Его вдруг накрыл водоворот непрошеных воспоминаний об их первом сексе. Для них обоих он оказался совершенно новым опытом. С удивлением он обнаружил, что она девственница. А ведь и до нее, и после у него всегда были только женщины, чей сексуальный опыт не уступал его. По правде сказать, их отношения с Кристен не походили ни на какие другие, но закончились, как и остальные, все по той же причине: она захотела от него больше, чем он мог дать.
Психологи наверняка нашли бы причину его неспособности завязывать серьезные отношения с женщиной в его детстве, в сложных отношениях с матерью. Рот Серджио исказила кривая ухмылка. Возможно, так и есть. В детстве он научился тушить в себе все эмоции, и это вошло у него в привычку.
И все же он понимал, что скучает без Кристен, и спустя некоторое время после того, как она вернулась в Англию, даже хотел последовать за ней и вновь окунуться в эту страсть, не знакомую ему доселе ни с одной другой женщиной. Но он сдержался. Все равно он никогда не смог бы измениться ради нее. А потом появилась Анна-Мария, и впервые его действиями руководила любовь. Воспоминания о ее преждевременной смерти напомнили Серджио, что порой ему все-таки не удается совладать со своими эмоциями.
Серджио усилием воли заставил себя вернуться в настоящее и продолжил преследовать Кристен по коридору, который вел ни много ни мало прямо к его номеру. Она запыхалась, а ноги ныли от высоких каблуков. Вдруг она почувствовала, что позади нее кто-то идет, оглянулась и увидела его.
– Если ты ищешь выход, то его тут нет, – отрывисто произнес он.
Кристен замерла и, поняв, что коридор кончается тупиком, медленно повернулась к мужчине, который так долго занимал все ее мечты. Серджио подошел совсем близко, и она почувствовала легкий аромат его одеколона. Он возвышался над ней, подобно прекрасному падшему ангелу, в черных, сшитых на заказ брюках и черной шелковой рубашке. Кристен посмотрела ему в глаза, и страсть охватила ее, совсем как прежде. Еле заметная черная щетина на его щеках говорила о первобытной мужественности, а широкий чувственный рот обещал блаженство. Но больше всего ее привлекали его глаза, темные, как расплавленный шоколад, в обрамлении густых черных ресниц.
Однажды, давным-давно, его глаза излучали тепло и страсть, но сейчас были холодны, и она чувствовала, что он едва сдерживает гнев.
– И вообще, к чему искать выход, ведь я никуда не отпущу тебя, пока не услышу объяснений, – сказал он подозрительно мягким голосом.
– Извини, что испортила тебе вечер. Очень глупо с моей стороны. Надеюсь, мисс Денхолм не сильно расстроилась.
Он коротко пожал плечами:
– Какая разница…
Кристен удивилась подобному безразличию к собственной невесте:
– Ты считаешь объявление о помолвке пустяком? Хотя… для тебя это не впервой.
– Что ты имеешь в виду?
– Тебе потребовалось не много времени, чтобы найти мне замену, не правда ли? – горько сказала она. – Я слышала, что вскоре после того, как мы расстались, ты собрался жениться на какой-то сицилийке. Вот поэтому я и не… – Она запнулась.
– Что ты «не»? – быстро спросил он.
– Это… не имеет значения.
Кристен отвела глаза. Она никак не могла решить, справедливо ли попросить Серджио о финансовой помощи. Будет честно, если он проявит хоть немного заботы о Нико. В ней заговорил голос разума. В конце концов, именно для этого она сюда и пришла. Кристен сделала глубокий вдох и сказала:
– Можно с тобой кое о чем поговорить?
– Конечно! Просто не терпится узнать, почему ты испортила мой прием. А после того, как ты мне все расскажешь, можешь сделать заявление для прессы. Ты даже не представляешь, что натворила! Из-за тебя мой бизнес под угрозой!
Так он думал о помолвке как о какой-то сделке! Какая же она дура, раз считала, что сможет достучаться до его эмоций и уговорить дать денег для Нико. Он совершенно лишен каких-либо чувств!
– А знаешь, забудь, – прошептала Кристен. – Не о чем нам говорить. – Она шагнула вперед, но Серджио схватил ее за плечо. – Дай мне пройти.
– Ты что, шутишь? Пойдем ко мне в номер и поговорим. Там нас никто не побеспокоит.
Его слова звучали скорее как приказ, а не приглашение, и не успела Кристен запротестовать, как он уже открыл дверь и впихнул ее внутрь элегантно обставленной комнаты.
– Садись.
Кристен не послушалась и осталась стоять рядом с дверью. Заметив, что она нервничает, Серджио нахмурился.
– С тобой все в порядке? – спросил он.
К ее удивлению, голос его смягчился.
– Да… Спасибо.
– Давненько мы не виделись. Хочешь выпить?
В ведерке со льдом стояла бутылка шампанского. Не дожидаясь ответа, Серджио открыл ее, наполнил два бокала и протянул один Кристен. Она нехотя пересекла комнату и взяла бокал.
– За давние знакомства! Или, может, более уместно будет выпить за нежданных гостей? – сухо добавил он. – Так почему ты испортила мой прием, Кристен?
– Я ведь уже сказала: хотела поговорить с тобой… кое о чем важном. – Она сделала глоток и почувствовала, как пузырьки шампанского разбежались по ее телу.
Серджио кивнул на диван:
– В таком случае присаживайся.
Ноги Кристен подкашивались, поэтому она не стала спорить и опустилась на диван. Он положил руку на спинку, и по спине у нее побежали мурашки при мысли о том, как он нежно запускает руки в ее волосы.
– Так о чем ты хотела со мной поговорить? – Серджио прервал молчание.
Сердце Кристен застучало как сумасшедшее, и она сделала еще глоток шампанского, чтобы немного успокоиться.
– Я… – В поисках подходящих слов она взглянула на него, и это было ошибкой. Слова замерли у нее на языке. По блеску в глазах Серджио она поняла, что он прекрасно помнит, как она выглядит без одежды.
– Возможно, ты знаешь, что «Кастельяно труп» владеет отелями по всему миру, – говорил между тем Серджио. – Обычно я сам набираю персонал. – Он нахмурился. – Поэтому я удивлен, увидев тебя здесь в качестве официантки. Насколько я помню, ты собиралась вернуться в университет.
Серджио вдохнул легкий цветочный аромат ее духов и почувствовал, как в нем растет желание. Усилием воли он заставил себя сосредоточиться на том, для чего пригласил ее к себе в номер: во что бы то ни стало получить объяснение ее странного поведения в конференц-зале. Но, встретившись с ней глазами, он понял, как трудно думать о чем-то, кроме того, что его желание к ней еще сильнее, чем четыре года назад.