Читать интересную книгу Защита Лившица: Адвокатские истории - Владимир Лившиц

Вечером о случившемся узнал Стрельцов-старший. Собачку жалко, но зачем оскорблять жену и сына?! Что, теперь всем в одну могилу с ее кобелем ложиться? Короче, папа сказал, что, если эта райкомовская блядь еще раз откроет рот, он сам ее загрызет. Все, давайте ужинать.

Но поужинать не удалось.

В дверь позвонили.

* * *

В прежние времена Елене Пансофьевне достаточно было бы в нужной обстановке, в нужной позе и с нужной интонацией сказать пару слов Первому – и на следующий день этого студентика исключили бы из комсомола, потом из института, потом у его папы на работе провели бы ревизию и упрятали бы его за решетку, потом его маму бы… Ох, сладкое это чувство – месть! Елена Пансофьевна даже плакать перестала, представляя себе процесс исчезновения семьи Стрельцовых.

Но сейчас не те времена.

Хотя – как сказать. Елена Пансофьевна хорошо запомнила, как Первый, уходя, говорил:

– Запомни, Леля, ничего не изменилось, мы все при власти.

И он был прав. Кто-то в демократы подался, кто-то в бизнес, но, если не обращать внимания на символику, картина та же.

Елена Пансофьевна набрала номер телефона. Первый сейчас возглавлял региональное отделение партии, выводящей страну из кризиса, имел большие связи и мог бы помочь. Выслушав рассказ Лели, Первый озадачился и попросил через часик перезвонить. Через часик Леля по совету Первого написала заявление на имя прокурора района. Там уже ждут.

К концу рабочего дня Елена Пансофьевна в деловом костюме из прошлого гардероба сидела в кабинете прокурора с тремя листами машинописного текста.

Текст, который, понятное дело, касался трагедии, развернувшейся на глазах заявителя, сопровождался также замечаниями на тему употребления наркотиков Стрельцовым-младшим, нетрудовых доходов Стрельцова-старшего, далеко не весталочьего поведения жены последнего, а также риторическими вопросами – «доколе?!» и «сколько можно терпеть?!». Заканчивалось все требованием привлечь к уголовной ответственности убийцу Чарли. Дата и витиеватая подпись: Е. Бут.

Кого, хочу я вас спросить? Кого не тронут эти, почти шекспировские, страсти?

По версии Елены Пансофьевны, прокурор, еще не дочитав заявления до конца, должен был зарыдать, а потом высморкаться, воспылать гневом и дать указание стереть с лица земли всю стрельцовскую породу. Тем более что, осмелюсь напомнить, был звонок.

Прокурор не зарыдал. Жизнь научила его сдерживать эмоции. Тем более что был звонок. Связавшись с начальником милиции, он попросил послать по адресу участкового, попрощался с заявительницей и лишь потом дал волю чувствам.

* * *

Итак, в дверь Стрельцовых позвонили. На пороге стоял молодой человек, который, как нетрудно было догадаться по обледеневшим усам и коленкоровой папке, служил участковым инспектором.

– Здесь проживает гражданин Айрон Чак Ростфал? – спросил инспектор, удивляясь тому, что это имя наконец удалось произнести без запинки.

Перед тем как стать участковым, инспектор полгода охранял каток во дворце спорта, и сейчас был его должностной дебют. Начальник лично поручил ему выехать на место происшествия и разобраться – значит, дело особой важности. Материалов практически никаких – только имя жулика на бумажке. «Кто этот хренов Ростфал? – думал инспектор, пробираясь по заснеженным улицам. – Наверно, иностранец».

Видя, что вся семья в изумлении уставилась на инспектора, он повторил вопрос.

– Ара, это к тебе! – крикнул папа, как ни странно, на чистом русском.

Из глубины квартиры неожиданно выбежало ужасающей внешности черное животное – то ли бульдог, то ли крокодил. Животное, скребя когтями о паркет, с трудом затормозило перед хозяевами и стало пританцовывать, сучить лапами и вилять хвостом. Инспектор сделал шаг назад и прилип к двери. Он с детства боялся собак. Пес подошел к незнакомцу, обнюхал его, изучил лужицу вокруг ботинок и сел, уткнувшись пастью в самое дорогое.

Инспектор неожиданно вспомнил бабушкину песню о поникшей голове молодого комсомольца. Погибнуть в двадцать три года, пусть даже на боевом посту…

– Да вы не бойтесь, он не кусается, – мама потрепала пса за шею. – Ара, фу!

Ара лизнул мамину руку и отошел от гостя.

Потом лужицу вытерли, ботинки поставили к батарее, а притихшего инспектора проводили к столу и в перерывах между тостами за знакомство рассказали ему о том, кто такой Айрон Чак Ростфал, кто такая гражданка Бут и что произошло утром.

Все закончилось походом в пятый подъезд к заявительнице в надежде на то, что она при участковом не будет хамить и согласится принять нового пекинеса. Но Елена Пансофьевна, увидев в глазок милиционера в сопровождении Стрельцовых, закричала через дверь, что без ордера никого в свое жилище не пустит. Как ни упрашивал участковый, ему не удалось в тот вечер принять объяснение у гражданки Бут.

* * *

Стрельцов-старший был в ярости. Значит, гражданка Бут решила заявления писать? Значит, воевать вздумала, стерва? Он на нее управу найдет. Есть, слава богу, к кому обратиться – не на голом же месте он свой бизнес начинал.

Папа позвонил в большой дом на площади, набил стрелку – есть разговор не по телефону.

После разговора был звонок прокурору. Что там у нас по делу Стрельцова? Так-так… Ну-ну… Вы там разберитесь по закону. Отбой.

По закону собака не является лицом, подлежащим привлечению к уголовной ответственности, как бы ни хотела этого гражданка Бут. Поэтому, разобравшись, заявительнице так и ответили. Какой вопрос, такой и ответ.

Но Елене Пансофьевне такой ответ, естественно, не понравился.

И была жалоба, и был звонок. Что там у нас по делу Бут? Собака не субъект ответственности? А владелец собаки?

Владелец собаки – субъект. Можно посмотреть с позиций нарушения правил содержания собак и кошек. Не Уголовный, конечно, кодекс и не прокурорского масштаба дело, но все-таки. Тем более что был звонок.

Игоря вызвали к участковому. Он пришел со всеми справками, метриками и свидетельствами, были изучены стандарты породы от правил постановки ушей и прикуса до высоты холки. Все вроде бы нормально, и прививки от бешенства есть. Но собака гуляла без намордника, причинила ущерб имуществу гражданина. Нужно привлекать владельца к административной ответственности.

Незаметно пришла весна. И был звонок. Из такого высокого кабинета, откуда вся область видна как на ладони. Выше этого, может, пара-тройка кабинетов и найдется, но из тех вниз уже не смотрят. Оттуда смотрят только вверх.

Что там у нас по делу Стрельцова?

Собака без намордника – это, конечно, плохо. Но ведь на поводке – это хорошо. В соответствии с правилами кинологической федерации в намордниках должны гулять собаки выше сорока сантиметров в холке. У Ары – тридцать девять, что соответствует его стандартному экстерьеру, подтверждено документами об участии в выставках и медалями. Ара имеет полное право ходить без намордника. И вообще стаффордширский бультерьер – это незлобная и ласковая собачка-компаньон, друг человека. Об этом написано в литературе. А вот пекинесы – высокомерные, воинственные и своенравные псы. Об этом тоже написано. Надо еще разобраться, почему Чарли гулял без поводка.

На основании изложенного у нас там, по делу Стрельцова, все хорошо, разобрались по закону и отказали в возбуждении уголовного дела. Отбой.

Лето началось с дождей. И был звонок. Оттуда, куда смотрят из высоких кабинетов.

Что там у нас по делу Бут?

У нас там все хорошо, решаем вопрос о привлечении обидчиков к административной ответственности. Отбой.

А в один из дней перед обедом вошла секретарша, протягивая прокурору дрожащей рукой телефонный аппарат из белого мрамора.

– С вами будут говорить из дворца китайского императора, – сказали в трубке, и прокурор услышал хорошо знакомый из телевизора тенор. – Что там у нас по делу Бут?

Даже не удивившись тому, что президент страны говорит с ним из дворца давно умершего китайского императора, прокурор хотел было ответить, что все хорошо, но в это время из глубины кабинета выскочил стаффордширский бультерьер и с криком «Что там у нас по делу Стрельцова?!» – вцепился ему в горло. Прокурор в ужасе очнулся. Жизнь научила его сдерживать эмоции. Он запер дверь кабинета, встал перед зеркалом и сказал:

– …ь!!!..ь!!!..!!! – после чего, насвистывая, отправился пешком обедать в студенческую столовую напротив.

Из столовой прокурор не вернулся. Временно исполняющий обязанности прокурора дал гражданке Бут мотивированный ответ о том, что состава преступления прокуратура не усматривает и заявительнице следует обратиться в суд в порядке гражданского судопроизводства.

* * *

Некоторые циники от юриспруденции утверждают, что гражданские дела выигрывает тот, кто лучше соврет. Я категорически не согласен! Такие утверждения создают ложное представление о судопроизводстве и дезориентируют граждан, желающих отстаивать в суде свои права и законные интересы. Любому практикующему адвокату известно, что хорошо соврать – это лишь первая половина пути к успеху. Вторая половина – сделать так, чтобы этому поверили. И если первая половина относится к области науки, то вторая – это уже искусство.