Виновник катастрофы изобразил смущенную улыбку. Точнее сказать, улыбки, — по числу голов.
— Соображаешь, что творишь?! — рявкнула Катерина. Размеры вероятных разрушений к мирной беседе как-то не располагали. В ответ унитазник застенчиво протянул девушке блюдце, полное жутковатых белесых комков:
— Вот, печеньице из плесени с мыльной пенкой… натворил.
— В этом доме можно хоть пять минут обойтись без насилия и угроз? — угрюмо поинтересовался из комнаты шкафный монстр. — И я вам не жонглер. Заберите у меня кто-нибудь эту чертову лампу и все остальное.
…А потом человек и монстры сидели у окна, пили химический чай и смотрели на подернутые смогом звезды.
1.04. Они не читали О.Генри
Посвящается всем, кто ненавидит осень.
Ранней весной Катерина посадила возле дома березку.
— О! Собственный березовый сок, — одобрительно ухмыльнулся шкафный монстр.
— Свежие березовые веники! — обрадовался унитазный монстр, втихаря дожевывая посудную губку.
— Фенологический индикатор, — покачала головой Катерина.
— От индикатора слышу, — насупился шкафный монстр.
— Фено… чего? — растерянно переспросил унитазник. — Фен я не трогал, он сам упал, честно!
Катерина поразмышляла, стоит ли говорить им о пространственно-временных закономерностях циклических изменений природных объектов, и решила, что не стоит.
— Это дерево подскажет нам, когда закончится лето. Настоящее лето, не календарное. Точнее — его листья подскажут, — для наглядности Катерина подергала березу за тоненькую веточку. — В наших краях запестрение березы — самый первый признак осени.
— Зачем знать, что лето кончилось? — удивился унитазник. — Все равно ведь обещали, что через пару лет перестанут отключать летом горячую воду…
— Отключат — не отключат… Тьфу! — немедленно встрял шкафный монстр, — Нечего рассчитывать на обещания, я давно говорю: устанавливай электронагреватель!
— Не надо нагреватель! Я его боюсь! — жалобно пискнул унитазник.
— Да ты даже вантуза боишься!
— Шшш! Хватит! — Катерина погрозила спорщикам пальцем. — Я не люблю осень. Очень не люблю. Теперь я всегда буду к ней готова.
— Почему не любишь? — захлопал множеством глаз унитазник.
— Потому что осенью зеленые листья умирают. И потому что осенью нечего ждать, — вздохнула Катерина и ушла, прежде чем любопытный монстр задал очередной вопрос. Странные существа, поселившиеся в ее доме, были свободны от многих человеческих заморочек и слабостей. Некоторые вещи она просто не смогла бы им объяснить, и прежде всего — свое отношение к зеленому цвету. Этот цвет она любила в живой природе: в листве и травах. К зеленому в одежде и прочих вещах она была равнодушна. Для нее зеленая листва означала тепло, энергию и радость. Осенью все это заканчивалось. Она знала, что красный и желтый заложены в зеленом листе изначально, и просто прячутся, до поры, до времени, вот только легче от этого не становилось. Может, кого-то "пышное природы увяданье" и вдохновляло, но Катерине оно нравилось не больше тех сцен из детективов, в которых дотошные патологоанатомы вскрывали утопленников годичной давности.
А еще осенью дни становились все темнее и короче, и не было ни одного толкового праздника, ни единого дня рождения у друзей или знакомых — хоть какой-нибудь даты, чтобы вести отсчет. Ну и чего, скажите на милость, от осени ждать?
Другое дело — зима. Снег сразу делает унылый мир чуточку ярче, потом все начинают ждать Нового Года, потом отмечают его, потом все дружно приходят после Нового Года в себя, потом еще праздники…
А потом можно начинать ждать возвращение тепла, света и зеленых листьев. Ждать весну.
Но сначала надо пережить осень. Насовсем от осени сбежать некуда, но ненадолго все-таки можно — в отпуск.
* * *
Увы, отпуск — тоже не идеальный способ: все хорошее заканчивается до обидного быстро, а уж в отпуске со временем и вовсе творится что-то невообразимое. Кажется, только вчера она просила монстров попрыгать на дорожной сумке чтобы наконец-то закрыть ее, а потом давала им — исключительно для очистки совести — ценные указания: что не включать, кого не дразнить, и куда не лазить. И вот вам, пожалуйста: уже пора домой, где вместо ласкового солнца и морского бриза — унылая морось, холодный ветер издевательски швыряет в лицо мертвые скрюченные листья, а утро сейчас, или вечер, можно понять только по часам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Катерина стащила грязные кроссовки, плюхнулась на диван, тяжело вздохнула:
— Что за кошмарный перелет… Гроза, воздушные ямы, словно мы не летим, а едем по ухабам, потом этот чертов туман, который, судя по четырем кругам вокруг аэропорта, самолет разгонял собственными крыльями… Столько нервов, просто безобра… -
и заснула, даже не сняв куртку.
Кое-кто из соседей Катерины тем утром тоже изрядно потрепал себе нервы. Старая дама, живущая в девятом коттедже, вышла из дома позвать кошку, а назад прибежала без кошки, без зонтика, приняла сорок капель корвалола и заперлась у себя в комнате. Но все это не помогало забыть дорожную сумку, которая ползла по катеринину крыльцу и ругалась сама с собой на два голоса.
Спросонок Катерина первым делом споткнулась о сумку и растянулась на полу:
— Черт! Какая сво… О! Спасибо, ребята. Я ее на крыльце бросила, да? Кое-кто был умницей и сейчас получит подарок — настоящую губку, прямиком из Средиземного моря.
— Я — умница, я! — унитазный монстр явился, как из-под земли, сцапал губку и довольно ухмыльнулся всеми пастями. — Люблю подарки!
— А ничего, что не все в этом доме мечтают исключительно о губках? — сварливо спросили из шкафа.
Катерина усмехнулась, достала из сумки пачку открыток, приоткрыла шкаф и опустила пачку внутрь. Из шкафа раздалось неопределенное "Гм!", а потом — возня и шуршание. С тех пор, как монстр поселился в шкафу, он начал серьезно и основательно обживать его: внутри уже были пришпилены три календаря с котятами, две новогодние открытки и старый потрепанный плакат "Уходя, гасите свет!". Время от времени плакат загадочным образом перемещался наружу. Катерина каждый раз терпеливо снимала его и отправляла обратно внутрь. Если уж и украшать дом, то пусть это будут морские закаты и старинные замки. Она специально купила много открыток, теперь оставалось надеяться, что обитатель шкафа поймет намек правильно.
— Ну вот, часть сувениров раздала, — улыбнулась Катерина и стала разбирать вещи. — Охохонюшки, сколько еще нужно сделать…
А делать что-то не было ни сил, ни желания. Может, это только казалось, что футболки и шорты хранят тепло южного солнца, но песок, посыпавшийся из пляжной простыни, уж точно был реален. Мятое полотенце все еще оставалось чуть влажным и пахло морем.
*Да какого черта! Хватит с меня этого самоедства! Вот сейчас пойду и обдеру все листья с этой проклятой…*
Тут она глянула в окно. Вещи вывалились из рук.
— Ироды! — возмутилась Катерина. — Признавайтесь: ваша работа?! У меня ж на ее запах аллергия!
— На тебя не угодишь! — буркнули из шкафа. — Ты не нюхай, а любуйся, да радуйся! Эта уж точно не пожелтеет.
Вместо березы за окном была елка.
1.05. Окно ванной комнаты
Посвящается всем поклонникам "Tanz der vampire" вообще
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
и всем несостоявшимся Сарам Шагал — в частности.
Первый этаж ему пришлось исключить сразу же. Судя по качеству кирпичной кладки, владельцы квартиры посчитали окно в ванной комнате если не угрозой номер один, то личным оскорблением уж точно.
Окну на втором этаже посчастливилось уцелеть, и более того — оно оказалось распахнуто настежь. Тот, кто думает, что вампиру необходимо словесное приглашение, глубоко ошибается. Весьма глубоко, если мерить, скажем, в футах. И, как правило, всего один раз. Потому что за тысячелетия существования вампиры наловчились считать приглашением множество самых разных вариантов. Окна, распахнутые после захода солнца, идут в этом списке одними из первых.