— Ты что-нибудь знаешь об этом? Ты должна пообещать, что не скажешь своей…
И тут он остановился, я предположила, что он хотел сказать «бабушке», но решил промолчать, может быть, из уважения.
— Так о чем ты спрашиваешь?
— О твоих познаниях, о твоем опыте.
— У меня нет опыта.
— Я тебе скажу. Немцы все делают лучше.
— Может быть.
— Именно так.
— Только они плохо играют в баскетбол.
Он рассмеялся.
— Да… Возможно, это единственное, что мы делаем плохо.
— А мы это делаем хорошо, а еще итальянцы, югославы и греки… А знаешь почему?
Он отрицательно покачал головой и рассмеялся. А я продолжала болтать, не замедляя темпа. — Потому что в баскетболе нужно все делать быстро, там важна реакция, умение быстро думать.
— Очень смешно! Это шутка?
— Иногда и мне случается шутить.
— Вот как? Я, признаюсь, не совсем тебя понял. Ты все так раздуваешь, а я ведь хотел тебе честно обо всем рассказать.
— Но ничего не сказал!
— Пойдем, Малена!
Он сделал паузу, достал две сигареты и предложил одну мне. Теперь я закурила более уверенно, дым больше не жег легкие. Мы встали и пошли по дороге.
— Знаешь, Малена, что в Гамбурге есть улица, очень узкая, на которой находятся только публичные дома. На первом этаже в этих домах большие окна, напоминающие витрины магазинов, только единственный там товар — это сами проститутки. Клиенты идут по улицы и заглядывают в эти окна-витрины. Они видят, как проститутки ходят в прозрачных пеньюарах, читают книжки, сидя в кресле в витрине и показывая прохожим свои ноги, как они смотрят телевизор. К каждой проститутке ведет отдельный ход. При входе платишь по таксе… Как-то раз мы с Хельгой случайно зашли на эту улицу, так Хельга в ужасе бежала оттуда и увела меня, только чтобы я ничего не увидел. Кстати, моя мама родилась в Гамбурге, но никогда не бывала на этой улице, никогда ее не видела, а я пару лет назад, когда ходил в школу, на обратном пути всегда с друзьями шел по этой улице.
— И один из вас заходил внутрь. Так? — я хотела произнести эти слова с иронией, но при этом старалась говорить серьезно.
— Нет, только смотрели, мы ничего другого поделать и не могли… Ни у кого из нас не было нужной суммы, а еще мы были слишком маленькими, нас бы не пустили ни в один из этих домов.
— Тебя до сих нор это очень сильно беспокоит. Ведь теперь-то ты мог войти. Разве нет?
— Да, ведь смотреть — это не самое приятное на свете. А еще следует сказать, что они невероятно хороши, все. Я бы не ошибся, пойдя туда.
— Ты жалеешь, что не был там.
— Нет, вовсе нет, — Фернандо улыбнулся, — тем более я не жалуюсь.
— Очень красиво, мне он тоже понравился.
— Кто?
— Фильм, содержание которого ты мне пересказываешь. А теперь расскажи мне что-нибудь про пиратов, про акул или что там еще. Давай же!
— Ты мне не веришь. Да, Индианка?
— Конечно, я тебе не верю. Ты мне все это рассказываешь, потому что считаешь, что я не смогу отличить правду ото лжи, что я дурочка.
Он смотрел на меня странным взглядом, не так, как мои друзья, которые меня разыгрывали. Теперь я сама стала сомневаться в справедливости своих выводов. Я остановилась и внимательно посмотрела на него.
— Это правда? Отвечай, Ферднандо. Ты говорил серьезно?
Он кивнул.
— Это было на самом деле?
— Конечно. Такие же дома есть и в других странах — в Бельгии, в Голландии и еще во многих других, где никто не умеет играть в баскетбол.
— Какая чушь!
— К сожалению, следует признать, что все испанцы — мужланы, Малена. Я уверен, что ты дальше Мадрида не ездила, а потому ничего не знаешь.
— Неправда. Я была во Франции.
— Ну, конечно. Ты только ездила с монахинями в Лурдес.
— Ну и что? — я покраснела. — Как ты узнал?
— Я тоже должен был ехать туда с экскурсией. Там все говорят по-испански, автомобили водят испанцы, которые притворяются иностранцами, чтобы запудрить разным глупышкам мозги, — тут он явно намекал на Маку, — и все они глупые, неотесанные, недалекие идиоты, от которых меня мутит. А потом мы поехали в Эскориал, вечером.
— Когда это было?
— Дай подумать. Три, нет, четыре года тому назад… А почему ты спрашиваешь? Ты тоже была там?
— Нет. Я никогда не была в Лурдесе, мне не нравятся такие места.
— А куда бы ты поехала, если бы была во Франции? В Париж?
— Нет, не в Париж… Лучше на юг.
— А почему на юг? — улыбнулся Фернандо.
— Я не помню точно, но мы всегда едем на юг, поближе к морю.
— На побережье?
— Да. У меня из головы выпало название города, я постоянно забываю названия и даты.
— Это место рядом с крупным городом?
— Да, точно.
— С каким?
Я помнила, что это не Ницца, но близко от Марселя. Название города вертелось у меня на языке, но я никак не могла его произнести. Я помнила, что он часто упоминается в книжке об Астериксе, что этот город часто называют южной столицей.
— Лион.
— Ха! Уверен, ты не была нигде дальше Лурдеса!
— Очень хорошо, умник! — я подпрыгнула. Мне не хотелось смеяться над Фернандо. И я улыбнулась ему так же, как улыбалась Порфирио, но понимала, что ситуация зашла в тупик и мне нужно срочно что-то предпринять. — Если ты все так хорошо знаешь, то тебе со мной неинтересно, я пойду.
Я щелкнула каблуками и быстро пошла по дороге, но не успела сделать и десять шагов, как рядом с моей левой щиколоткой ударился камешек. Я повернулась и посмотрела на него с выражением обиды на лице.
— Что это было?
— Не могу объяснить, не знаю, — сказал он с ударением на последнем слове, что не предвещало ничего хорошего. — А что делаешь ты, Индианка?
— Ах! — удивленно выдохнула я, хотя в действительности ожидала, что он что-то сделает. — Не говори мне, что тебе это интересно…
Он не нашел, что ответить, а я опять торжествовала. Меня впервые поцеловал двоюродный брат Анхелиты на ее свадьбе, полтора года назад. Потом полгода считалось, что у меня есть жених — друг Иньинго, который мне совершенно не нравился, хотя я снисходила до разговора с ним. Мы целовались, в конце концов он запустил руку мне в декольте, на этом наше с ним общение закончилось. Потом еще был случай, когда Хосерра очень напился и тоже приставал ко мне с поцелуями. А теперь Фернандо догонял меня. Я подумала, что теперь точно не смогу спать спокойно по ночам.
— Я делаю то же, что и всегда.
— То есть?
— Я люблю щекотать себе нервы. Понимаешь?
Я легко шагала на своих каблучках, мне очень хотелось взглянуть Фернандо прямо в глаза, чтобы увидеть его реакцию. Я шла быстро, меня словно что-то толкало вперед. И тут я услышала за спиной шум мотора мотоцикла. Я поняла, что он сел на свою «Бомбу Вальбаум» и теперь ехал за мной. Он объехал меня и остановился.