Парень из медперсонала, проходящий мимо, остановился и нахмурился, осматриваясь вокруг. Поскольку Такер находился под иллюзией, этот человек увидел только парковку для карет скорой помощи, прохожих и машин, въезжающих и выезжающих.
«Они слабы. Идеальное время, чтобы нанести удар», — ответил Влад.
Ругаясь себе под нос, парень в больничном халате пошел дальше.
— Ты хочешь, чтобы я… — Такер сглотнул. Он не мог произнести этого вслух. После всего, что он сделал, он все еще не мог сказать вслух. «Только не Мэри Энн, — молила его человеческая сторона. — Пожалуйста, не она. Только не снова». Но Влад ее не слышал:
«Убил их, да. Обоих. И не разочаруй меня на этот раз, Такер».
— Не разочарую, — ответил Такер, а про себя подумал: «Однажды я убью тебя».
«Ах, неужели я забыл тебе сказать, какое наказание последует, если ты снова подведешь меня? Да? — жестокий, жестокий смех. — Ну тогда скажу сейчас. Я найду твоего брата. Я опустошу твоего брата. После того как поиграю с ним немного».
Нет. Нет! Это не правда. Это происходит не с ним.
«Мы друг друга поняли?» — спросил Влад.
Его маленький брат, еще ребенок, один из немногих, кого он любил по-настоящему. В опасности. Из-за него. «Нет», — вновь подумал он, стиснув зубы, но вслух сказал:
— Да, поняли, — и отправился на задание.
Глава 19
— Просыпайся, Эйден. Тебе пора проснуться.
Эйден ухватился за звук этого голоса, как за спасительную ниточку. Эйден был пойман в ловушку, тонул в океане пустоты, где не было ни звуков, ни цветов, ни ощущений, ни выхода. Он взобрался по этой ниточке на гору, обнаружил, что дальше ниточка вновь ведет вниз и рухнул со скалы вниз в ледяную реку.
— Эйден, — все его тело трясло. — Про-сы-пай-ся.
Его веки поднялись. Он увидел, что Виктория нависла над ним, ее черные волосы спадали по плечам, касаясь его обнаженной груди. От беспокойства ее щеки порозовели, а лоб блестел от влаги.
— Что такое? — прохрипел он. Он сел, за что собственное тело его возненавидело. Мышцы обтягивали кости, кожа прилегала слишком плотно, как резинка, готовая порваться. Во рту сухо, как в пустыне, а в животе… хуже всего было с желудком. Свернулся, скукожился, урчал и, возможно, уже поедал сам себя.
— Ты меня напугал, — сказала она, выпрямляясь. Она сунула руку в карман и пошуршала чем-то. Ему показалось, что там что-то в обертке. — Еще немного, и у тебя бы пошла кровь из горла.
Ммм… кровь…
Он облизал губы, пытаясь вспомнить последние минуты, пока он был в сознании. Он вошел в бальный зал, вечеринка шла полным ходом, все его окружили. Его взгляд скользил по присутствующим, и вдруг каким-то образом он смог увидеть сквозь темную стеклянную стену Викторию. Он предположил, что это какая-то новая вампирская способность. Сколько их еще будет?
Они покинули бальный зал вместе и поднялись сюда, чтобы поговорить. Он присел на край кровати и… больше он ничего не помнит. Похоже, сразу вырубился.
Ну что за слабак.
Он хотел рассказать ей о танцующей женщине и его видении о маленькой Виктории, которую выпорол отец, и о ее матери, из-за которой ее и наказали. Но, может, этот внезапный провал в сон был благословением свыше. Новости бы встревожили ее, а прямо сейчас она, похоже, не смогла бы взвалить на плечи еще одну ношу. Она казалось такой… хрупкой, будто ее легко сломать.
— Который час? — он глубоко вдохнул и… это было ошибкой! Все мысли в его голове просто пошли под откос. Его ноздри раздувались, вдыхая этот мучительно сладкий аромат от нее, посылая сигнал «нам это надо» по всему телу. Слюна заполнила его рот, затопив пустыню, как будто той никогда и не было. Десны опять ныли — похоже, это их любимое занятие.
— Ты в порядке? — спросила она.
— В порядке, — выдавил он из себя. — Я в порядке.
— Как говорит Райли: сделаю вид, что я тебе поверила. И отвечаю на твой вопрос: уже рассвет.
Он тряхнул головой, чтобы распутать клубок мыслей в голове, но тот не хотел поддаваться.
— Все еще?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Следующего дня.
А, понятно. Это больше похоже на правду.
— Ты погрузился в целебный сон, — пояснила она.
Целебный сон. Он никогда раньше не слышал этот термин, но знал, что это значит, оттуда же, откуда знал имена своих подданных. Состояние, подобное коме, полной сенсорной депривации, при котором вампир и его зверь сливаются воедино. Количество кровяных клеток возрастало до чрезвычайного уровня, ускоряя процесс заживления.
Было исцеление во сне или нет, но чувствовал он себя так, словно боролся против сотни ушибов и проиграл. Жаль, ведь у него были дела поважнее. Он не мог забраться под одеяло и поспать по второму кругу.
Он спустил ноги с кровати. Он бы встал, но Виктория положила холодную ладонь на его плечо и надавила. Слабый толчок, но тем не менее эффективный. И необходимый. Еще одно малейшее движение, и он запустит цепную реакцию. Будет только больнее.
— Если это был целебный сон, то почему я чувствую себя так паршиво?
— Потому что восстановившаяся ткань тела еще не разработана. Впрочем, не переживай. Как только ты встанешь и потянешься, тебе станет лучше.
После такого уверенного тона нет места сомнениям.
— Как часто тебе приходилось это терпеть?
Она пожала своими изящными плечами.
— Потеряла счет много лет назад.
Ему это не понравилось. Совсем.
— Не хочешь рассказать подробнее?
— Не особо.
— Я могу наказать кого захочешь.
Очередная ошибка. Он хотел пошутить, рассмешить ее, но она не засмеялась, и он понял, что его слова были правдой. Он хотел, чтобы любой, кто мог сделать ей больно, тоже страдал.
Время сменить тему, пока он не начал выдвигать требования и расстраивать ее.
Сейчас была прекрасная возможность рассказать, что он видел, как ее мама, Эдина, пыталась сбежать с ней, а ее папа поймал ее, обвинил, выпорол. Ее это смутит? Вероятно. Ей нечего стыдиться, но да, она будет убита, когда узнает, что он знает.
В обратной ситуации ему было бы стыдно. Он бы ни за что не хотел, чтобы эта девушка видела его слабым, в самом ужасном его состоянии. Прямо как сейчас. Он едва мог вынести, что она видит его побитым и опухшим. А он наверняка в сплошных синяках и порезах, несмотря на целебный сон. Боль не обманывала. Но если он так себя чувствовал, то она тоже будет. Похоже, что в вампирах было в тысячу раз больше гордости, чем в людях. Так что… Ладно, да. Может, это одна из тех вещей, которые нужно просто унести с собой в могилу. Это видение помогло лучше понять ее, а понимание позволило зауважать ее еще больше. К чему разрушать все это, расстраивая ее.
Было ли это трусостью с его стороны? Нашел логическое обоснование, чтобы избежать неловкой ситуации? Может, кто-то бы так и подумал, но он искренне считал иначе. Иногда полная открытость была жестокостью, а молчание — благом.
Ему придется жить с этим.
— У тебя были какие-нибудь видения о моем прошлом? — спросил он через секунду, вопреки своему решению. Он просто дал ей возможность спросить, были ли у него. И если она спросит, он не станет лгать.
— Нет. Но давай об этом потом, ладно? Тебе нужно кое-что увидеть.
— Что?
— Вот, — она повернулась, вытягивая руку с чем-то вроде черного пульта. После того, как она нажала на кнопки, деревянная панель над ее туалетным столиком разъехалась в стороны, открывая большой экран телевизора. Замерцали цвета, а потом появилась картинка. Она быстро переключала каналы, остановившись на новостной передаче. — Просто послушай.
С экрана на него смотрел хмурый репортер, стоя под зонтом, потому что шел мелкий дождь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— …прозвали «алой резней в Талсе». Десять женщин в красных плащах, все жестоко убиты. Полиция уже предпринимает все возможные меры, чтобы найти улики, указывавшие на того, кто мог совершить такое ужасное преступление.
— Ужасная трагедия, — сказал он, — но зачем мне это знать?
Виктория выключила звук и рухнула на кровать рядом с ним.