Я легко шагала на своих каблучках, мне очень хотелось взглянуть Фернандо прямо в глаза, чтобы увидеть его реакцию. Я шла быстро, меня словно что-то толкало вперед. И тут я услышала за спиной шум мотора мотоцикла. Я поняла, что он сел на свою «Бомбу Вальбаум» и теперь ехал за мной. Он объехал меня и остановился.
— Куда ты идешь?
— В мой чертов дом, который тебе так не нравится, хотя мне до этого не дела.
— Давай я тебя подвезу, — предложил Фернандо.
Я подошла к нему и села на сиденье не без труда, потому что мои ноги дрожали, словно сейчас решался вопрос всей моей жизни. Через пару секунд я взобралась на сиденье позади Фернандо, прижалась к нему и почувствовала незнакомое чувство радости. Я прижималась к нему, а ветер трепал мои волосы. Я обеими руками обнимала Фернандо, грудью прижималась к его спине, точнее, к его лопаткам. Мои ноги опирались в выхлопные трубы. Я подумала, что это отличный летний транспорт, но зимой ездить на мотоцикле холодно, тем более ветер с силой хлещет в лицо.
— Знаешь, я никогда раньше не ездила на мотоцикле. Мне немного страшно.
— Держись крепче — и ничего плохого не случится.
— Мы очень быстро едем.
— Что?
— Мне страшно.
Несколько раз мотоцикл буквально прижимался к земле на поворотах и Фернандо отталкивался ногой от гравия, от чего мне становилось еще страшнее. Мне постоянно казалось, что в следующий раз он не успеет коснуться земли ногой, и «Бомба Вальбаум» вместе с нами рухнет в кювет или в канаву. Дорога была в ухабах, поэтому наша поездка напоминала аттракцион «Русские горки», — не ясно, что тебя ждет впереди. Несколько раз мотоцикл взлетал и с грохотом приземлялся на дорогу, а потом с воем продолжал путь. Мы обогнали несколько машин, в том числе и автомобиль Начо. Я видела, как Рейна прилипла к окну, провожая меня взглядом. Наверное, ее шокировало то, что я с этим парнем, — мне так показалось, когда мы пронеслись мимо. И вот впереди показался мой дом, через некоторое время мы уже были совсем близко.
— Приехали.
— Ну, нет, пожалуйста… Если тебе не трудно, обогни сад и подвези меня к черному входу. Так будет лучше.
Мотор взревел еще громче — и мы понеслись вокруг сада, поднимая столбы пыли. Я задумалась, почему я так сказала. Я не хотела слезать с этого сиденья, отрываться от спины Фернандо. Возможно, так было из-за новых, необычных ощущений, которые я сегодня испытала. Я казалась себе похожей на героинь женских романов, но испытывать любовное томление мне не хотелось. Улыбка скользнула по моим губам. Я подумала, что не существует никакой более сильной радости, чем с полным правом обнимать любимого человека. Не знаю, понимал ли он, что я чувствую, или нет. Вот мы подъехали к черному входу, мотоцикл остановился с легким ворчанием. Фернандо первым спрыгнул на землю, повернулся ко мне и подал руку, желая помочь. Я оперлась на его руки и прошептала:
— Поцелуй меня, дурачок.
Возможно, помешал шум мотора, потому что Фернандо не расслышал мои слова. Он поставил меня на землю и спросил:
— Что ты сказала?
— Ничего.
Мы стояли около мотоцикла, я все еще чувствовала идущий от Фернандо сигаретный запах, который теперь объединял нас. Я попросила его подвезти меня к черному входу, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания домашних. Я пошла к двери, через пару шагов обернулась и сказала:
— Большое спасибо за поездку. Думаю, мы еще увидимся.
— Подожди секунду, — сказал он и поманил меня пальцем. Затем показал на сиденье своего мотоцикла со словами: — Давай забирайся…
— Я? Но я не умею водить.
— Не думай об этом. Забирайся. Просто смотри перед собой, а я помогу тебе удержать равновесие.
Мое сердце бешено заколотилось, будто хотело выпрыгнуть из груди. Я осторожно взобралась на мотоцикл теперь уже перед Фернандо, без помощи которого я бы просто не справилась с управлением. Найти опору для ног оказалось делом непростым. Я наклонилась, поглядела вниз, рассмотрела, чем привинчены диски на колесах мотоцикла. При этом я не хотела сгонять Фернандо с его места, которое, как мне казалось, теперь не очень безопасно. Мы сделали еще один круг, остановились уже вдалеке от двери, поближе к саду. Я обернулась к Фернандо. Он улыбался.
— Теперь ты не боишься, Индианка?
Видимо, он решил поддержать мою игру.
— Да, не боюсь! Думаю, что и раньше мне не стоило говорить тебе о моих страхах.
— Нет, наоборот, хорошо, что ты сказала. Я предпочитаю, чтобы мне говорили правду. Кстати, что ты мне тогда сказала?
— Я? — переспросила я, глупо улыбаясь. — Послушай, я тебе совсем ничего не говорила до того, как сказала, что теперь не боюсь.
— Нет, после того как мы в первый раз остановились перед твоим домом, до того как ты сказала, что теперь ничего не боишься.
— Я ничего не говорила тебе, после того как мы в первый раз остановились перед моим домом. Я сказала только, что теперь перестала бояться, но уже после того, как прокатились во второй раз, когда мотоцикл уже вела я.
— Говори, пожалуйста, помедленнее, иностранцу очень трудно воспринимать твою речь. Ты говоришь скороговоркой.
— Вовсе нет.
— Именно.
— Меня зовут Малена, и я говорю на языке, на котором говорят с головокружительной быстротой.
Фернандо рассмеялся, его веселость передалась мне.
— Ты и бегаешь быстро, — заметил он.
— Да. Ты хотел знать, что я сказала, когда мы в первый раз остановились перед домом. Я сказала… — и тут я зажала рот ладонью, потому что не смогла повторить свои слова, — тогда они звучали уместно, теперь нет.
— Что ты сказала?
— Ну ладно, я ничего не говорила. Тебе показалось. Я не говорила, если точно, я шептала. А это не то же самое. Понимаешь? Это совсем другое слово… — я видела, что Фернандо опять улыбается, он скорчил гримасу, которой проявлял неподдельный интерес к моим словам. — Я не знаю, существует ли в немецком языке разница между словами «говорить» и…
— Шептать, — нетерпеливо закончил мою фразу Фернандо, — конечно, существует. Так что ты прошептала?
— После того, как?..
— Да.
Я сделала паузу. У меня не было другого выбора: либо смотреть ему в глаза и ответить, либо убежать. Но убегать я не собиралась, у меня не было ни малейшего желания так поступать.
— Кажется, я назвала тебя дурачком.
— Возможно, это я и слышал.
— И ты не слышал больше ничего другого. Правда?
— Почему ты назвала меня дурачком?
— Ну, хорошо! Это все равно что неопределенный артикль в речи, произносимой спонтанно. Так обращаются друг к другу мои родители, все время: «Дурачок, дурочка». Не принимай это всерьез. В действительности я не хотела сказать ничего плохого… Это не важно.