В отличие от правящей верхушки Киевского княжества правители Галицко-Волынской Руси своевременно оценили ситуацию, сложившуюся в степях Северного Причерноморья под влиянием наступившего перелома в ходе междоусобной борьбы в Золотой Орде, и сумели извлечь из нее определенные политические выгоды, в частности, отодвинуть южные границы своих владений вплоть до устьев Южного Буга и Днестра.
Этот вывод основывается на анализе общей политической обстановки, возникшей в северо-западном регионе Причерноморья в результате ликвидации улуса Ногая, с учетом главной тенденции во взаимоотношениях Руси и Золотой Орды в первой четверти XIV в., а также свидетельств некоторых иноземных источников.
Внутренняя феодальная война 1299–1300 гг. подорвала военно-политическое могущество Золотой Орды, что временно снизило ее активность на международной арене. Так, первое в XIV в. пограничное столкновение между войсками Хулагуидов и Джучидов в Закавказье фиксируется только в сентябре – октябре 1308 г.,[55] между тем как на протяжении почти всей второй половины XIII в. именно военный конфликт с иранскими Хулагуидами за обладание Арраном и Азербайджаном притягивал внимание правителей и основные силы Золотой Орды. Хотя последующее десятилетие правления Токты прошло под знаком усиления ханской власти и внутригосударственных преобразований, одним /18/ из которых явилась денежная реформа 1310 г., ордынская держава в тот период была явно не в состоянии осуществлять, как это делала ранее, военное вмешательство во внутриполитические отношения на Руси и предпочитала удерживать зависимость северо-восточных русских княжеств при помощи дипломатических средств. Лишь в 1313 г. Токта предпринял попытку организовать поход на русские земли, но и она не была завершена в связи с его смертью.[56] Нет оснований считать, что в отношении Юго-Западной Руси Золотая Орда проводила в то время иную политику. Более того, источники показывают, что ханская власть была вынуждена пойти на определенные уступки галицко-волынским князьям.
В самом деле, в источниках нет свидетельств об участии галицко-волынских войск в первой четверти XIV в. в организованных Золотой Ордой походах на соседние страны. Единичное упоминание об ордынцах, наряду с галицко-волынскими воинами принявшими участие в нападении отрядов Владислава Локетка на Сандомирскую землю в 1302 г.,[57] не противоречит возникшей ситуации. Более того, и неудачный исход похода, и последовавшее за ним восстановление польского суверенитета над Люблином и Люблинской землей указывают на то, что в 1302 г. главные военные силы Галицко-Волынского княжества надолго были прикованы к иному месту, далеко от Люблина. Можно, следовательно, утверждать, что в первой четверти XIV в. с населения Галицко-Волынского княжества не взималась "дань кровью" – одна из наиболее тяжких и унизительных повинностей золотоордынского ига.
Среди других источников первостепенное значение для характеристики отношений между Золотой Ордой и Галицко-Волынской Русью в тот период имеют два документа: уже упоминавшаяся грамота князей Андрея и Льва Юрьевичей от 9 августа 1316 г. и письма польского короля Владислава Локетка к папе Иоанну XXII от 21 мая 1323 г. В первом галицко-волынские князья брали на себя обязательство защищать от нашествий ордынцев земли Тевтонского ордена, "покуда это нам (т. е. Андрею и Льву Юрьевичам. – Авт.) будет возможно".[58] Во втором – польский король сообщает, что в связи с гибелью "последних двух русских князей из рода схизматиков", чьи непосредственные действия против ордынцев служили "непреоборимым оплотом" для запада, возникла угроза захвата Ордой соседних с его владениями русских земель, "с которых, по обыкновению, уплачивалась ежегодная дань".[59] Отсюда следует вывод: в начале XIV в. Галицко-Волынское княжество длительное время успешно противостояло военному натиску ордынцев и одновременно уплачивало Орде ежегодную дань. Кажущаяся противоречивость этого вывода /19/ снимается, если обратиться к конкретной политической ситуации, сложившейся в Северном Причерноморье после ликвидации улуса Ногая, и принять во внимание формы и эффективность воздействия на нее ханской власти в рассматриваемый период.
Победа над Ногаем и раздел его владений между братьями, а затем и сыновьями Токты, не означали, что в Золотой Орде сразу же была достигнута внутриполитическая стабильность и установилось единодержавие. Власть сконцентрировалась в руках Токты только после смерти его братьев Сарай-Буки (1301/1302) и Бурлюка (1309/1310).[60] Потребовалось какое-то время и для того, чтобы установить достаточно эффективный военно-политический контроль ханской власти над Северным Причерноморьем, ставшим после отхода войск Токты ареной борьбы между различными группировками феодальной кочевой аристократии этого региона. Сначала во владениях бывшего временщика попытался утвердиться его старший сын Джека (Чека), но против него выступили местные, вероятно, наиболее влиятельные эмиры Тунгуз и Таз. С помощью призванных ими ханских отрядов они принудили Джеку бежать в землю алан (асов), располагавшихся в начале XIV в. западнее Днестра, а оттуда в одну из столиц Болгарии, в Тырново, где он и был убит.[61] Неудачной оказалась и последняя попытка восстановить былой улус Ногая, предпринятая в 1303–1304 гг. Каракишеком, сыном Джеки.[62] Но и после нее политическая обстановка в Северном Причерноморье не отличалась устойчивостью.
Исследуя внешнеполитические условия образования Молдавского феодального государства, П. Ф. Параска проанализировал сведения письменных источников о политической ситуации в северо-западной части Причерноморья в начале XIV в. и сделал следующие приемлемые в общем и целом выводы: 1) после поражения Ногая и подавления сепаратизма его сыновей и внуков и вплоть до начала 30-х гг. XIV в. в рассматриваемом регионе не наблюдалось сколько-нибудь значительной концентрации военных сил Золотой Орды, никоим образом не проявлялась и ее активность в направлении Галицко-Волынской Руси, Польши и Венгрии; 2) в условиях ликвидации улуса Ногая и невозможности для ханской власти установить контроль над бывшими владениями временщика они становятся объектом наступления Тырновской Болгарии, под власть правителя которой – Святослава – в самом начале XIV в. попадает северо-западное побережье Черного моря, включая Белгород и устье Днестра, а также Галицко-Волынского княжества, в чью сферу политического влияния снова была включена значительная часть Днестровско-Карпатских земель, в том числе и бывшие владения ордынцев западнее Дне- /20/ стра.[63] Последний вывод основан главным образом на свидетельствах анонимного автора "Описания Восточной Европы", который, осуществив в 1308 г. путешествие из Константинополя в Польшу, оставил интересные сведения о крае. Так, он вовсе не упоминает об ордынцах на северо-западе Причерноморья, но зато сообщает, что огромная страна "Рутения" соседствует с Болгарией и "Грецией", т. е. Византийской империей, и является данницей Орды, называет князя Льва.[64] Известен также факт распространения в 1299 г. власти "русского князя Льва" на некоторые земли Закарпатья, ранее захваченного Венгерским королевством.[65] Возврат части Закарпатья под контроль Галицкого княжества на исходе XIII в. свидетельствует о значительной его внешнеполитической активности на своих юго-западных рубежах как раз во время краха улуса Ногая.
Отголоском каких-то событий, связанных с военно-политической активностью Галицко-Волынского княжества в низовьях Днестра в самом начале XIV в., является сообщение арабских историков о том, что выступившие против Джеки бывшие сторонники Ногая Тунгуз и Таз готовили "грабительский поход на земли Валахов и Русских". По словам Ибн-Хальдуна, поход должен был состояться против асов и русских.[66] Из дальнейшего повествования арабских источников о судьбе Джеки ясно видно, что "землей Валахов" в них обозначалась Тырновская Болгария. В свое время Ю. А. Кулаковский убедительно доказал, что в начале XIV в. аланы имели владения в Нижнем Попрутье и Поднестровье.[67] По мнению П. Ф. Параски, упоминаемой в арабских источниках "землей русских" не могла быть какая-нибудь отдаленная галицко-волынская область, но, вероятно, это были "те области между Днестром и Карпатами, которые населяли восточные славяне, образуя традиционно русскую политическую сферу".[68] До разгрома Ногая этот район не только даннически зависел от власти временщика, но и, в отличие от большинства других территорий Юго-Западной Руси, пребывал под непосредственным управлением ордынской администрации. Промежуточная зона, разделявшая галицкие и золотоордынские владения, к началу XIV в. находилась гораздо севернее его, достигая южных рубежей Шипинской земли (Буковины), не входившей в состав Золотой Орды,[69] и округа Бакоты в среднем течении Днестра.[70]