Читать интересную книгу Медлительная река. рассказы - Михаил Малышев

Забегая вперёд, скажу, что после такой рыбалки, вдобавок сопровождаемой визгами, криками и нырянием бухих экскурсантов (купание оказалось следующим и обязательным номером этой программы), бесконечных челночных рейсов тарахтящей моторки, подвозившей то упаковку пива, то наглых фотографов, дураков кататься на лодке не нашлось вовсе. Вот уж действительно, в Турции – нет проблем, зато сюрпризов за день образовалось в избытке!

Тем не менее общий душевный настрой ограниченного контингента русских туристов, захвативших турецкое побережье от Антальи и дальше, вплоть до Кемера, был столь позитивен, что отрицательные эмоции в памяти не задержались. Через день мы забыли о неудачной рыбалке и стали готовиться к традиционной российской забаве – шопингу.

Писать о Турции и не написать о шопинге, по-моему, невозможно. Продавцы в магазинах – только мужчины. Принимают доллары, евро, а кое-где даже рубли и гривны. Почти все, по крайней мере поблизости от отеля, бегло говорили по-русски. Когда я спросил одного из них, франтоватого парня лет двадцати пяти, где он так хорошо научился «чесать» по-нашему, он только развёл руками в ответ:

– Здесь!

Но это всё мелкие магазинчики, расположенные вдоль линии прибрежных отелей. Разве в них поторгуешься? Ну, прикупишь что-то по мелочи, вымутишь в результате долгих торгов доллар-другой. Неинтересно и как-то мелко… Другое дело – серьёзный шопинг. В нашем случае он обернулся поездкой в Кемер за популярной турецкой кожей.

Опускаю не столь интересные подробности нашей «вербовки» местными зазывалами, получасовую поездку на бесплатном автобусе и, пожалуй, начну с момента, когда мы с Леной часа в два пополудни ступили из раскалённой безжалостным солнцем улицы в прохладное чрево кожаного супермаркета.

Да уж, назвать магазином трёхэтажный торговый центр как-то не поворачивался язык… Охлаждаемые сплит-системами, основные торговые площади располагались в подвале, в зале чуть меньше футбольного поля. Витрины и высокие стены украшали чёрно-белые драпировки и всевозможные молдинги, рамки и прочие металлические финтифлюшки, в итоге сводившие убранство зала к популярному стилю high-tech. Ярко-белый неоновый свет равномерно окутывал всё пространство. В настенных больших зеркалах поблёскивали и отражались никелированные стойки и вешалки, а на них в ожидании покупателей томились дублёнки, куртки, плащи и прочие кожаные изделия различных мастей и размеров. От подобного изобилия зарябило в глазах, но опомниться и оглядеться не дали.

Шустрый водила передал нас, как эстафетную палочку, менеджеру, тот, подхватив меня и Лену под локотки, закружил, потащил куда-то, и через минуту мы сидели на низком просторном диване, пили чай и знакомились с приставленным персонально к нам продавцом-консультантом. Как и менеджер, девушка оказалась такой же пронырливой и чернявой – не то Лариса, не то Людмила. Признаться, я так и не понял – у неё было турецкое имя, переиначенное на русский манер, или девушка в самом деле приехала из России? На работу или по причине замужества, что в Турции явление не такое и редкое. Но об этом чуть позже…

Чернявая Лариса-Людмила сразу взяла с места в карьер и прицепилась, главным образом, к Лене, не хуже того репья. Я же быстро возненавидел эту горгону после частых и назойливых предложений взглянуть, пощупать, прикинуть, примерить, а если формулировать точно, впарить нам залежалый товар…

– Ша, медуза! – несколько раз хотелось заорать мне, но крик души, убитый в зародыше интеллигентским моим естеством, так и не вырвался наружу. Вместо этого я корректно, но предельно доходчиво объяснил дамам новую диспозицию. Отныне командный пункт передислоцируется на диван. Именно там, под кондёром, я буду сидеть и ждать, когда Лена и эта… персоналия греческой мифологии прошерстят и перелопатят хоть весь этот грёбаный магазин, все дублёночно-курточные горы! Если же что-то глянется – будьте любезны! Цепляйте всю эту муть на передвижную стойку с колёсиками и – катите ко мне! А там разберёмся…

И жизнь наладилась! Женщины, переглянувшись, ретировались, я, удобно устроившись на диване, попивал кофеёк, услужливо поднесённый подскочившим халдеем. Кстати, наш кофе по-восточному у них зовётся не иначе, как «по-турецки». Что тут сказать – сам себя не похвалишь…

Я смаковал кофе, глазея по сторонам, и, поскольку жена с медузой довольно долго отсутствовали, волей-неволей наблюдал ряд жанровых сценок, развернувшихся перед глазами. Драматургия оных, надо сказать, не баловала разнообразием – во всех случаях русским парам от молодёжи до пенсионеров ушлые продавщицы методично и виртуозно втюхивали свой товар.

Когда вторая чашка была на исходе, вернулась Лена и, улучив момент, пока медуза катила из глубины зала стойку шмотья, быстро шепнула, что выбрала стильную куртку с молнией наискосок. А на меня есть просто чудо какая дублёнка – мягкая, лёгкая, тонкой выделки. И главное, моего размера. Так, в итоге, и оказалось. Когда ход дошел до этой самой дублёнки иона села на мне, как влитая, я сразу понял – да, вещь моя! Главное в этот момент было сдержать себя, а еще лучше скривиться – что-то, мол, типа того, не так… Вот тут, вроде, жмёт, там болтается и – вообще… Ладно уж, так и быть – возьмём до кучи…

Да, совсем забыл упомянуть основную особенность турецкого шопинга – полное отсутствие ценников. В Турции они не нужны. Всегда и везде следует торговаться – это закон.

Я кивал, слушая Лену, а сам неожиданно вспомнил, как года четыре назад за Волгой покупал помидоры. Недалеко от совхоза «Рассвет» на пятачке возле спуска к пристани. В ожидании рейсового кораблика я ходил по базарчику, где среди бойких бабок и румяных совхозных молодух приметил хмурого мужика с пластырем на щеке, разложившего на деревянном ящике багрово-алые помидоры. И хотя помидоры оказались те самые: ароматные, сахаристые, с пойменных заливных лугов, и твёрдые, не похожие на современные помидоры из супермаркетов – их надо было кусать, как яблоко, и не опасаться, что брызнет сок – в тот момент они, честно говоря, мне не особо были нужны.

Я решил прикупить их так, больше из спортивного интереса. И наивно при этом думал, что мужику будет в радость поторговаться со мной, поговорить, пообщаться и, в результате, получив законно заработанную копейку, остаться довольным нашим общением. На деле всё получилось с точностью до наоборот. Мужик хмурился ещё больше, торговаться не хотел и упрямо долдонил:

– Кило – три рубля…

Расшевелить его стоило неимоверных усилий. Минут двадцать я тщетно пытался уболтать этот камень в кепке и, почти потеряв надежду, в последний момент, когда пароходик уже подруливал к пристани, сторговал-таки помидоры по два пятьдесят. Однако мужик, наполняя подставленный мной пакет, сделке совсем не обрадовался и с ненавистью процедил:

– А ты это… видать, турецких кровей?

Почему вдруг мне вспомнился тот мужик? И действительно ли у нас кровь с турками разная? Не знаю, не знаю… Группа крови, может быть, отличается, но по цвету, а значит, и сути – разницы нет!

Как бы там ни было, Лена вторично примерила перед зеркалом выбранную одежду и окончательно определилась, добавив к мужской дублёнке женскую куртку. А потом вопросительно посмотрела на меня. Нет-нет, дорогая. Ты своё дело сделала. Теперь, что называется, налей и отойди.

За столик напротив меня садится медуза. Перед ней ручка и небольшой чистый листок. Медуза пишет на нём цену выбранных нами вещей, двигает листок ко мне. Я суммирую цифры, зачёркиваю один ноль и конечную цифру ополовиниваю. Медуза от негодования зеленеет.

– Это каракульча! – визжит она.

– И что?

– Двести долларов? За такую дублёнку?

– Не двести, а сто пятьдесят. Ещё пятьдесят – куртка.

– А-а-а… – стонет медуза, как будто её лишают невинности. Вскакивает и убегает в подсобку. Через пару минут возвращается.

– Я говорила с менеджером, он готов уступить. В разумных пределах, – она снова пишет на листке цифру и передаёт мне.

Я двигаюсь по цене навстречу закулисному менеджеру, но общее понимание «разумного» у нас, понятное дело, не совпадает.

Медуза периодически стонет и убегает на совещания. Подобный театр повторяется много раз, в перерывах мы торгуемся, отчаянно и неуступчиво. Она просвещает меня по части каракульчи – меха нерождённых ягнят, утверждает, что добывать его во всём мире запрещено. За исключением Намибии, откуда эта самая каракульча поставляется. Я возмущаюсь подобным зверством и опасаюсь – как такую дублёнку носить? Вдруг обольют краской какие-нибудь зелёные? Эх, была не была, за такую цену – рискну! Пишу ответную цифирь на бумаге. Медуза стонет, закатывая глаза, и в очередной раз исчезает в подсобке.