и мне посчастливилось позаимствовать несколько платьев у Наллы и Прии, которые примерно того же размера, что и я, хотя и ниже.
Я вытаскиваю их из своего чемодана и подхожу к шкафу.
— О, ты одна из них, — смеется Эшли.
— Из кого?
— Из тех путешественников, которые развешивают свои вещи, как будто они переехали.
— Я не такая! — Я заглядываю в шкаф, где уже повесила несколько рубашек. — Я просто не хочу, чтобы они помялись.
— Ты положила носки и нижнее белье в ящики.
— И что?
Он пожимает плечами.
— Ты словно переехала и чувствуешь себя как дома.
— Перестань смеяться надо мной. Быть взволнованной — это не преступление. — Я бросаю на него свой самый свирепый хмурый взгляд. — Мы здесь уже десять минут… не будь кокблоком.
— Я не могу быть кокблоком — тут нет никакого секса.
— Ты портишь мою атмосферу отпуска.
— Твой отпускной стояк. — Он смеется. — Я могу увидеть этот член отсюда. Как ты можешь ходить с этой штукой между ног?
Эй, эй, эй — попридержи коней!
Я в шоке смотрю на Эшли, держа платье, которое собиралась повесить в шкаф. Это первый раз, когда он сказал что-то даже отдаленно связанное с сексом — по крайней мере, мне в лицо. Мастурбация не в счет.
Я даже не знаю, что сказать!
— Вижу, что лишил тебя дара речи. — Парень снова смеется надо мной, теперь шаркая в сторону ванной с сумкой для туалетных принадлежностей.
— Ты только что сказал «член» и «стояк» — чего ты ожидал? Обычно ты идеальный джентльмен.
— Я все еще такой. — В ванной он раскладывает свои вещи на стойке. — Использование этих слов не означает, что я неидеальный джентльмен. Мы в отпуске, и ты пригласила меня сюда как своего друга, так что я собираюсь вести себя как один из твоих друзей. — Его голова высовывается наружу. — Разве вы, девочки, не так разговариваете?
Э-эм, ну да.
— Ты не одна из моих подружек.
Это не слишком тонкое напоминание, и я надеюсь, что он меня не слышит.
И я, конечно, не хочу держать его во френдзоне. Если подумать, я точно не помню, как он вообще туда попал и кто кого туда поместил.
Все стало таким запутанным благодаря тому долбанному вызову.
Он снова высовывает голову.
— Тогда кто я?
— Ты… — Мой рот разинут, как будто я рыба. — Просто ты.
Это не самый блестящий ответ, по крайней мере, в долгосрочной перспективе, и я даже не уверена, что имею в виду под этим.
— Верно.
Он снова исчезает, и я опускаю плечи, упустив возможность сказать что-то более глубокое. Немного более… кокетливое. Что-нибудь, что угодно, лишь бы выбраться из этой ямы, которую вырыла для себя.
В течение следующего получаса Эшли занимается тем, что приводит себя в порядок, а затем дает мне воспользоваться ванной. Там есть две раковины, но мне ужасно нужно принять душ и причесаться, прежде чем мы отправимся на ужин.
Стоя под горячими струями прекрасного цельностеклянного душа, я поворачиваюсь и смотрю в зеркало над туалетным столиком. Я могу ясно видеть себя через прозрачную кабину, пар поднялся не настолько, чтобы заслонить мне обзор.
Провожу рукой по своему плоскому животу, затем вверх, обхватываю ладонями грудь. Откидываю голову назад, чтобы намочить волосы.
Я наблюдаю, как намыливаюсь и смываю, чего не делаю дома. Зеркало слишком высоко над стойкой, чтобы что-то хорошо рассмотреть, говоря о моих сиськах, животе или… других вещах.
Не буду врать, это опьяняющий вид, и мне жаль, что я здесь одна, представляя, как возбудился бы Эшли при виде моего обнаженного тела.
Конечно, он бы так и сделал; какого мужчину не возбуждает обнаженная плоть?
Вытираюсь полотенцем, прежде чем выйти. Холодный кафельный пол и мраморные стены заставляют меня задрожать, поэтому я быстро вытираюсь.
— Я завернусь в полотенце, если тебе нужно зайти сюда, — кричу я на случай, если ему захочется пописать; я не хочу полностью оккупировать ванную, как сделала с его кроватью.
Он напоминал мне об этом факте не менее дюжины раз.
Маленький зануда.
Мне требуется гораздо больше времени, чтобы высушить волосы феном, чем обычно, вероятно, потому, что я использую все, что предоставляет отель, вместо своих собственных вещей — фен, причудливо сложенные полотенца, все средства для укладки.
Лосьоны.
Я делаю мысленную пометку взять крошечный набор для шитья и шапочку для душа, прежде чем мы выедем, хотя я, вероятно, никогда не воспользуюсь ни тем, ни другим. Но они такие милые и должны быть у меня!
Завиваю волосы.
Макияж? Минимальный.
На улице жарко и душно, и последнее, чего мне хочется, это чтобы мой тональный крем и тушь для ресниц потекли, потому что в конечном итоге я вспотею. Я провела кое-какие исследования в интернете, и все говорят, что в Лас-Вегасе так много гуляют, что не стоит носить действительно высокие каблуки и много косметики — ноги, в конце концов, просто убивают вас, а макияж тает.
Платье, которое я выбрала для сегодняшнего вечера, уже висит на крючке за дверью, и я снимаю его с вешалки, чтобы влезть в него.
Оно принадлежит Налле.
Ярко-розовое, на бретельках-спагетти, глубокое декольте, бюстгальтер не нужен. С завышенной талией, подол доходит до середины бедра.
Оно сексуальнее, чем я ожидала, увидев в ее шкафу, пока рылась в нем, и еще более удивительно, что я выбрала именно его, чтобы взять с собой в эту поездку. Но это мой шанс, я пытаюсь сделать что-то другое. И, возможно, это моя попытка заставить Эшли увидеть меня совершенно по-другому, а не просто как свою соседку по дому и друга.
На очереди обувь.
Босоножки на танкетке, принадлежащие Прие.
Это особенное путешествие, и я хочу чувствовать себя особенной.
Хорошенькой.
Даже сексуальной.
С тревогой я надеваю несколько золотых браслетов на левое запястье и наблюдаю за собой в зеркале, когда по очереди вдеваю кольца в каждое ухо.
Вспоминаю, что забыла нанести блеск для губ, и роюсь в своей дорожной сумке в поисках красивого розового цвета. У меня не так много косметики, и обе мои подруги были достаточно любезны, чтобы одолжить мне немного своей.
Я безнадежно нервничаю.
Переполнена волнением и предвкушением — что он скажет, когда я открою дверь и войду в наш гостиничный номер?
И собираюсь это выяснить.
Втягивая воздух, я выдыхаю, когда открываю дверь и делаю первые несколько шагов вперед.
Эшли сидит на диване, листает журнал, прежде чем поднять глаза. Кладет его на стол, вытирая обе руки о штанины своих парадных брюк, прежде чем подняться.