Мы дошли до пляжа и повернули назад. По дороге купили свежих булочек и кукурузы, которую Милена обожала с детства.
У Логинова был гость. И судя по тому, что Герда не прибежала встречать нас к двери, а осталась на пороге гостиной, одновременно глядя в обе стороны, этот гость был ей не знаком и не вызывал доверия. По крайней мере, оставить хозяина с ним наедине она не решилась.
– Привет, тёзка, – произнёс Барчук, когда мы с Миленой, всё же не сдержав любопытства, зашли поинтересоваться насчёт обеда.
– Привет, – бывший одноклассник улыбался, но глаза его оставались внимательными и настороженными. – Ты что тут делаешь?
Но ответил за него Ярослав, не сдерживая ехидства:
– Представляешь, кто-то испортил тормоза в моей машине. И наш дорогой одноклассник думает, что это мы с тобой решили избавиться от помехи в виде моей жены.
– Что? – я вскинулась на Барчука. Тот, не выдержав, опустил взгляд.
– Сашу никто не обвиняет… – пробормотал он.
– Почему? – удивилась я, начиная злиться на абсурдность этой ситуации и обвинений. Вот уж от Барчука никак не ожидала. – Может, я ему помогала.
– А ты ему помогала? – теперь он впился взглядом в моё лицо.
– Слушай, Барчук, это полная ерунда, – Ярослав тоже начинал злиться. – Сашка тут совершенно ни при чём. Да и мне не было смысла портить свою машину. Я ведь сам собирался на ней ехать. Да и девчонок не отпустил бы, если б знал, что она неисправна.
– Я и не говорю, что это ты, но должен проверить все версии, – Барчук пошёл на попятную. А может, это у них тактика такая: отступить, чтобы подозреваемые успокоились, а потом огорошить их, то есть нас, какой-нибудь уликой. Почти так оно и оказалось: – И получается всё довольно складно. Вот смотри. Свидетели говорят, что вы с женой ссорились. В библиотеке скандал утроили. Так?
– Так, – кивнул Логинов. Смысл отрицать, уже весь интернет видел.
– Это раз, – Барчук загнул большой палец. – Ты хотел развестись, а она не давала развод. Это два…
– Чушь, – перебил его Ярослав, – Кристина обещала после встречи с одноклассниками подписать документы.
– Это аргумент, – согласился Барчук. – Кто может подтвердить?
– Никто, – Логинов сник.
– Саш, – встряла я, – но это же, правда, полная ерунда. – Ярослав не убийца! Он не мог так поступить.
– Мы ещё ночью изъяли записи с камер на вашей улице, – Барчук меня проигнорировал. – Ребята до утра смотрели. И представь, с тех пор, как ты в последний раз выезжал на своей машине, никто посторонний через ворота не входил. Значит, и доступ был только у своих. Кристину вычёркиваем. Если б она хотела тебя укокошить, вряд ли села за руль сама. Дочку вашу, пожалуй, тоже исключим – малая ещё. У сестры, – он окинул взглядом Милену, и она опустила глаза, – нет мотива. Остаёшься только ты.
Повисло молчание. Тяжёлое. Муторное. В нём запахло страхом.
Нет, я не сомневалась в невиновности Ярослава, но уже не была уверена, что мы сумеем это доказать.
– И всё равно, – а вот Логинов отнёсся к этим выводам гораздо спокойнее, – это только косвенные улики. И вообще, твои домыслы.
– Может, и домыслы, – согласился Барчук и тут же добавил: – а может, и нет. Следствие разберётся. Но из города ты, Логин, пока не уезжай.
– Давайте обедать! – как только за Барчуком закрылась дверь, Милена прервала тягостную тишину. – Саша, накрывай на стол. А я разбужу Алинку.
Окрошка была очень вкусной. Вот только аппетита ни у кого из нас не оказалось. Я с трудом одолела половину своей порции.
– Я хочу поехать к маме, – заявила Алина, откладывая ложку.
– Поедем, – задумчиво отозвался Ярослав, – попозже.
– Сейчас. Надо ехать сейчас! – Алина резко поднялась из-за стола. Из-за её движения тарелка опрокинулась, и окрошка потекла по скатерти к краю, устилая путь разноцветными кусочками овощей и колбасы.
В глазах девочки дрожали слёзы, грозя вот-вот вылиться в очередную истерику. Она отвернулась и всё-таки разрыдалась. Худенькие плечики вздрагивали при каждом горестном всхлипе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Алина… – начал Ярослав, и девочка не выдержала, рванула вон из кухни.
– Поезжайте сейчас, – зачем-то влезла я, кладя ладонь на руку Логинова. – Да и мне пора домой. У меня там… кот некормленый.
– Хорошо, – Ярослав вздохнул и погладил мои пальцы, а затем поднёс к губам. Пробормотал задумчиво: – Это закончится когда-нибудь?
Я пожала плечами. Откуда мне знать.
Кто-то сказал, что вся наша жизнь состоит из выбора, который мы сделали или не сделали когда-то. Мы с Логиновым свой выбор сделали десять лет назад, а теперь только пожинаем плоды…
– Мы тебя отвезём домой, – сказал Ярослав, вызвав такси. – Не хочу, чтобы ты одна бродила по городу.
– Хорошо, – я пожала плечами. Главное, чтобы Алина не была против. Вряд ли очередная истерика пойдёт ей на пользу.
Но девочка меня удивила. В саду, когда я уже двинулась к воротам, за которыми поджидало такси, Алина догнала меня и взяла за руку.
– Ты поедешь с нами? – спросила, заглядывая мне в глаза.
– А ты хочешь?
Она кивнула.
– Я хочу, чтобы вы с мамой подружились. Она хорошая и ты… тоже.
Я улыбнулась и прижала девочку к себе.
– Если хочешь, значит, подружимся.
Но исполниться этому желанию было не суждено.
В больнице нас встретил доктор в светло-зелёном костюме, чтобы сообщить печальную новость: несколько минут назад Кристина умерла…
64
* * *
Сначала Алина кричала от отчаяния, затем просто плакала, горько, навзрыд. А потом замкнулась в себе.
Снова заявился Барчук, задавал вопросы. На раздражение и даже неприкрытую грубость Ярослава он никак не отреагировал. Напротив, сделался серьёзен и сказал, что со смертью Кристины ситуация ещё более обострилась. Теперь Логинов должен рассказать всё, что знает, свои домыслы, подозрения.
Может, у него есть свои версии?
Может, кто-то угрожал Кристине или самому Ярославу?
Беседа длилась больше часа. И Логинов понимал, что бывший одноклассник идёт на уступки. Ведь в гостиной собственного дома было гораздо спокойнее разговаривать, чем в отделении полиции.
И всё равно злился.
На Барчука, на Кристину, которая даже своей смертью сумела доставить ему новых проблем. А главное – на себя, потому что всё случившееся было по его вине. Это он не сумел оградить свою семью от неприятностей. Он не развёлся с женой ещё тогда, два года назад. Пустил всё на самотёк, надеясь, что оно как-то само рассосётся.
Не рассосалось.
И теперь жена погибла, а дочь уже второй день принимает седативные препараты и всё равно плачет.
Ярослав думал, что хуже уже не может быть, но к вечеру появились журналисты.
Сначала один парень в джинсовых шортах до середины бедра и футболке с какой-то рок-звездой. Ярослав в этом не слишком разбирался.
Неизвестный появился, когда Алина с Миленой и Гердой гуляли в саду. Он обхватил прутья решётки и, прижавшись вплотную, разглядывал дом, сад и девочек, качавшихся на качелях. Затем просунул сквозь ограду телефон и начал снимать.
– Эй! – закричал неизвестный, привлекая внимание. – Алина Логинова! Что ты чувствуешь, зная, что твой отец убил твою мать, чтобы жить с любовницей?
Алина вздрогнула и застыла.
– Пойдём в дом, – Милена помогла ей слезть с качелей и взяла за руку.
– А ты не боишься, что он и от тебя избавится, чтобы не мешала воссоединиться с новой семьёй?! – закричал неизвестный им вслед.
Когда за ними захлопнулась дверь дома, Алина разрыдалась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Что произошло? – Ярослав сбежал вниз по лестнице, схватил в охапку, прижал к себе.
– Папа, – всхлипывала девочка, – почему он говорит, что ты убил маму?
Когда Ярослав вышел к воротам, там уже ожидало трое. Один наставил на него чёрное жерло видеокамеры, а двое совали в лицо диктофоны.