class="p1">Боюсь, что у меня будет стояк, и Джорджия проснется и подумает, что я делаю что-то неподобающее.
Я пытаюсь отодвинуться — только для того, чтобы обнаружить, что я уже настолько далеко на своей стороне кровати, насколько это возможно. Моя соседка по комнате перекатилась на мою сторону в какой-то момент посреди ночи, заняв все пространство.
Кто знал, что она любит занимать всю кровать?
Никогда бы не догадался об этом.
Неуверенный в том, что делать, я продолжаю лежать неподвижно, если не считать моего дыхания, и теперь не уверен, куда деть свою руку, которая покоилась у меня на бедре. Это, мягко говоря, неудобно, и я чувствую себя как сардина, засунутая в банку.
Может быть, мне стоит поспать на диване в гостиной?
Или в кровати Джорджии.
Нам обоим все равно рано вставать, и если она проснется, а меня не будет в постели, то не подумает о том, что я сбежал от нее посреди ночи.
Она ничего не узнает, если я встану и уйду, чтобы поспать.
Джорджия тихо стонет, ерзая на кровати, перекатываясь на спину и закидывая руку за голову. Она остается в таком положении несколько минут, успокаиваясь.
Тихая.
Мирная.
Слишком темно, чтобы я мог видеть ее лицо или наблюдать, как ее грудь поднимается и опускается от дыхания, но она все еще прижата ко мне боком, и это приятно. На самом деле, очень приятно, когда кто-то лежит рядом. Определенно не то, к чему я привык, но это то, к чему я мог бы пристраститься.
Возможно, это один из плюсов, чтобы иметь девушку.
Не то чтобы я был против этого. Просто никогда… не хотел этого.
Проходит еще несколько мучительных мгновений, и все, что я могу слышать, это звук моего собственного дыхания в ночной тишине, пока Джорджия не подкатывается ко мне. Тихо постанывая. Но это стон удовлетворения, а не от дурного сна.
Вздыхает.
Тянется рукой, ища мое бедро, пробегает ладонью по изгибу моей талии. Вниз по моему боку.
— Эшли, — бормочет она, и я чертовски уверен, что она все еще спит. — Ты так хорошо чувствуешься.
Хорошо?
Я ничего не делаю, просто лежу здесь!
Блядь.
Мне следовало встать с постели, когда был шанс ускользнуть.
Я все еще мог бы, только на этот раз, поскольку девушка обняла меня, она наверняка проснулась бы.
Теперь внутри меня идет война: сила воли, чтобы держать свои руки подальше от нее, против желания прикоснуться к ее коже так, как она касается меня.
Я позволяю ей прижаться ко мне еще сильнее, наслаждаясь теплом ее тела, даже несмотря на то, что чертовски сгораю, когда ее сиськи давят мне на грудь.
Вдыхаю и выдыхаю, затем снова вдыхаю и выдыхаю, пытаясь выровнять свой пульс, чтобы он не мчался со скоростью сто километров в минуту. Интересно, что бы произошло, если бы я тоже обнял ее?
Было бы это худшей вещью в мире — обнять ее? В конце концов, она мой друг. И разве это не то, что делают друзья? Обнимают друг друга?
Кроме того, она в моей постели, и это она держится за меня.
Нерешительно я поднимаю свою руку и кладу на нее, так что мы на самом деле как бы обнимаемся.
Так это делается?
Или подождите, мы лежим ложечкой? Или против друг друга? Или против друг друга было раньше, когда она лежала на противоположной стороне, подальше от меня? Я понятия не имею; никогда этого не делал.
Слышал об этом только от своих приятелей, которые любят обниматься в постели, потому что это приводит к сексу.
Это чертово чудо и упражнение в терпении, но мне удается снова заснуть с Джорджией, прилипшей ко мне, и стояком в моих боксерах.
18
Джорджия
— Не могу поверить, что я в Лас-Вегасе. — Смотрю в окно, вниз на освещенную улицу из нашего гостиничного номера, ослепительные огни уже горят, хотя еще не стемнело.
— Да, это то, из чего сделаны мечты, — саркастически замечает Эшли, бросая свой чемодан на диван в дальнем конце комнаты.
Я опускаю занавески и поворачиваюсь к нему лицом.
— Ты говоришь с сарказмом?
— Я? Нет. — Он смеется, расстегивая молнию на одной из своих сумок.
Он взял целых три, и я была удивлена, увидев, что парень немного переборщил с багажом. Я предполагала, что он захватит спортивную сумку или рюкзак, набитый одеждой, но это не так.
Два клетчатых чемодана и одна ручная кладь, плюс рюкзак.
Куда, черт возьми, он думал, мы направляемся, на луну на месяц?
Серьезно.
— Там внизу похоже на Диснейленд, — говорю я ему, желая покружиться, но боясь, что он будет смеяться надо мной.
— Ты была в Диснейленде? — спрашивает он, не поднимая глаз и роясь в своей сумке. Достает пару шлепанцев и бросает их на пол, выскальзывая из кроссовок.
— Нет. — Я краснею, когда признаю это; поход в Дисней кажется мне чем-то, что я уже должна была сделать в своей жизни. — Но хочу.
Эшли поднимает взгляд.
— Лас-Вегас, Дисней — какие еще чудеса света есть в твоем списке желаний?
— Гм. — Мой тихий гул нерешительности звучит восхищенно. — Ниагарский водопад. Аквапарки в Висконсин-Деллс. Э-эм, я бы с удовольствием посмотрела на Биг-Бен.
Его улыбка кажется печальной.
— Ну, это кажется очень разумным, места, которые стоит посмотреть. Легко.
Ну, легко — это относительный термин. Это легко, если у тебя есть деньги, чтобы поскитаться по миру к туристическим ловушкам из моего списка, да. Нелегко, если вам приходится считать каждый пенни и залезать в долги просто для того, чтобы получить высшее образование и «бесплатную» поездку в Лас-Вегас.
Я, вероятно, пожалею, что приняла этот приз из-за затрат, которые придут позже, но сейчас собираюсь наслаждаться видом и компанией.
Прошло две недели с тех пор, как я забралась в его постель и заснула, перевернувшись на другой бок в его объятиях, что в то время я лишь смутно осознавала.
Я проснулась одна, что меня не удивило; Эшли с самого начала не решался пускать меня в свою спальню. Я видела это в его глазах. Было ли это потому, что он не хочет иметь со мной ничего общего, кроме случайных влажных снов, или потому что не хочет иметь со мной ничего общего, и точка?
Может быть, на самом деле я его не возбуждаю.
Может быть, фантазия, которая была у него той ночью, была просто случайностью.
Сегодня вечером мы планируем поужинать в стейк-ресторане, который я видела по телевизору,