Мадам Черных возмутилась:
— Вы думаете, у меня денег нет на тетради? Что мне денег жалко на ребенка? Я не для того их рожала, чтобы они были хуже других. Мне просто некогда купить эти тетради, у меня трое детей. Мне для них ничего не жалко.
Неожиданно она замолчала. Таня воспользовалась паузой:
— Дима опять написал контрольную плохо. До конца четверти меньше месяца, впереди контрольная за полугодие. Нужно заниматься. Вы бы проследили, чтобы он домашние задания выполнял.
Мама Димы резко поменяла разговор:
— Татьяна Васильевна, спасибо вам, что вы Димку моего не обижаете.
— Викторовна.
— Да, Викторовна, я и говорю, спасибо вам.
И женщина вытащила из кошелька десять рублей и протянула их Татьяне:
— Вот, возьмите деньги за тетради, пусть мальчик учится. Он в первом классе отличником был. Вы с ним построже.
Таня отвела руку с червонцем, но мама Димы продолжала совать ей деньги:
— Вы же все равно тетради покупали. Пусть он хорошо учится, а вы с ним позанимайтесь, хорошо позанимайтесь. У него в первом классе по математике пятерки были.
Деньги оказались у Тани в руках.
— Заберите деньги, — строго сказала Таня, и, поймав руку женщины, положила ей на ладонь купюру. — Диме я уделяю внимания не меньше, чем другим детям. А вы идите домой, у меня сейчас начнутся занятия.
Татьяна повернулась к доске дописывать задание. Она хотела, чтобы не совсем трезвая мамаша поскорей ушла. Уже прозвенел звонок с урока, и в класс начали заходить дети. Дима тоже должен был прийти, ему было бы неловко перед другими, что мать пришла в таком состоянии. Но, вероятно, сын и мать встретились в коридоре, потому что Дима опоздал. Но так как занятие было дополнительным, Таня не стала делать замечание мальчику за опоздание.
После учебы Таня закрыла общую тетрадь с контрольными заданиями — под ней лежала злополучная десятка. В учительской она выписала из журнала адрес Ильина, имя его матери, и, пообедав дома, ближе к вечеру, пошла возвращать деньги.
Дверь ей открыла мать Димы, но Таню она не узнала. Возможно потому, что днем она видела Таню без шапки и пальто, но скорей всего, оттого что в течение дня еще несколько раз прикладывалась к бутылке. Это было заметно по ее осоловевшему взгляду. Когда она открыла дверь, на порог выскочила молодая собака, очевидно подарок Димке, и начала лаять. Хозяйка принялась материть псину. Таня призывала родительницу выслушать ее, но та ничего не слышала и еще пару раз обматерив дорогого породистого щенка с родословной, крикнула в глубину квартиры:
— Владька, иди, к тебе тут баба пришла.
И схватив собаку за загривок, потащила ее в комнату. Таня крикнула ей в спину:
— Лариса Николаевна, Лариса Николаевна!
Но Лариса Николаевна скрылась, а на площадку вышел молодой парень в спортивных штанах и незастегнутой рубашке, только что накинутой для выхода к гостье, и прикрыл за собой дверь. Он внимательно посмотрел на Татьяну и спросил:
— Ты кто?
— Я из школы, классный руководитель Димы.
— Ну, тогда приходи лучше завтра, когда хозяин проспится. Он сейчас с матерью после суток расслабляется. Завтра с матерью сможешь поговорить. А что Димка опять натворил?
— Да ничего пока не натворил, все в порядке. А вы его брат?
— Да, Владислав. А тебя как зовут, куколка?
Таня, намерившаяся было отдать деньги Ларисе Николаевне через старшего сына, передумала и сурово ответила:
— Татьяна Викторовна. А как зовут отца Димы?
— Так же как и моего, Николай Викторович, только здесь ты его не ищи, он с нами не живет, — ответил Владислав и восхитился, — да, бляха-муха, повезло Димке, классная руководительница — такая красотка. А чему ты учишь, моя прелесть?
— Математике. Извините, но я не поняла, зачем же вы сказали, что лучше прийти завтра, когда отец будет трезв, — Таня упорно продолжала обращаться к парню на «вы», обозначая дистанцию.
— Какая же ты непонятливая, красавица. Я сказал не отец, а хозяин — второй муж матери. Ну почему у меня в школе была математичка — старая мымра? Эх, если бы у меня была такая учительница, я может бы стал Лобачевским.
— Хорошо, я тогда пойду. До свидания.
— Уже уходишь, красавица? Подожди, я тебя провожу.
— Не стоит.
— А у меня стоит.
Таня развернулась и поспешила вниз по лестнице.
— Так ты заходи завтра. Буду ждать, киска, — донеслось в спину.
Ярко-голубые блики от светильников то сливались в причудливые фигуры, то разбивались на мелкие осколки, рисуя на зеленой глади воды завораживающие узоры. Таня доплыла до конца бассейна и повернула назад, гоня перед собой эту фантастическую картину. Игра отблесков света на волнах погружала в какой-то заколдованный мир, в котором забываешь где ты и кто ты. А если опустить глаза и посмотреть вниз, на дно чаши, кажется, что не плывешь, а летишь. Как хорошо, что Максим привел ее сюда. Она так не хотела идти в сауну, что опять начала спорить с Максимом, заявив, что не переносит баню и теряет там сознание. Это было правдой, но Максим, как всегда, «уговорил» ее. И, действительно, она прекрасно себя чувствовала и в сауне, и в бассейне, с удовольствием ела бутерброды и пила вместе со всеми пиво в комнате для отдыха, слушая байки ребят.
— А помните, однажды, мы тут гудели до часу ночи? Весь персонал ушел, а про нас забыли и заперли, — вспомнила Аврора.
— А мы даже не заметили, пока сторож нас не обнаружил, и не выпер, — весело откликнулся Костя.
— Вам смешно, а меня тетка пилила целый год. С трудом ее в этот раз уговорила, чтобы нас пустила в сауну, — посетовала Марина.
Тетя Марины работала в бассейне, и благодаря ее доброте они здесь собрались. Кроме них и нескольких людей из персонала в здании никого не было. Таня испытывала такое доверие ко всем присутствующим, кроме одного из них, естественно, что разоткровенничалась, когда друзья вспомнили свои школьные годы, как они досаждали учителям, и, разумеется, обратились к Тане.
— А тебя достают твои ученики? — спросил Саша.
— Достают. И их родители тоже. С детьми иногда легче договориться.
— Родители? — удивленно переспросила Аврора.
— Да, родители.
И она рассказала о визите в школу «дамы с собачкой».
— Сами кобели, еще собаку завели, — прокомментировал Саша.
— Ни за что бы не смогла работать в школе, — решила Аврора.
— Да таких мамаш надо, — начал было Женя и замолчал.
— Ничего-то ты, Викторовна, не сечешь, — пошутил Максим, — нужно было брать деньги, не отказываться.