Читать интересную книгу Поле Куликово - Сергей Пилипенко

Состоялась небольшая битва или сеча. Но и ее так было назвать нельзя. Вошедшие оборонялись, как могли, тем, что было у них в руках. Но мечи русские сделали свое дело, и вскоре на полу возлежало еще восемь убиенных. Остальные же бросились вглубь помещений.

– За мной, вперед, за веру и Отечество наше, – крикнул Игорь и рванулся за ними, но вспомнив, что их маловато, резко остановился и, обратившись к одному ратнику, послал того за подмогою.

Вскоре в городе возникла настоящая бойня. Не особо разбираясь, кто, где и с чем, русичи рубили сплеча направо и налево, прорываясь, как им казалось, к своему князю, окруженному врагами.

– Сюда, сюда, – кричал им Игорь, взмахивая над собою мечом, из которого лилась кровь и падала ему на грудь. От того казалось, что князь ранен, и сеча стала еще более жестокой.

Наконец, рать пробилась к Игорю, оставив за собою гору людских тел, утопающих в крови. Зазвенели колокола, и это напугало князя.

Что это? – спросил он у того самого человека, что обучался здесь, глаза которого расширились до необыкновения от ужаса творимого и, казалось, он сейчас сам умрет.

К-к-о-о-ло-кола, – едва вымолвил он князю, – то они так своему богу кланяются.

– A-a, – paссвирепел Игорь, узнав об этом, – помощь просят у бога своего…

– Нет, нет, – хотел было поправиться тот человек, но князь уже его не слушал.

– Вперед, за мною, за бога нашего, – крикнул Игорь и повел свою рать снова в битву.

И началась сеча еще большая.

Но нельзя и того было назвать так, ибо по большей части люди просто разбегались кто куда, а рать их попросту казнила на ходу, доставая мечами своими и отпихивая окровавленные тела щитами.

От того и червлеными стали – «червоными» значит, или красными.

(И в этом же лежит ошибка другая. Щиты вовсе не были такими, как их на картинках изображают. Они были круглыми, ибо так еще с государства древнего Египта повелось. Это из слов самого Бога. Что же касается щитов, действительно сделанных в виде «черви» по масти карточной игры, то они появились гораздо позже и не у русичей, а у рыцарей и других, им подобных).

Сеча та продолжалась аж до вечера, и людей было много побито за время то. Сопротивления, как такового, никто не оказывал, разве что желая себя уберечь, кто просто руку поднимал или брал что-то впопыхах.

Смерть тут же таких настигала, так как русичи сильно возбуждены были и особо от хмеля своего, что с собою привезли.

Наконец, ночь настала, и кровавая битва прекратилась. Рать возвратилась на лодии, не досчитавшись всего несколько человек.

Но вскоре и те объявились и, не желая признаться, что попросту битву проспали, сказали, что в плен попали к врагу.

И вновь буйство наступило в хмелю большом, так как после битвы снова к тому же приспособились. Подожгли некоторые корабли, суда другие и в бесчинстве вновь в город бросились.

Люди по углам прятались, жизни свои сохраняя. Но доставали их оттуда русичи и головы отнимали просто так и ни за что. Просто за то, что тот по другую сторону был от бога ихнего Перуна.

Вскоре огонь переметнулся и на их лодии, и князь испугался, что без судов останется. Тогда, быстро согнали людей иных и заставили тушить руками, ртами и всем прочим, что только в голову придти могло.

Наконец, буря огненная стихла, рать и князь немного успокоились, но выпитый хмель вновь придал страстного жару и тут же людей тех, что тушили, порубили и, сложив на одно из судов недогоревших, плыть отправили.

Но на этом еще всё не успокоилось. На заре, только-только, когда солнце вставать стало, рать пробудилась и, опоив себя вновь зельем оным, воевать с врагом, супротив бога их стоящего, отправилась.

И опять та же рать бесчинствовала и силою все делать свое желанное и презренное заставляла. Когда же день на убыль пошел и рубить уже мало кого осталось, князь остановил своих гридней и приказал дань сносить всякую на свои лодии.

– Увезем столько, сколько лодии поместят, – сказал Игорь и принялся руководить общим делом.

Вскоре и это состоялось. Но, усмотрев, что много еще добра осталось, князь собрал свою ближнюю рать, из воеводы и сотников состоящую, и приказал так:

– Надобно часть людей наших, тех, что впопыхах взяли, здесь оставить. Скажем, погибли в схватке неравной.

– Как же так? – спросили князя другие. – Не будем же мы их убивать зa то сами?

Тогда, от своей доли откажитесь, – сурово произнес Игорь, – как могу я рать свою содержать, если дань мне небольшую в землях наших воздают?

Да, то правда, – согласились собравшиеся и, не долго думая, порешили то же.

Только надо это втихую сделать ночью, чтоб не видел никто, – распорядился князь, – возьмите одежды убиенных и приоденьтесь сами. В то никого не посвящайте больше. Пусть, так и останется в тайне.

Сколько же людей нам порубить восьмерым придется? – спросили удивленные сотники.

Почему восьмерым, десятерым. И я с вами пойду, да еще воевода наш.

Ну, то дело другое, – согласились сотники, раз с нами князь. Значит, и Бог тому в помощь. Когда начнем?

А когда стемнеет и спать улягутся все после питья общего. Вот тогда, и будя все состоять так.

Гласим наш князь и оглашен во веки веков будя, – сказал один из сотников. Тот, что тестем Игорю зовется и руку вверх поднял с хмелем.

Хором все дружно выпили, да на том беседа и завершилась.

А ночью кровавая сеча людей из роду своего и состоялась. Убиенных много было, и вода была телами их полна.

Мало вовсе рати осталось, так как увлеклись сотники. Даже часть таких же порубили, как сами. Испугался князь того. Сил-то мало осталось.

Кто знает, а вдруг, город сей подмогу какую ждет. Велел он тотчас грузить лодии своим людям, которые пока живы были и побыстрее уходить от берегов тех.

Побудили остальных, так и продолжая в крови оставаться. Спьяну так никто и не разобрал, что к чему. Воевода же крикнул:

– Другов ваших порубили много, пока вы в плену хмеля оставались. Отомстим же за это. Заберем все богатство их, как мзду за жизни друзей наших, отцов,

матерей, детей, сиротами оставшихся. На берег, други мои по рати. Тащите все, что пригодиться может для дела какого. Так князь повелел. Сам он обессилел

в бою том, вас спасая. Теперь, почивает на лодии своей.

И вновь рать оставшаяся и до трех сотен опустившаяся, потянулась в злобе на берег. Кто под руку попадал, то сразу с жизнью прощался.

Вскоре появился на берегу и человек тот, что вначале князя повстречал. Слеп он стал от горя увиденного и руки протягивал, к князю двигаясь.

Отрубили руки те сотники, так и не подпустив к Игорю, затем глаза взаправду выкололи, а уже опосля голову снесли. Только и успел тот человек произнести такое:

– Бог вам судья за злодеяния ваши.

Услыхал кто-то те слова и уже на мертвое тело набросился, четвертовал его, а затем по кускам в стороны разбросал, чтобы вовек не собралось.

Грабеж тот и дальше продолжился. А вскоре на берегу никого не осталось. Лодии отошли в море, освободив гавань, и веслами тела людские то и дело отпихивали оставшиеся.

Кровь залила всю ту водную гладь, а солнце еще больше создало картину побоища. Кто-то усмотрел в этом участь большую и сказал со стороны города того:

Гавань эта золотым рогом называться должна.

Отчего так? – спросили те, кто еще оставался в живых.

– Золотой потому, что золото по ней увезено наше, а рогом – потому, что вид сего она имеет.

Так и обозначилось то все, опосля сечи большой и расхищения богатств всяких.

Стали собираться люди в городе том и мало их вовсе осталось. Сосчитав, посчитали и убиенных и от счету того волосы на головах в небо поднялись.

– Господи, – взмолились люди те, – зачем допустил ты кровавую распрю сию. Неужто, не видел и крика нашего не слышал. Чем прогневили мы тебя? Волю твою исполняем, никому вред не приносим. Увезли варвары те все книги, золотом починенные. Сколько трудов наших посеяно. Все вновь зачинать придется.

Но не слышал Бог того тогда. Не было на Земле его в тот момент. Оттого все и произошло.

И так оно до сих пор ведется. Есть Бог – порядок более-менее соблюдается. Стоит уйти на некоторое время – сразу мзда восстает, и брань людская возникает.

Помолившись, люди те начали погибших и от страха усопших и, особо детей малых хоронить, в одном месте возлагая и делая могилу им братскую. Удивились они, когда не своих повстречать среди убиенных пришлось.

– Знать и со своими так поступили, – решили люди, – из нас ведь никто не противостоял тому. Варвары они, язычники – болтуны, значит. Слова своего не держат. На погибель общую созданы чернотой какой. Бог не видал того, иначе бы заступился.

Вышел их царь из убежища своего и подступил к людям, но они изгнали его от себя.

– Не царь ты нам, Константин, коли к врагу лицом не вьшел. Народ свой не защитил. Уходи с земель и города этого. Бог даст другого царя. Сына убиенного на брегу морском и провозгласим и Бога об том попросим. Павлом он прозывается, но имя все ж сохраним твое, ибо город сей от него прозывается. Будет и он Константином, хоть и Павлом его зовут. Так и должно быть согласно завета божьего.