Читать интересную книгу Защита Лившица: Адвокатские истории - Владимир Лившиц

Справа – обвинение, слева – защита, позади – работа в канцелярии и юрфак заочно, впереди – вакантное место председателя суда. Не ошибиться бы…

Если боишься ошибиться – сходи наверх. Там объяснят, что оправдательный приговор еще хуже, чем вагоны без паровоза. Теоретически такой приговор возможен, но практически исключается. Чтобы совместить теорию с практикой, нужно принять решение… ну, вроде соломонова. Не в прямом, конечно, смысле (не сочтите за намек), а в смысле объективности и всесторонности. Чтобы все стороны были довольны. Правосудие, если его понимать не по-израильски, а правильно, – это именно правосудие. Ориентируйтесь направо. Конечно, если предложат очень веские доводы, можно посмотреть и влево, но сейчас не тот случай. Сколько этот шахид уже просидел? Четыре месяца? Так придумайте законные основания и дайте ему полгода. Это же не семь лет. Приговор вроде обвинительный, но, пока слева будут жаловаться, срок кончится. Вам все понятно?

Так точно-с! Разрешите идти?

Ступайте, голубушка…

* * *

Теперь внутреннее убеждение окончательно сложилось. Итак, именем Российской Федерации суд установил, что гражданин государства Израиль Боренштейн, имея умысел на незаконное перемещение через таможенную границу магазина от пистолета-пулемета «узи» с патронами, указал в декларации заведомо ложные сведения об отсутствии у него боеприпасов.

Доводы защиты об отсутствии паровоза суд считает надуманными и необоснованными. Очевидно, что вагоны без паровоза двигаться не могут, однако из материалов уголовного дела усматривается, что вагоны движутся. Этот факт бесспорно свидетельствует о наличии паровоза. Определяя вид и размер наказания, суд учитывает степень общественной опасности и личность подсудимого, положительные характеристики, состояние здоровья и ходатайство посольства Израиля о снисхождении, но считает, что исправление и перевоспитание подсудимого невозможны без изоляции от общества.

* * *

Злые языки утверждают, что население России делится на две категории: тех, кто сидел, и тех, кто думает, что никогда не сядет.

Нина Ефимовна и ее семья относились ко второй категории. А что вы хотите? Муж инженер, папа ветеран и сын отличник. Так кому сидеть? Азохен вей! И надо было уезжать из Израиля, чтобы снова менять категорию?!

Дорогая Нина Ефимовна, не надо было! За пятнадцать лет жизни в Израиле вы отвыкли от России, и теперь не все шутки вам понятны.

Шесть месяцев по нашим меркам – детский срок. А Сема, несмотря на гайморит и гастродуоденит, уже не ребенок. У него оказалось хорошее чувство юмора.

Помните, один умный еврей сказал, что и это пройдет? Так вот – он был прав. Когда интеллигентные соседи Семы откинутся, он будет лежать на эйлатском пляже со степенью магистра, женой Аней и вашими внуками, но уже без всякой ностальгии по удивительной стране своего детства, где делают замечательных детей, где глинистая почва, где вагоны катятся по рельсам сами по себе, движимые одним лишь внутренним убеждением.

А я буду умничать на тему о том, что вагоны без паровозов должны стоять на запасном пути. Но вам это будет уже безразлично.

Кобелиная песня

Серым февральским утром, когда дворники скребли лопатами обледеневший асфальт, а остальные трудящиеся еще чистили зубы, серым февральским утром, которое не предвещало ничего плохого, как, впрочем, и ничего хорошего, – в общем, обычным февральским утром трагически оборвалась жизнь одного из обитателей девятиэтажного, типовой постройки, дома. Потерпевший – пекинес Чарли – был съеден стаффордширским бультерьером Айроном Чаком Ростфалом.

Этому предшествовали следующие обстоятельства.

Айрон Чак Ростфал, или просто Ара, выскочил из квартиры номер двенадцать, той, что в первом подъезде указанного дома, волоча за собой на длинном поводке хозяина – студента четвертого курса машиностроительного института Игоря Стрельцова.

Одновременно из пятого подъезда того же дома пенсионерка Елена Пансофьевна Бут торжественно вынесла пекинеса Чарли.

Обе пары с разной скоростью, но по одной и той же надобности проследовали в западном направлении к участку местности, который еще несколько лет назад назывался газоном. В то время, когда животные приседали, подрагивая от натуги хвостами, их хозяева стояли спиной друг к другу и делали вид, что не знакомы между собой. И было почему.

Дело в том, что Елена Пансофьевна, человек почти интеллигентный, презирала новых русских собак и их хозяев. Это они погубили страну, в которой Елена Пансофьевна жила. И, между прочим, неплохо жила. Она собственной грудью пробила себе дорогу – от простой машинистки до завсектором делопроизводства райкома партии. Она пересидела семерых первых секретарей и каждому из них была благодарна – кому за диплом пединститута, кому за квартиру в новом доме, кому за поездку в Болгарию. Разве это плохо? Но потом райкомы упразднили, и страна превратилась в сплошной бардак. И дипломы, и квартиры, и поездки – теперь все можно купить.

Чарли появился уже после упразднения райкомов, но знал о социально-экономических взглядах Елены Пансофьевны все, поскольку был единственным ее слушателем. Как потомок обитателей дворца китайского императора, он чувствовал себя главным в доме и снисходительно относился к своей хозяйке: пусть болтает, лишь бы вовремя подавала еду.

Студент Стрельцов со своей стороны был от родителей наслышан о прошлом величии Елены Пансофьевны, которая всю жизнь работала в райкоме лишь потому, что обладала шикарным экстерьером и не беременела. Что касается пекинесов, то Стрельцовы их вообще за собак не держали.

Ара был того же мнения. Он знал, что круче него нет никого не только во дворе, но и во всем мире – вплоть до гастронома на углу. Это давало Стаффорду право поднимать заднюю лапу там, где ему хотелось, и гонять местных псов.

Когда священный обряд был закончен, стороны приступили непосредственно к прогулке. Это заключалось в том, что Ара отрабатывал команду апорт, а Чарли сидел у ног хозяйки и высокомерно взирал на идиота, бегающего за палкой. В какой-то момент Чарли неудачно выразился по поводу занятий Ары. Тот сделал вид, что не заметил, но поставил себе на заметку поведение лохматого. Пекинес воспринял спокойствие Ары как признак слабости и гавкнул громче.

Это уже потом Елена Пансофьевна рассказывала о том, что злобный стаффорд набросился на ее собачку без всякой причины. На самом деле причина у Ары была, и довольно веская. Речь шла об иерархии во дворе, а это святое. Обычные собаки перед дракой поднимают шерсть дыбом, скалят зубы и рычат. Ара был специальной бойцовой собакой и ничего этого не делал – он просто подался вперед и застыл, намекая лохматому, что лучше бы тому не гавкать. Лохматый же, не увидев клыков и вздыбленной шерсти противника, решил, что все в порядке и он, как всегда, главный. Чарли оскалился и зарычал в последний раз. Вернее – он начал рычать, но не закончил, потому что уже через долю секунды был у Ары в зубах.

Тут следовало бы написать так:

«„О, Чарли!" – воскликнула Елена Пансофьевна и, всплеснув руками, упала в обморок».

Но это было не так. Пенсионерка Бут в два прыжка настигла Ару и стала со значительной силой наносить ему удары ногами по телу и в жизненно важный орган – голову, сопровождая свои действия матерной бранью. Однако голова не была у стаффордширского бультерьера жизненно важным органом. Он ею просто ел. По этой причине удары Елены Пансофьевны были для Ары не чувствительнее вычесывания блох.

И все равно – напрасно она это делала. Ара сначала только придушил пекинеса, ожидая извинений за некорректное поведение. Да и хозяин уже тянул Ару за ошейник. Ну побаловались и разбежались. Это, в конце концов, наше собачье дело. Но ногами, да еще по голове! Это уже вопрос принципа.

Ара вывернулся и рванул с добычей в сторону металлических гаражей. Еще некоторое время из узкой щели между гаражами был слышен жалобный визг Чарли, а потом все стихло. Ара вышел из укрытия, виновато опустив голову, но облизываясь.

* * *

Ирония здесь неуместна, господа. Собака – это член семьи. Что говорить о пенсионерке Бут, если даже китайские императоры считали пекинесов членами своей семьи, выделяли им специальных слуг и награждали почетными орденами. Того, кто смел поднять на пекинеса руку, казнили.

Опухшая от слез Елена Пансофьевна тоже жаждала крови. Когда студент Стрельцов с мамой пришли извиняться и предложили купить нового пекинеса, она не пустила их на порог. Никто и никогда не заменит ей Чарли, она отомстит за его смерть, и месть эта будет страшнее клыков стаффордширского бультерьера. Елена Пансофьевна прибавила еще пару слов из лексикона первых секретарей и захлопнула дверь.

Вечером о случившемся узнал Стрельцов-старший. Собачку жалко, но зачем оскорблять жену и сына?! Что, теперь всем в одну могилу с ее кобелем ложиться? Короче, папа сказал, что, если эта райкомовская блядь еще раз откроет рот, он сам ее загрызет. Все, давайте ужинать.