к этому — и опять всё изменилось, меня вышвырнуло домой. Я принял это — и очутился на космической станции. Смирился с ней — и вот мы здесь!
Гайто уже кричал, и его голос эхом разносился по туннелям.
— Может быть, уже хватит привыкать?! Может быть, пора принять — не «понять», а именно «принять»! — что во всём происходящем нет никакого смысла?! Что мы — листья на ветру, и занести нас может куда угодно. Не будет никакого порядка никогда, и чем больше мы бьёмся, тем это очевиднее. Только такой идиот, как я, может продолжать надеяться.
— Ты просто устал, Гайто. — Лин приобняла его. — Мы все задолбались. Я тебя понимаю, честно.
— Нет… Когда выяснилось, что всё это создал Крейз, я обрадовался. Я был в восторге, Лин! Думал, осуществилась моя мечта, я — плод чьего-то воображения. И каждый мой шаг, значит, имеет смысл! Завязка, развитие, кульминация, финал! И что теперь? Теперь даже Крейз ничего не понимает, он вообще нас бросил! Лучше бы мы остались там, на этом «Последнем вздохе». Когда я забыл Крейза, мне, кажется, было легче.
Они вышли в следующий зал, точную копию первого, и Гайто опять повёл Лин вправо. Он не задумывался об этом, просто каждый раз, когда у него был выбор, он поворачивал вправо.
— Вот в этом твоя проблема, — заявила вдруг Лин. — «Мне было бы легче»! Ты ищешь этот свой порядок — только для себя. Как будто вселенная тебе чем-то обязана. Поэтому мы с тобой тогда и расстались, ну, ты помнишь. Когда мы стали парой, ты просто будто поставил галочку в чеклисте. Типа: «Так, это я получил, теперь мне нужен домик на берегу моря!» Я чувствовала себя каким-то придатком.
— Из-за меня? — Гайто посмотрел на Лин. — Ты серьёзно так считаешь?
— А что, у тебя есть какое-то другое, в корне неправильное мнение?
Гайто прекрасно знал Лин и теперь отчётливо понимал, что она почуяла, как опасно изменился ветер, и пытается превратить всё в шутку. Он мог принять подачу, подыграть ей, и это было быправильно.
— Лин, мы расстались, когда всё стало серьёзно и по-настоящему. Ты испугалась, как пугалась всегда.
— Я испугалась?!
— Только не говори, что сама этого до сих пор не поняла! Ты боишься быть счастливой. Уж не знаю, почему, но это — твой конкретный пунктик. Ты готова вечность бегать за Крейзом, который не обращает на тебя внимания, и это тебя полностью устраивает. Но если вдруг у тебя завязываются отношения с парнем, который тебя любит, с которым вы можете быть вместе долго и счастливо — ты пугаешься и бежишь. Вот почему мы расстались. Как бы ты это себе ни объясняла…
— Так! — Лин убрала руку и остановилась, повернувшись к Гайто. — Так это я, значит, виновата, да?
— Никто не говорит о вине…
— Ну спасибо! То есть, я такая идиотка, что даже не способна понять смысл разговора?
— Лин, ты всё переворачиваешь с ног на голову. Я не пытаюсь обвинять, просто…
— Гайто, знаешь, что? Иди в жопу! — Лин остановилась посреди зала и уставилась на Гайто, который отвечал ей усталым взглядом. — Мы с тобой не на вечеринке познакомились! Если ты до сих пор не понял, то там пары сбивались для того, чтобы внести в свои жизни хоть что-то приятное! Секс, романтика, всякое такое говно. С какого хрена ты сразу начал относиться ко мне, как к своей жене, с которой ты уже пятнадцать лет в браке — я не поняла. Но это было явно не то, чего я искала в отношениях, поэтому я их и закончила. А эти твои потуги в психологию… Короче, я уже сказала: иди в жопу!
Лин развернулась и зашагала к одному из туннелей.
— Куда ты идёшь? — окликнул её Гайто.
— Туда, где тебя нет, — огрызнулась Лин.
— То есть, опять бежишь, да?
Лин повернулась на каблуках, и Гайто, сразу заметивший светящуюся секиру у неё в руках, успел отпрыгнуть.
Фиолетовый серп врезался в пол там, где он только что стоял, брызнула бетонная крошка.
— Ты рехнулась?! — крикнул Гайто.
— Знаешь, только сейчас пришла в голову мысль, как мне остоебенело общаться с парнем, который уверен, что весь мир вращается вокруг него. Вся эта трогательная херня про веру и порядок… Ты ведь именно этого и искал на самом деле. Хотел встать в какое-то определённое место, чтобы ты был неподвижным, а мир крутился вокруг ради твоего удовлетворения.
Лин быстрым шагом вошла в туннель. Гайто, чертыхнувшись, поспешил за ней.
Мысленно он корил себя последними словами. Он ведь не хотел этой ссоры, но, как теперь видел, приближал её с упорством маньяка.
«В отношениях, — сказал ему отец, незадолго до смерти, — честность совсем не главное. Главное — это умение видеть. Видеть, какую сказку хочется человеку. И постараться дать ему эту сказку».
Он взял с тумбочки старую книжку с выцветшей красно-бело-чёрной обложкой. «Scarlet sails, — прочитал Гайто. — By Alexander Green».
Поколебавшись, будто не был до конца уверен, отец протянул книгу ему.
— Я не так много могу тебе оставить. Как бы стыдно ни было, уже ничего не изменить. — Отец помолчал, переводя дыхание. — Но мне хочется верить… что деньгами измеряется далеко не всё. И уж точно — не самое главное.
Гайто сидел на неудобном больничном стуле и листал страницы книги, не вчитываясь в слова.
— Я часто слышал об этой книге плохое. Что она учит неправильному. Что она учит сидеть на берегу и ждать, пока на тебя свалится счастье… — Отец хрипло рассмеялся. — Это всегда мужики говорили. Забавно… что они в первую очередь ассоциировали себя с девчонкой. Но книга не для девчонок. Она была написана для парней. Чтобы научить их. Что нужно уметь увидеть, в какую сказку хочет верить она. И дать ей эту сказку, если только можешь. Сотворить чудо. Потому что… — Он схватил Гайто за руку, и тот, вздрогнув, встретился с ним взглядом. — Потому что если мы перестанем творить чудеса для тех, кого любим, этот мир превратится в зловонную выгребную яму, где нам только и останется, что стать монстрами, грызущимися с другими монстрами за право на ещё один глоток воздуха.
И почему все мудрые советы в полной мере доходят лишь тогда,