— Так это для Маруськи вы будете Ником, Николай Андреевич, — я не удерживаюсь от этой маленькой подколки.
— Ледышка, — ухмыляется Ник, пробегаясь пальцами по моим волосам. — Знаешь, я давно не ждал понедельников настолько сильно, как в эти выходные.
— Трудоголизм — это серьезная проблема, Николай Андреевич, — тоном очень обеспокоенной медсестры сообщаю я.
— Он тут ни при чем, — Ник ухмыляется и соскакивает пальцами мне на подбородок, — а вот твоя улыбка совершенно не идет у меня из головы.
Господи, он такой волшебный, что в него хочется завернуться как в пледик.
Почему же мне так неловко сейчас? А… Точно. Ветров. За спиной. Шагах в двенадцати. Я вспоминаю об этом, и дискомфорт становится абсолютно объяснимым. Он меня бесит, да. Но все равно происходящее с Ником кажется чересчур откровенным, будто мы тут целуемся взасос, да еще и порываемся заняться грязными делишками на багажнике машины.
— Может, уже поедем? — неловко улыбаюсь я. Маруська на заднем сиденье уже пристегнулась и теперь с любопытством таращится на нас в окно.
— Ага. Поедем. — Ник кивает, затем бросает взгляд за мое плечо, широко улыбается — и быстро меня целует. Мимолетно, не глубоко, но так демонстративно, а уже после — шагает к боковой дверце машины, чтобы распахнуть её для меня.
У… Упырь! Редкостный! Это ж надо… Нарочно! При Ветрове!
— Я тебя сожру, — мрачно обещаю я перед тем, как плюхнуться на сиденье его машины, — такое поведение — против правил.
— Он первый начал, — Ник разводит руками, — а насчет сожрать… Очень жду. Не задерживай с исполнением угрозы, а то проценты накапают.
Мило. Смешно. И даже почти весело.
Вот бы еще не чувствовать на собственных лопатка взгляд Ветрова, прожигающий насквозь…
29. Лучше поздно, чем никогда
— Яр?! — физиономию многоуважаемого Владислава Каримовича аж перекашивает при моем появлении. Объективно — есть причины. И не такие уж и незаметные…
— Не ори, — бросаю я раздраженно, — лучше скажи, пусть лед мне принесут.
— Ведро? — скептически уточняет Влад, явно пытаясь казаться саркастичным. Вот только я сейчас совсем не в форме, чтобы воспринимать юмор.
— А есть?
Влад закатывает глаза и через селектор требует у секретарши принести лед. Я же нахожу в его кабинете зеркало, останавливаюсь у него, любуюсь. Нет, пиджак в топку, однозначно… Ребра ноют, на скуле — длинное красное пятно, а правый кулак рассажен в хлам, ну, спасибо что обошлось без серьезных фингалов. В конце концов, переговоры в четверг. И являться на них со следами драки на лице… Нет, этого мне точно не простит ни Рафарм, ни моя собственная гордость. А эта фигня на скуле — должна сойти за пару дней.
— И с кем это ты сцепился? — с интересом спрашивает Влад, и я болезненно кривлюсь. — И где тебя столько носило, вроде час назад звонил, что подъезжаешь.
— Да был тут у тебя один. Попробовал в меня въехать. Вот мы и разбирались. Договаривались еще. После того как нас твоя охрана растащила…
— Погоди, — Влад косится на часы, — это случайно не тот, который вышел сорок минут назад? Мордатый такой? С армянским носом и шрамом на подбородке?
— Ну, вроде, — я с досадой жму плечами. Мусолить эту тему однозначно не хочется. Весь день и так окончательно скурвился, особенно с этим недо-ДТП.
— Ох, блин, Прозоровский, — Влад тихонько стонет, прикрывая глаза рукой.
— Ну, да, фамилию спросил бы, так было б проще, — я раздраженно барабаню пальцами об подлокотник кресла, — я ж протокол с ним оформлял.
Помяли меня на самом деле чуть-чуть, а пропыхтевшись, мы поняли, что инспекцию ждать не хочется ни мне, ни этому, который «с армянским носом». Нет, он вообще предлагал «без протокола» договориться, но вот тут у меня уже обострилась юридическая паранойя.
Влад сильно мрачнеет, глядя на меня поверх сжатых пальцев.
— Ты хоть завещание напиши, если у тебя настолько обострилось желание срочно умереть. А просто я очень сомневаюсь, что переживешь еще один наезд на депутата. Особенно, если я тебя не отмажу. А я не отмажу, если завещание будет не в мою пользу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Занятно. И никакого «да ты знаешь, кто я», которым часто решают проблемы люди такого положения. Видимо, щепетильная у этого Прозоровского тема для визита. Хотя я в это не полезу, Влад не будет обрисовывать нюансы своих дел, а я и правда жить хочу.
— Могу повторить по буквам, это он в меня въехал, — огрызаюсь я и пытаюсь выдохнуть, — и мы разобрались вообще-то.
— Именно это я и закажу выбить на твоем могильном камне, — Влад энергично закивал, — «он был ни в чем не виноват, просто по морде двинул кому не надо». Прозоровский — человек злопамятный. Вроде и разобрались, а ну как потом дорожки пересекутся и расклад будет уже не в твою пользу? Ну, ты ведь знаешь, что у меня простых клиентов нет. Что ты устроил-то?
Я выдыхаю через нос и не говорю ни слова. Марина притаскивает мне пакет со льдом, который я прикладываю к лицу.
— Мне перед ним извиниться? — сухо интересуюсь я. В этой ситуации действительно получается не очень корректно. И портить брату карму в его работе с клиентами я точно не хочу.
Всех этих страшилок от Влада я не очень боюсь, как-нибудь найду путь разрешения конфликта, если этот его Прозоровский все-таки обострится. Приезжал-то он сюда в частном порядке, без охраны и даже без водителя.
— Нет уж, тут лучше я сам ему позвоню, уточню, нет ли у него претензий, — Влад качает головой, — в конце концов, это я его делами занимаюсь. Яр, случилось что? Я первый раз вижу тебя настолько взвинченным.
Я и сам себя не припомню в таком остром состоянии. Обычно подобные эмоциональные выплески удается держать в себе. А чтоб меня сорвало из-за слегка помятого бампера, как пацана, у которого побили самую первую тачку…
Нет, не из-за машины это все произошло на самом деле. И это очевидно не только мне, но и моему брату. Потому он и спрашивает.
На пару минут в кабинете наступает такая тишина, что за неё успевает родиться даже не один мент, а целое отделение.
— Я не хочу об этом, — устало откликаюсь я, сжимая пальцами свободной руки переносицу. Просто нереально это озвучивать. Даже думать тошно.
Титова…
И больше никаких слов не надо, никаких ругательств, в одной только этой фамилии — сразу все.
Хотя нет.
Титова и Ольшанский — так, пожалуй, конкретнее.
На данный момент я даже не особенно жалею, что все-таки подрался. Бесит только одно — подрался я не с тем. Вот если бы удалось двинуть по физиономии уважаемому Николаю Андреевичу — вот тогда да. Тогда было бы правильно… А так, сорвался на левом мужике, воспользовавшись самым маловразумительным поводом…
Мантры уже не помогают. Никак не укладываются в твердую и четкую картинку мысли о том, что я все решил, женюсь на Кристине, оставляю Титову в покое, пусть разбирается со своей жизнью как ей вздумается.
В теории — это работает.
На практике — вижу Титову и хочу только придушить. Хотя нет, не только, с прелюдией. Долгой такой прелюдией. А потом уже придушить, да!
А после того, как её на моих глазах поцеловал Ольшанский…
Интересно, как долго он рассчитывает прожить после этого?
Ведь не всегда в его машине будет сидеть моя дочь. И в какой-то момент останавливать меня будет некому.
— Ты просил приехать, — мрачно произношу я, отстраняясь от кипящих мыслей, — что-то накопал? Что-то полезное, я надеюсь? Про Титову?
— Ты уверен, что адекватно воспримешь информацию?
Ничего не отвечаю, просто мрачно смотрю на брата. Как я могу воспринять? Я адекватно даже протокол заполнял.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ладно, ладно, — Влад поднимает ладони, а затем поднимается из-за стола, — тогда пошли ко мне в лабораторию, там мы будем наглядно тебе все показывать.
— Вкратце нельзя?