Ниже любительские фотографии, на которых Алекс стоит на кладбище, смотрит на памятник. Я быстро пролистываю несколько и останавливаюсь на одной. Застыв, смотрю. Смотрю, смотрю, смотрю на него.
Демьян забирается на колени и ерзает. Я обнимаю сына крепче, целую в макушку.
— Твой папа когда-то давно был очень хорошим человеком. Он все сделал, чтобы вылечить твою бабу Надю. Лучшие врачи, лучшее лечение. Он бился до последнего, искал варианты, а когда случилось...
Вспоминаю Алекса на похоронах, его потерянное выражение лица. Именно такое было на первых детских фотографиях, когда Равские только забрали его из детского дома, привели домой. Потерянное и напряженное. Тетя Надя рассказывала, что он вообще не разговаривал, молчал и со всем соглашался.
— Алекс был в Штатах, когда это произошло. Мы висели на телефоне и трах... в смысле, болтали о пустяках. Ему позвонил деда Дима. Твой папа был моим самым любимым человеком, я так сильно за него переживала... Он прилетел, как только смог, мы вместе это пережили. Наедине со мной он плакал. Сердце на куски рвалось, так хотелось утешить! А он хотел быть только со мной.
Мы друг друга любили по-настоящему. И в горести, и в радости. И в момент успеха, и в дни бед. В то время мне казалось, что понимали и чувствовали на расстоянии. Когда я повредила больную ногу на тренировке, Алекс позвонил мне через час и сказал, что проснулся и тревожится. Я была в травмпункте и, клянусь, даже... не удивилась.
Неужели мы не сможем пойти на компромисс ради сына?
Я знаю, где Алекс живет. У меня есть адрес. Открываю почту, пробегаю глазами официальное письмо. Микаэла какая-то. Олесю я аккуратно за пару месяцев выжила. Убедила Алекса, что ей пора семью создавать, что с Вовой у нее совсем плохо из-за долгих командировок. Алекс отправил ее в Россию, дал работу здесь. Но легче не стало, его помощницы менялись часто и вызывали много вопросов.
Я беру трубку и звоню маме:
— Привет! Ты свободна вечером? Сможешь на пару часов присмотреть за Демьяном? Мне нужно отскочить по делам.
— Что-то случилось, Ив? У тебя голос не такой.
— Не знаю пока. Алекс приехал.
Глава 6
Черчу стрелки, наношу немного туши на ресницы. Румяна — на скулы, дабы скрыть неестественную бледность. Макияж не для бывшего мужа, а для уверенности в себе.
Нам нужно поговорить, причем на равных. Мы оба — родители. Упрекнуть его не могу: мы с сыном не голодали. Демьяна Алекс не хотел категорически, но от помощи по итогу не отказался. После подтверждения отцовства тестом ДНК ассистентка Равского связалась со мной, сообщила о весьма приличной сумме, которую определил Алекс на содержание Дема. Упомянула, что если будет не хватать денег, то я могу на адрес электронной почты прислать чеки — будет оплачено дополнительно.
Ни разу так не делала, всего хватало с излишком.
Но и Алексу меня ругать не за что! Что во время беременности, что после — указания врачей соблюдались досконально. Я делала и продолжаю делать все возможное, чтобы Демьян рос счастливым ребенком. Он прекрасно развивается, даже опережает графики! Я заслуживаю адекватного отношения. Диалога. Как бы там ни было.
Оставив маму в растрепанных чувствах, я выхожу на улицу. Погода радует, наш район освещен отлично, да и вообще безопасен, но я все равно беру машину. Паркуюсь, правда, не без труда. Отстегиваю ремень и пожираю глазами подъезд.
Что мне теперь прикажете делать? Звонить Микаэле и спрашивать, не в настроении ли Алекс со мной встретиться?
Прищуриваюсь от раздражения. Стискиваю руль.
— Привет. Нам нужно поговорить... Привет! Алекс, давай поговорим о Демьяне... Алекс, привет! Перед завтрашней встречей нам нужно обсудить режим и предпочтения Дема... Алекс, нам правда нужно поговорить о нашем сыне... А-а-а! — играю тоном и интонациями.
Закрываю лицо руками. Как унизительно. Я словно накосячившая кошка, что поджимает хвост и ищет подход к хозяину.
Выйдя из машины, звоню в домофон. Один раз, второй, третий... Не отвечают. Возвращаюсь к машине, по пути набирая номер чертовой Микаэлы, в этот момент к подъезду подъезжает белый, идеально чистый внедорожник. Сердце екает, и не зря! Задняя дверь открывается, из салона выходит мужчина.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Алекс. Мгновенно узнаю и застываю. Он в мою сторону даже не смотрит, хотя вот она я, в нескольких метрах. Помогает выбраться девушке. Красивой. Видимо, той самой Джемме, которую привез из Сиднея.
Сердце просто в кашу. Они, должно быть, где-то ужинали, пока я тут по кустам караулю. Неважно. Это всё мелочи.
Я пришла по делу. Жаль, без счастливых шпилек.
— Алекс, привет! — слышу собственный голос.
Они вдвоем оборачиваются. Пульс ускоряется, адреналин кипятит кровь. Девушка и правда очень красивая и хрупкая на фоне Равского. Он же одет безукоризненно — брюки, белая рубашка. Это со мной таскался в спортивных костюмах.
— Можно тебя на пару минут? Нам нужно поговорить. О Демьяне.
Пару минут? Треш. Где вся моя уверенность?
Поднимаю голову, смотрю на Равского, на его спутницу.
— Добрый вечер, — говорю ей.
Она отвечает на английском.
Никогда я не видела его с другой собственными глазами. Только на фотографиях или в записи папарацци.
Алекс чуть приобнимает девицу, говорит что-то вполголоса. Та кивает и идет к подъезду. В нескольких метрах навязчиво стоит мужчина, судя по всему, охранник.
Едва мы остаемся вроде как наедине, Алекс произносит:
— С кем мальчик?
Вспыхиваю! Вот это удар — и сразу нокаут. Один дома, разумеется! Играет с ножами и ножницами. Усилием воли гашу вспышку бешеной ярости и выравниваю тон:
— С моей мамой. Давай сядем в машину или пройдемся до кафе. Нам есть что обсудить.
Он смотрит на меня, не отрываясь. Все так же холодно.
— Мы оба родители, и, раз ты намерен участвовать в воспитании, нам придется общаться. Обсуждать важные вещи. Ты совсем не знаешь Демьяна, я могла бы...
— Я же сказал, что не хочу тебя видеть.
Резко захлопываю рот. От шока и унижения каменею, рассыпаюсь, умираю.
— Алекс, мы можем не обсуждать нас, но у нас есть ребенок. Больше не получится держать связь только через секретарей, это попросту глупо! Я против судов, я против всего, что может отразиться на ребенке. Я готова под тебя подстроиться, но и ты сделай шаг навстречу...
— Больше никогда не приезжай ко мне без надлежащей просьбы.
— Я в панике сейчас. Пожалуйста, перестань так со мной поступать...
— Демьяна жду завтра в десять. Спокойной ночи, Ива. — Он разворачивается и идет в сторону подъезда.
А у меня чеку срывает. Я берега теряю, ориентиры. Лечу за ним и выпаливаю:
— Ты можешь злиться на меня, но Демьян тут ни при чем! Ты мне мстишь таким способом?! Через ребенка?!
Охранник перегораживает путь.
— У тебя получается! — кричу я. — Ты нашел самое слабое место! Ты меня уничтожаешь! Доволен?! Я весь день в ужасе! Ты за этим приехал?!
На крыльце Равский останавливается, будто собираясь обернуться и что-то сказать. После чего открывает электронный замок и заходит в подъезд.
Глава 7
Демьян не лежит ни одной лишней секунды. Отрывает глаза, тут же крутиться начинает. Я телефон беру — до будильника две минуты. Откидываюсь на подушку.
Сынок начинает возиться, оттягивает одеяло, задирает мой топ. И нет, он не за молоком. Недавно случилось важное открытие: мы жили — не тужили столько времени, а потом вдруг обнаружили, что у людей есть пупки! Да-да, эти самые, будоражащие внимание годовалых детей штуки на животе. Туда-то мне и тычет сыночек своими маленькими острыми пальчиками.
Улыбаюсь.
— Пуп у мамы! А где пуп у Демьяна? У Демьяна есть пуп?
Сын заговорщически прищуривается, копируя мою мимику, застывает. Поднимает вверх ладошки и тянет:
— О-о-о.
Дескать, ищет.
— У Демьяна нет пупка? — ахаю я.