей матери, и родился уже после того, как Осириса и его приспешников заточили в камне.
Лодку спустили на воду, и оставив капитана с командой дожидаться своего возвращения, Осирис, с сыновьями погрузились в лодку. Они быстро подплыли к берегу, спешились и поднялись по отвесным скалам, почти на самый верх.
Оказавшись перед входом в нужную усыпальницу, Осирис почувствовал, как трепещет его Шуат в заточении, как рвется на волю чувствуя приближение своего хозяин. Он вытянулся в струну и вздохнул полной грудью, отчего его ноздри зашевелились, а лоб покрыла густая грядь мелких морщин.
— Я чувствую его. — прорычал Осирис доставая меч Хнума.
Одним мощным ударом мечом по скале, он открыл довольно широкий проход в темный тоннель. Оказавшись внутри, Осирис прикоснулся рукой к стене, и в тот же момент, тонкая линия огня, потянулась вглубь тоннеля, освещая открывшуюся дорогу.
Держа меч впереди себя, Осирис пошел первым. Следом за ним плечом к плечу шли Хуфу и Хафра, замыкал процессию Менкаура. Он то и дело боязливо оглядывался и вздрагивал при каждом звуке, будь то шаг, или шорох осыпающихся камней.
Коридор, длинной не менее ста метров, заканчивался просторной камерой. На первый взгляд, это был тупик. Но это хитрость могла ввести в заблуждение только не знающих путешественников, пришедших прогуляться по гробнице, Осирис же знал каждую хитрость и мог предугадать каждую ловушку.
Спорным является утверждение, отрицающее наличие ловушек в гробницах фараонов и богов. Просто случилось так, что в тех гробницах, где расхитители уже побывали, можно было обнаружить следы отработанных механизмов, значит кто–то уже попадался в хитроумные ловушки, а там где еще не бывали расхитители, там никогда не ступит нога ученного, так хорошо она сокрыта.
В нетронутой гробнице, можно увидеть все разнообразие смертельных ловушек, различных проходов и тайных коридоров, ведущих в никуда. Это была бы настоящая находка и отличная демонстрации изобретательности Египетских зодчих.
Именно такой, была гробница Гора — нетронутой и опасной, скрывающей множество опасных ловушек и темных коридоров.
Оказавшись в пустом помещении, Осирис осмотрелся. Он искал знак. Искал подсказку, которая поможет ему беспрепятственно пройти в следующую камеру. Все стены были исписаны древними рисунками, изображающими битву Сета и Осириса.
— Что это? — презрительно скривился Осирис, заметив на одном рисунке изображение того, как Сет рубит его на мелкие части. — Эти люди, они странные создания. Как могли они поверить в то, что в честной борьбе Сет мог одержать победу. Либо они не понимают во что верят, либо совсем от своей никчемности с ума сошли.
Осирис засмеялся так громко, что стены и свод гробницы задрожали, а сверху посыпался известняк. Менкаура трусливо оглянулся и пробубнил:
— Лучше бы я остался ждать вас снаружи.
— Не скули, — хлопнул брата по плечу Хафра.
Манкаура хмыкнул, от крепкого удара и потер плечо.
Вдруг стены снова задрожали и зашевелились, но уже не от смеха Осириса. Блеклые краски оживая поплыли, становясь ярче. И вот уже проявился рисунок, некогда нанесенный на стены. Это были фигуры странных существ, запеленатых в белые простыни. Их было по два на каждой, противоположной друг от друга стене.
Справа фигуры с головами павиана и сокола, слева человека и шакала. Фигуры зашевелились, и легким облаком выплыли из стен, материализуясь рядом с Осирисом.
— Вот это я называю — царский прием, — язвительно проговорил Осирис, вскидывая меч. — Кто вы кто такие?
— Мы хранители великого Гора, его сыновья, — ответил тот, что был с человеческим лицом.
Все четверо, окружили Осириса, даже не обращая внимание на напряжение возникшее на грозных лицах фараонов.
Замкнув своего врага в плотное кольцо, странные существа, скинули свои белые простыни и остались только в набедренных повязках. Они сложили руки по бокам, а ноги расправили на ширине плеч.
— Это что еще за уродцы? — напряженно двинувшись вперед спросил Хафра, ожидая приказа атаковать.
— Нет, — остановил сына Осирис. — Это моя битва.
Осирис, оглядел окружившие его фигуры, и презрительно бросил:
— Это обычные глиняные канопы, в которых, как я предполагаю, хранятся мои внутренности. И если вы причините вред хоть одной из них, я не смогу заполучить их обратно.
Фараоны отступили, и Осирис поворачиваясь по кругу, указывая мечом на каждого из сыновей Хора, начал перечислять их по именам.
— Хапи, — назвал он указывал на бабуина. — Мои легкие, если я не ошибаюсь.
Бабуин нахмурился, и где–то в груди у него послышалось странное хрипение.
Осирис перевел взгляд на канопу с человеческим лицом.
— Имсети, — моя печень.
Но и этот бог никак не отреагировал на слова Осириса, продолжая стоять в той же стойке.
Осирис перевел взгляд на канопу с головой сокола.
— Кебексенуф, самый зоркий и внимательный из четверки выродков Хора.
Услышав свое имя, и увидев совсем рядом острый клинок меча, сокол вскинулся и пронзительно закричал.
— Мои внутренности. — уточнил Осирис, — вероятно самые ценные, раз ты так нервничаешь.
Сокол затих, но продолжал сверлить немограющим взглядом самоуверенного Осириса.
— А ты, — практически ткнув мечом в лицо последнему из четверки, тому что был с лицом шакала, — ты хранишь мой желудок.
Шакал никак не отреагировал, а лишь сверкнул желтыми глазами, призывая братьев к бою.
— О, да бросьте, я же пошутил. Не собираюсь я биться с вами. — воскликнул Осирис, но канопы заходили по кругу, окружая врага еще более плотным кольцом. — Ну что с вами поделаешь…
Осирис не договорил, в этот момент, Кебексенуф взмахнул рукой, и когти его, острые словно лезвия коснулись зеленой кожи Осириса, оставляя глубокий след.
Осирис опустил взгляд на рану, из которой тонкой струйкой побежала беловатая жидкость, и ноздри его заходили от гнева. Бог загробного мира тяжело и часто задышал, выпуская из носа пар.
— Ты посмел поднять руку не на того соперника, — грозно воскликнул Осирис.
Эти глиняные горшки разозлили его. Он занес над головой меч и со всей силы обрушил его на голову сокола. Раздался хруст, и в тот же миг, из безжизненного тела, рассыпающегося на глиняные куски, вырвался клуб синеватого пара. Он поднялся на уровне лица Осириса, на одно лишь мгновение зависнув в воздухе. Осирис глубоко вдохнул, втягивая пар в легкие и когда синее облачко исчезло в его ноздрях, он выпрямился, выдыхая.
— Один. — с сарказмом произнес Осирис, готовясь к новой атаке.