Читать интересную книгу Озорство - Эд Макбейн

— И что?

— Вам известно об этом завещании?

— Да.

— Я знаю, что оно еще не утверждено...

— Теперь вот... после похорон я...

Ее губы снова задрожали, на глазах появились слезы.

— Я собираюсь сделать это завтра, — сказала она.

— Тогда... если завещание будет скоро оглашено, — продолжал Клинг, — не скажете ли нам, в чью пользу оно было составлено?

— В завещании указан только один наследник, — ответила Дебра. — Я являюсь единственной наследницей.

— Спасибо, — произнес Клинг.

— Свою визитную карточку я вам дал, — подмигнув, напомнил ей Паркер.

Когда они вышли в коридор, Клинг сказал:

— Пойдем поговорим с поденщиком.

— Зачем? — удивился Паркер.

— Уж слишком много она плачет.

— Господи, помилуй! Да ведь на прошлой неделе был убит ее муж!

— И она его единственная наследница, черт бы ее побрал.

Паркер уставился на него.

— И как это получилось, что она никогда прежде не видела жестянки в его кабинете?

— Она же сказала тебе, что никогда не заглядывала в его шкаф.

— И никогда не видела, чтобы он приносил их домой, а?

— Ты же слышал, она сказала, что часто гуляет по городу. О чем ты толкуешь, Берт? Уж не хочешь ли ты сказать, что это она его укокошила?

— Я высказываю предположение.

— Что, черт побери, значит — предположение?

— Ты бы поверил, что Уилкинс занимается пачкотней?

— А почему бы и нет? Многие мужики живут довольно своеобразно.

— Адвокат? Разрисовывает стены?

— Адвокаты вообще отличаются странностями, — поделился своими соображениями Паркер.

— А разве тебя не удивляет, что она не заметила тридцать две банки с красками в шкафу своего мужа, а?

— Ты повторяешь слово в слово то, что я говорил о его брате. Так? Она слышит о том психе, который убил... — подхватил мысль коллеги Паркер.

— Правильно. И не упускает благоприятную возможность, — продолжил Клинг. — Мочит мужа и делает это так, чтобы он ничем не отличался от жертв психа.

— Ты забываешь, что это она навела нас на мысль о типе, который совершил одно убийство и приписал себе другие.

— Если она действительно убила мужа, то это был хитроумный ход с ее стороны.

Паркер снова внимательно посмотрел на Клинга.

— Ладно, — произнес он наконец, — идем искать те чертовы жестянки.

Поденщик не выбросил в мусоровоз жестянки с красками.

Они показались ему совершенно новыми, и он решил пока их оставить. Может быть, еще пригодятся. С большой неохотой показал банки сыщикам. Боялся, что они заберут их. Но Клинг заверил его, что банки им не нужны. Они только осмотрят их — и все.

К донышку каждой банки была приклеена этикетка:

SAV MOR

19-06-07

$2.49

Теперь сыщики знали, где были куплены эти краски.

Но только в Айсоле было восемь магазинов скобяных товаров фирмы «Сав-Мор». Да в других районах города еще двенадцать.

* * *

В три часа того же дня Эйлин пошла в центр города к Карине Лефковиц, своему психоаналитику. Она чувствовала себя в чем-то виноватой перед Джорджией Моубри. У двери работала она, Эйлин, а смертельно ранили Джорджию. И вот она умерла. Как-то несправедливо получилось, рассказывала она Карине.

Все знакомые Карины в один голос утверждали, что она очень похожа на кинозвезду Барбару Стрейзанд, сыгравшую роль Ловенстейн в фильме «Принц Тайдский». Карину это возмущало, потому что она не знала ни одного психоаналитика, который вел бы себя так возмутительно. В фильме, конечно. Книгу того же названия она не читала. И кроме того, она сомневалась, что выглядит точь-в-точь, как Барбара Стрейзанд. И манеры у нее другие. Нос, правда, длинноват, но ногти она коротко подпиливает, не носит на работе туфли на высоком каблуке и не навязывает своего сынка пациентам, чтобы те тренировали его по футболу. К слову сказать, детей у нее не было вовсе. Возможно, потому что и мужа не было.

А пациентов она принимала в сшитых у лучших портных костюмах строгого покроя и туфлях на низком каблуке. Но как бы там ни было, в городе она была вне конкуренции.

— А вы хотели, чтобы вас смертельно ранили? — спросила она Эйлин.

— Нет. Конечно, нет.

— Так откуда же у вас этот комплекс вины?

Эйлин снова пересказала Карине, как Джорджия подошла к двери...

— Да.

...узнать, не нужно ли ей что-нибудь. Ну, например, сходить в дамскую комнату...

— Да.

— Ив этот самый момент открылась проклятая дверь, и он выстрелил в Джорджию.

— Так что?

— Так вот, мне кажется, что он стрелял в меня. Мне кажется, что он открыл дверь, и ему в голову пришла шальная мысль выстрелить в меня. Убить меня. Потому что он уже убил девушку, лежавшую на кровати в квартире, а я до этого с ним разговаривала. Может быть, он вообразил, что именно я ответственна за то, что он натворил. Кто знает, что он думал, черт бы его побрал. Он же был психом.

— Вам нечего переживать, что...

— Но ведь мишенью-то была я, а не Джорджия. Я уверена в этом. Он стрелял наугад. Он ведь понятия не имел, кто мы такие. Хотел разделаться со мной, а пострадала Джорджия. И вот теперь Джорджия умерла.

— Эйлин, — проговорила Карина, — позвольте мне кое-что сказать вам. Можно?

— Конечно.

— Вашей вины здесь нет.

— Он хотел убить меня...

— Вы не знаете, что у него было на уме!

— Он не мог знать, что Джорджия...

— Эйлин, я не отпущу вас от себя с такими мыслями.

Будь они неладны! Не отпущу. С таким же успехом вы смогли бы обвинить себя в том, что вас изнасиловали...

— Нет, не смогла бы!

— До тех пор, пока этого не произошло! И вы смогли бы обвинить себя в том, что застрелили человека, который бросился на вас с ножом...

— Нет!

— Ну вот и хорошо. Кажется, у нас уже намечается какой-то прогресс, — бесстрастно сказала Карина. — Но если вы думаете, что я позволю вам до бесконечности валить на себя чужую вину, то вы ошибаетесь. Не позволю. Можете уйти и хлопнуть дверью, если пожелаете, но я не отступлюсь.

Эйлин пристально посмотрела на нее.

— Правда, — произнесла Карина и кивнула головой.

— Я думала, что ваш долг — помочь мне избавиться от чувства вины.

— Только если эта вина ваша, — возразила Карина.

* * *

Ближайшая к полицейскому участку библиотека находилась на углу улиц Свободы и Мейсон. Это место некогда носило название Улица Шлюх, а теперь на ней красовались кафе, лавки и магазинчики, в которых торговали изысканными драгоценностями и антиквариатом. Туристы валили на территорию 87-го участка, и к ним липли карманники и грабители. Карелле и Брауну больше нравилось, когда на этой короткой улице теснились публичные дома.

В справочном отделе библиотекарь рассказал им, как нужно работать со старыми газетами. Через три недели после поступления в библиотеку газеты переснимаются на микропленку. Так что если джентльменам нужен какой-то материал из, скажем, февральской газеты, то им придется работать с микропленкой, а если их интересуют мартовские газеты, то они, возможно, найдут их в справочном отделе.

Сыщики сидели за длинным столом, освещенным висячими лампами с зелеными абажурами, и сосредоточенно просматривали газеты за прошлый месяц. Они искали рекламу, приглашающую публику на зрелище на открытом воздухе, которое Глухой мог бы использовать для задуманного им подлого дела. Апрель только начинался, и мало у кого из продюсеров могла возникнуть безумная мысль давать представление на открытом воздухе для многочисленных зрителей в такую плохую погоду, какая сейчас стояла на дворе, но...

Двадцать первого марта в город с двухнедельными гастролями приехал цирк, свое последнее представление он дает в это воскресенье. Можно ли рассматривать собравшихся под тентом зрителей как колоссальное толпу? Ривера описывал толпу так: «ее нельзя окружить стеной». И у тента нет стен.

Так? Уж не цирк ли выбрал Глухой для своих пакостей? Если это так, то обещанное событие произойдет в центре, в Старом городе. Там, возле полуразрушенного мола, построенного голландцами много лет назад, установлен огромный тент.

Труппа называется Le Cirque Magnifique[21]. Прямо из Парижа, если верить рекламе. Карелла переписал информацию в блокнот и сказал Брауну:

— А вот на это что скажешь?

Реклама начиналась так:

Тони Беннет

В сопровождении

оркестра Каунта Бейси

и

трио Ральфа Шейрона

Реклама занимала целую страницу. Под снимком улыбающегося Тони сообщалось:

В пятн, и суб., 3 и 4 апр. Начало в 8 ч, веч.

Концерты состоятся в Маджесте, на арене «Холли-Хиллз».

— Арена — открытое место? — поинтересовался Браун.

— Она без крыши, — пояснил Карелла. — А зрителей там соберется до черта. Это уж точно.

— Но можно ли их назвать толпой, собравшейся под открытым небом?