— Ты что-то знаешь? Ты что-то знаешь!?
— Я не знаю. Я чувствую… Ты пойдешь ли со мной, Тэриньяльт?
— Я пойду с тобой.
— И я, — послышался тихий, хрипловатый голос Науриньи. Майвэ посмотрела на него. Он лежал, подперев голову рукой, и смотрел на них. У него было странное лицо, и Майвэ вздрогнула.
— Тогда, Науринья, — она высвободилась из рук Тэрирьяльта и подошла к магу. Ей по-прежнему было холодно, но уже не трясло. Села на колени рядом с ним. — Тогда я прошу тебя — будь свидетелем наших брачных обетов прежде, чем мы уйдем. Если нам не придется вернуться, я хочу, чтобы мы были мужем и женой. Говорят, за снами Богов супруги не разлучаются. Науринья, ведь ты сам знаешь, что госпожа Диэле ждет тебя.
Науринья посмотрел ей в глаза, отвел взгляд и кивнул.
— Я не буду торопиться, — сказал он почти прежним голосом. — Я еще должен тут кое-что кое-кому.
Он поднял глаза. В них плавала красная искра. Майвэ вдрогнула.
Над Холмами небо набухало весенними тучами. Но птицы не возвращались из-за Стены.
Днем встал туман. Потом, ближе к вечеру, подул ветер из-за Стены, и он был теплым и влажным. Ночью же пошел дождь. Он не застывал коркой на земле, деревьях и снегу, и к утру снег заметно осел и посерел.
Но ни капли дождя не выпало на границе с Пустыней. Не будет вешнего буйства маков, не раскроются к солнцу тюльпаны, не полетит к северу благоуханный ветер.
И еще ближе подполз к Холмам с севера сверкающий голубой лед. А далеко на востоке протянулась странная серая тусклая полоса, от края до края. Расползалась, словно парша или проказа по телу, медленно и неотвратимо.
Ринтэ стискивал зубы — земной диск кренился, и край его медленно опрокидывался в Бездну. И ему его не удержать. Все соскользнет туда…
Но все же из-за Стены пришел весенний ветер, и пах он надеждой.
ПРИНЦ БЕЗ ИМЕНИ. Лань
"Наш государь благословен", — это принц слышал постоянно, даже в самых обычных разговорах слуг. Это звучало словно заклинание. Невысказанным оставалось одно — что будет, когда король умрет. Но никто не хотел, не осмеливался говорить об этом вслух.
Отряд повернул к югу. Сегодня выдалась спокойная ночь. Последнее время ночи были спокойны, и даже Провал затаился. Страшно это было.
Вот то самое озеро, где когда-то инха чуть не сожрал дядю и отца. Отца он не знал, и потому привык думать о дяде как об отце, хотя мать с детства отучала его так думать и говорить. Что скрывать, он ревновал дядю и к госпоже Сэйдире, и к Майвэ. Но все же дядя и правда был велик и благословен, раз сумел в конце концов примирить всех. Все просто любили его, и в этом был мир.
Они спускались по южным склонам, к границе Холмов и Южной четверти. Оттуда пришел весенний ветер. Ветер, лишенный птиц, но полный надежды. Отсюда в тумане, далеко внизу тускло виднелась Белая дорога, пронзавшая Холмы до самого Средточия. Где-то там, слева, далеко высятся два холма-Близнеца…
— Кто-то идет, — почти беззвучно, одними губами произнес воин рядом.
Принц кивнул. Человек.
Старший отряда поднял руку, и все замерли в неподвижной незримости. Это был Дневной. Высокий, жилистый человек неопределенного возраста. Тускло-рыжие с сильной проседью волосы сосульками падали на лицо, щербатый рот склабился среди пыльно-рыжей неопрятной бороды. Он был одет как охотник, и на плече его сидел ворон. Он огляделся по сторонам, затем ухмыльнулся.
— Я не вижу вас и ваших теней, но мой Тешийя видит. Вот это мне было подарено вашим королем. — Он снял с левой руки щиток лучника.
— Я помню, Ирвадья, — ответил старший отряда. — Что ты ищешь в Холмах?
— Ха. Защиты и крова, — криво усмехнулся Ирвадья. — Я отслужу.
Старший отрядил двоих проводить Дневного, а остальным еще надо было дойти до пограничного камня. День переждут в сторожевом укрытии в малом холме, и через две ночи вернутся домой. Принц готов был уже повернуть коня, когда краем глаза заметил какое-то белое пятно, стремительно мелькнувшее в зарослях. Сердце подпрыгнуло, гулко ударив в ребра. Золотистый взгляд лани, горячий, как расплавленный воск. Белой, как только что выпаший снег лани. Мир стремительно исчезал, оставляя лишь этот взгляд и золотой прозрачный след, узкую тропку тянувшуюся за ланью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
"Я правда должен идти"?
Лань начала отворачивать прочь златоглазую голову.
"Прямо сейчас"?
Лань почти скрылась в зарослях.
"Я иду за тобой".
Не оборачивайся же, что бы ни случилось.
Принц пришпорил коня. Не слушая криков телохранителей, вломился в заросли, следуя за белым пятном.
— Не ходите за мной! — крикнул он, и заросли, как живые, сомкнулись за ним.
Майвэ
И только когда они проехали полпути от холма Ущербной луны до Мертвого холма, Майвэ вдруг задумалась и растерянно спросила Тэриняльта:
— А что же мы будем есть? А что будут есть лошади?
— Об этом надо было думать до похода, — засмеялся ее нареченный. — Я подумал.
— Главное, что об этом подумал я, — послышался голос из густой темноты впереди.
Майвэ вздрогнула, когда отец выступил навстречу им словно из пустоты. "Краткий Путь? Неужели?" Она лишь слышала о таком, но никогда и никто на ее памяти не решался на этот путь. Ей не говорили, как это делать. Она ощутила себя такой маленькой, такой ничего не знающей… Она бросила затравленный взгляд на Тэриньяльта. Судя по его лицу, он тоже был ошарашен. Как и Науринья.
Тэриньяльт, опомнившись, спешился и упал на колено, опустив голову. Ринтэ словно не замечал его, глядя на Науринью.
— Ты великий маг, лучший в Холмах. Но я тоже непрост, верно?
Науринья, наконец, словно очнулся, спешился и преклонил колено.
— Вот так.
Он поднял взгляд на Майвэ.
Она медленно сползла с седла, парализованная страхом. Она не чувствовала себя, во рту пересохло, язык не слушался.
— Я все объясню, отец…
— Замолчи. Твои слова сейчас ничего не значат. — Он посмотрел на согбенного, совершенно раздавленного Тэриньяльта. — Я доверял тебе, а ты предал меня. — Он сел на корточки рядом с Тэриньяльтом, пытаясь посмотреть ему в лицо. — Ты дурак. Но я вынужден доверять тебе, потому, что ты, как ни жаль, лучший. Но когда ты вернешься, я спрошу за все. А ты вернешься, непременно вернешься и привезешь мою дочь обратно. Это приказ. Ну? Я жду.
— Я даю слово…, - с трудом, умирая от стыда, прошептал Арнайя Тэриньяльт.
Ринтэ встал.
— Теперь ты, дочь. — Майвэ зажмурилась. — Все решилось без тебя и без меня. Твой брат ушел.
— Куда ушел? — онемевшими губами проговорила она, действительно не понимая — кто ушел, куда ушел?
— Мне сказали, что он ушел за белой ланью, — голос короля был неестественно ровным. — Вы все уходите, не спросив меня. И я решил отпустить тебя. Молчать! На колени!
Майвэ прижала бы уши, если бы могла.
— Ты пойдешь, потому, что я обещал отправить в отряд человека королевской крови, а твой брат тоже предал меня. А вот я, дурак, не могу предать Холмы… Тебя отвезут туда, как… мешок и привезут назад. Все.
Он отвернулся от дочери.
— Науринья, я знаю тебя хорошо. И ты тоже, надеюсь. Я не буду брать с тебя слова, потому, что ты его не сдержишь.
Науринья встал, глядя в лицо королю.
— Я не позволял тебе вставать, — тихо, очень четко сказал Ринтэ, и Науринья, сам себе удивляясь, снова опустился на колено. — Ты хочешь умереть, я понял. Мне надоело тебя спасать и уговаривать. Слишком много от тебя беды. Умри, если хочешь. Но я налагаю на тебя долг. Моя дочь должна вернуться ко мне живой. Пока она не вернется и не встанет передо мной, ее должен защищать маг. Это будешь ты. Потом я не буду тебе мешать свести счеты с жизнью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Науринья поднял взгляд.
— А если я погибну в походе?
— Я сказал.
Воцарилось молчание. Потом государь вздохнул тихо-тихо и выпрямился.