— конструкт, Лин. Мы все здесь — проекции, в действительности мы пребываем в изнанке, там, где пространство вариантов, линии судьбы, если угодно. Вы этого видеть не способны, поэтому шансов очнуться там нет. Фактически мы сейчас в том же положении, что и в самом начале. Наши тела — где-то, а сами мы действуем здесь. Только вот теперь зло может проникнуть через нас — в наши тела. А прорваться с изнанки в реальность — это для Кета вообще не проблема.
— И что же делать?
— Искать Алеф! — отрезал Крейз. — Надеяться, что успеем раньше Кета. И сгущать энтропию, иначе поиски Алеф, а затем портала могут растянуться на миллионы лет.
43. Слушать безмолвие
— Дерьмо! — выругался Гайто, остановившись посередине очередного зала.
Пришло время крепко подумать.
Итак, он — в лабиринте. В этом, в общем-то, ничего нового нет. Лабиринт даже визуально очень напоминает то, что было в Месте Силы, разве что посложнее. Или попроще — как посмотреть.
Насколько удалось понять, весь лабиринт представлял собой этакие «цветочки», с залом-серединой и расходящимися лепестками-туннелями. Никаких ответвлений, то есть, технически устройство невероятно простое. Попасть в тупик невозможно, из любой точки А можно относительно беспроблемно попасть в любую точку Б.
Только вот одна проблемка: все точки тут движущиеся, и «карты мародёров» под рукой, увы, нет.
Усевшись на пол, Гайто опять вспомнил отца. Ту же их беседу, с той же книжкой.
«И эта девчонка, о которой идёт речь, — бормотал отец, слабея, — она знает, чего хочет, и не согласна размениваться на меньшее. Это очень важно, сын. Знать, чего ты хочешь. Нас с детства учат бежать, бежать изо всех сил, чтобы только оставаться на месте. А тех, кто просто идёт или стоит на месте, приучают считать неудачниками. Мы — нация невротиков, боящихся тишины и спокойствия. Психопаты-трудоголики. Рабы. Потому что бегут все, даже те, кто не понимает, зачем. Пока не разбивают себе лбы о кризис среднего возраста и тогда начинают сливать все скопленные средства на психоаналитиков и антидепрессанты. Идти к своей цели — прекрасно. Но это должна быть твоя цель. Ты должен знать, где она находится. И ты должен идти к ней самым эффективным путём. Если же ты не знаешь, где находится твоя цель, то любое твоё движение будет самообманом. В движении человек обретает ложные цели. Научись сидеть без движения и смотреть за горизонт, сын. Научись ждать. Это умение ничуть не менее важно, чем умение бежать сломя голову, не разбирая дороги, к вожделенной кушетке в кабинете доброго еврея с усталыми глазами. Учись слушать безмолвие. Рано или поздно оно даёт все необходимые ответы. Потому что все они с рождения содержатся в тебе самом».
— Вот теперь я, кажется, тебя понимаю, — буркнул Гайто. — Вовремя, ничего не скажешь.
Он улыбнулся, глядя в пол. Если бы отец знал, где он теперь находится, через что ему пришлось пройти… Что тогда? Гордился бы он сыном? Или просто сошёл бы с ума от беспокойства?
Гайто вдруг подумалось, что в смерти есть некая правильность, что ли. Умершие продолжают жить в памяти. Там они постепенно коченеют и, оставаясь неизменными, превращаются в ориентиры. Они уже не передумают, не откажутся от своих слов, не разочаруют, поведя себя не так, как от них ожидаешь.
Мёртвые становятся частью нас самих. Не сразу. Со временем.
— Лин, — тихо сказал Гайто. — Вот кто мне нужен. Я знаю свою цель, но я понятия не имею, как до неё добраться.
Он поднял голову, посмотрел в жерло туннеля напротив и усмехнулся:
— И горизонта тут нет, папа. Хотя… Я, пожалуй, не удивлюсь, если из туннеля выплывет корабль с алыми парусами. А на носу будет стоять капитан Джек Воробей. Я уже ничему не удивлюсь…
Гайто закрыл глаза и сосредоточился на звуках. Вернее, на их отсутствии. Едва различимый шелест собственного дыхания — и только.
Тишина-тишина, дай мне ответ. Один из тех, что с рождения у меня есть. Просто возьми его у меня — и дай мне, тебя не затруднит?..
Гайто представления не имел, как может выглядеть ответ. Вспыхнувшая в мозгу схема туннелей? Бред. Делать засечки бессмысленно. Кричать? Он уже до хрипоты накричался.
Он испробовал всё, что только можно было. Оставалось лишь вот это: сесть и ждать. Чего-то.
Как будто шаги. Подошвы штатных ботинок Места Силы касаются бетонного пола. Негромко. Человек не крадётся, просто у него лёгкая поступь. Как у девчонки.
Сердце Гайто заколотилось сильнее. Неужели так это и работает? Сесть и перестать суетиться — способ призвать чудо?!
— Лин? — Он открыл глаза и перестал дышать.
— Привет, Гайто, — улыбнулась своей непередаваемой улыбкой Алеф. — Перво-наперво — прости, что затащила тебя сюда…
44. Энтропия растёт
Крейз шёл уверенно, как будто прожил в этих туннелях всю жизнь. Лин даже не пыталась сама ориентироваться. В чём тут ориентироваться?! Можно встать в любом месте и сказать: «Я заблудилась!», либо «Я нашлась!» Смотря по настроению. Тем более, что никакого «выхода» в общепринятом смысле этого слова, у лабиринта вроде как и не было.
Молчали. Лин то и дело подмывало начать задавать вопросы, но… Крейз уже более чем подробно объяснил всё, что мог. Одна только беда: понятнее не стало.
Для Лин до сих пор была немножко за гранью эта возможность по щелчку пальцев создавать целые миры. Пусть эти миры и назывались презрительно «осколками». Как тот, где они сражались с парнем по кличке Кет. Ну да, осколок. Пара улиц, считанное количество домов. Да ради бога, есть полно людей, для которых это и есть целый мир. Которые выходят из дома только для того, чтобы купить бутылку в магазине напротив.
— Стой! — Крейз вдруг вскинул руку. — Стой здесь. Ни звука! Сейчас я кое-что устрою…
Лин замерла у самого выхода в очередной безликий зал.
— Прижмись к стене, — шепнул ей Крейз.
Лин подчинилась. Даже затаила дыхание, хотя её об этом и не просили.
— Молчи, ничему не удивляйся. Объяснения потом.
Как будто бы кто-то бежит по соседнему туннелю. Шаги удалялись. И Крейз, будто дождавшись определённого момента, выскочил в зал. Тут же исчез из виду, нырнув в соседний туннель, и Лин услышала его крик:
— Илайя!
Звук шагов оборвался. Пару секунд было тихо, а потом невидимая Илайя побежала в