Я нужен ей.
Она нужна мне.
Мы как дьявол для греха. Без одного, у нас не было бы другого.
_________________________________
Я стою посреди лофта и слушаю, как включается душ, когда звонит мой мобильный. Я поднимаю трубку и вижу, как на экране мелькает Дик.
— Алло? — спрашиваю я, оглядываясь на дверь ванной, надеясь, что ему, нечего сказать. Она сказала, что ей нужен душ после того, как она закончит со мной, и я хочу присоединиться к ней.
— Привет, чувак. — Он вздыхает. — Бекки заставила меня позвонить тебе. — Я хмурюсь. — Она не перестает меня доставать. Но она хочет знать, не хотите ли вы, ребята, пойти пообедать.
— Я жажду итальянской кухни, — слышу я ее крик на заднем плане.
— Я пыталась сказать ей, что ты откажешься. Что это не так…
— Мы сможем пойти. — прерываю я его.
Он молчит долгую секунду.
— Придешь еще раз?
— Мы пойдем. Во сколько? Для меня это просто еще один способ показать ей себя. Чтобы доказать всему миру, что она моя.
Больше ничья.
— Через час? — медленно спрашивает он.
— Хорошо. Увидимся. — Я вешаю трубку.
Зайдя в ванную, я вижу ее в душе. Я открываю его и вхожу.
— Через час мы идем на обед с Бекки и Диком. — Она перестает мыть волосы шампунем и смотрит на меня. Ее брови сходятся вместе.
— Почему?
— Потому что Дик позвонил и попросил.
Я кладу руки ей на бедра и прижимая ее спиной к стенке.
— Снова. Зачем ему звонить и спрашивать?
Я ухмыляюсь.
— Потому что Бекки заставила его.
Она смеется.
— Он такой хлыщ.
— Ты права. Но он был влюблен в нее со второго курса. Так что не то чтобы я этого не предвидел.
Ее глаза расширились.
— Что?
Я киваю.
— Но он никогда не пытался с ней сойтись. Знал, что она была той девушкой, которая заслуживает большего, чем то, что он готов дать.
Она хмурится.
— Но ты только что сказал, что он любит ее. Почему бы ему не хотеть быть с ней? Это не имеет смысла.
— Он знал, что разобьет ей сердце. Слишком много вариантов есть, чтобы остаться только с одной.
Ее глаза прищурились на мои. Мы не говорили о том, сплю ли я с другими девушками, хотя я думаю, что она подозревает об этом. Я не знаю, боится ли она, что я скажу «да», если она спросит, или ей просто все равно.
Она выскальзывает из пространства между мной и стеной и возвращается под струю, чтобы смыть шампунь.
— Так почему сейчас? Думала, он будет играть с ней, раз выпускной год почти закончился?
Она использует то же слово, которым Брайан сказал, что я делаю с ней.
— Нет. Когда он был готов остепениться с ней в прошлом году, она уже была в серьезных отношениях.
— Дэвид, — говорит она.
Я киваю.
— Она сказала мне, что Дик спросил ее, правда ли то, что он слышал об их разрыве, в тот вечер, когда вы появились на вечеринке.
Наклонив голову назад, она проводит руками по волосам, чтобы убедиться, что вся грязь исчезла. Я наблюдаю за тем, как выгибается ее спина и выпирают сиськи, облизывая губы.
— И что теперь? Он изменил свои старые привычки?
Она смотрит на меня скептически.
— Я видела, как он проглотил язык девушки в ту ночь, когда ты устроил вечеринку у себя дома. Это было всего за пять дней до того, как они сошлись.
— А чего ты ожидала? Что он всю жизнь будет тосковать по ней? — я покачал головой. — Дик так не работает. Так не работает любой парень, у которого есть яйца.
Она закатывает глаза.
— Боже упаси мужчину показать женщине, что у него есть сердце.
Я игнорирую это заявление.
— А как насчет тебя?
— Что насчет меня? — она наливает немного кондиционера в руку и проводит ею по своим длинным темным волосам.
— Ты и Мартин.
Ее руки замирают на полпути, и ее глаза сужаются глядя на меня. Но она не отвечает.
Я делаю шаг к ней.
— Я хочу, чтобы ты удалила все его фотографии со своей страницы в социальных сетях.
Она пытается отпихнуть меня, но ее руки покрыты кондиционером, поэтому они сразу же соскальзывают.
— И я сказал тебе, что когда ты заведешь страницу в социальной сети, я сделаю это.
Она широко улыбается мне. Как будто она только что попросила меня подарить ей гребаную луну. Как будто это невозможно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— У меня есть одна.
Она откидывает голову назад, смеясь.
— Ты такой говнюк.
Я вскидываю бровь.
— Хочешь поспорить?
Ее смех затихает, и она смотрит на меня, ища любой признак того, что я дергаю ее за ниточку. Это не так.
Она качает головой в знак согласия.
— Ты такой козел.
— Ты любила его? — слова вылетают у меня изо рта раньше, чем я успеваю их остановить их. Я стараюсь не вздрогнуть от этого вопроса.
Ее глаза сужаются на меня.
— Почему тебя это волнует, Коул? — огрызнулась она, ее терпение от этого разговора иссякло. Я не виню ее. Я не из тех, кто говорит о бессмысленном дерьме. Но это важно.
С тех пор как я впервые увидел Остин Лоус, я хотел контролировать ее. Владеть ею. Сделать ей больно. Что еще парень может взять у женщины, кроме ее любви? Ее душу?
Она не отвернется от того, кого любит, — так сказал Беннетт, когда мы все стояли посреди клуба в ту ночь, когда я попросил Дика отвезти ее домой после того, как я украл машину ее отца. До сих пор я не понимал, что он имел в виду.
Теперь, блядь, все понятно!
Я хочу, чтобы Остин Лоус влюбилась в меня.
ОСТИН
Он что-то задумал.
Конечно, задумал. Если Коул Рейнольдс дышит, значит, он уже что-то задумал. Он не понимает, как хорошо я могу его читать. Или что меня всю жизнь кормили всякой ерундой. Я не та девушка, которая верит в сказки и счастливые случаи.
— Да, — говорю я, подыгрывая ему.
Его глаза сужаются, но я не обращаю на это внимания. Вместо этого я возвращаюсь к тому, чтобы провести кондиционером по волосам. Такими темпами вода скоро станет холодной.
— Как долго вы были вместе? — спрашивает он.
— Почти четыре года.
Не полная ложь.
— Тебе семнадцать, — возражает он, как будто я не могу посчитать.
— Да. Спасибо за напоминание, — говорю я и поворачиваюсь к нему спину. Я провожу водой по лицу и наклоняю голову вниз, чтобы смыть кондиционер. Я могла бы стоять к нему лицом, но мне не хотелось.
Закончив, я поворачиваюсь обратно, а он стоит и смотрит на меня. Его нетерпение заметно в его сузившихся глазах и острой челюсти.
— Мы познакомились на первом курсе. Он был старшекурсником.
— И?
— И что? — спрашиваю я, не понимая, что именно он хочет узнать.
— Что еще? — требует он.
Я кладу руки на бедра и наклоняю голову. Если он хочет знать, то я скажу ему. Потому что это все равно его взбесит. А я люблю злить этого парня.
— В то время мне было четырнадцать, а ему семнадцать. Он пригласил меня на свидание, и я согласилась. Мы встречались несколько недель, а потом я все бросила, — его челюсть напряглась. — После этого мы были вместе. Его дядя владел салоном татуировок и пирсинга. После того как Мартин закончил школу, он пошел к нему работать.
Его глаза перескакивают на меня, и он спрашивает:
— Он сделал тебе эту татуировку?
— Да.
Его глаза снова поднимаются к моим, и я вижу в них ярость. Он ненавидит, что другой мужчина отметил меня. Очень плохо. Я же не позволила Мартину написать свое имя на моей заднице.
— А потом мне пришлось переехать сюда. Конец истории.
— Ты все еще общаешься с ним? — напрягшись спрашивает он.
Я ненавижу себя за то, что правда — нет. То, что, как я думала, что-то значило, на самом деле для Мартина было ничем. Он был рядом со мной во многих отношениях. Он никогда не спрашивал, что происходит в моем доме, но он знал. Он не давал мне скучать. Всегда хотел потусоваться. Он был большим любителем травки, и мы проводили большую часть времени под кайфом или пьяные, но он все равно всегда старался прийти и позвать меня с собой. Он даже научил меня водить машину. Он делал то, что должны были показать мне мои мать и отец.