Внешнеполитическую обстановку на северо-западе Восточной Европы во многих отношениях определяла в XIV в. военно-дипломатическая активность Тевтонского и Ливонского рыцарских орденов. Эти военно-духовные корпорации германских феодалов, обосновавшись к середине XIII в. на захваченных у пруссов, ливов и эстов землях Прибалтики и располагая всемерной поддержкой папской курии и западноевропейского рыцарства, повели планомерное наступление на соседние территории Литвы и северо-западного региона Руси, а с начала XIV в. – Польши. Характеризуя захватническую политику крестоносцев в Прибалтике, /7/ К. Маркс отмечал: ""Рыцари" неистовствуют, как испанцы в Мексике и Перу; пруссы храбро сопротивляются, но все более и более изнемогают; чужеземные завоеватели проникают в глубь страны, вырубают леса, осушают болота, уничтожают свободу и фетишизм коренного населения, основывают замки, города, монастыри, сеньерии и епископства немецкого образца. Там, где жителей не истребляют, их обращают в рабство".[7] Разгром рыцарей-крестоносцев литовцами в битве при Шяуляе в 1236 г. и войсками Даниила Галицкого под Дорогичином в 1237 г. поставили Тевтонский и Ливонский ордена перед необходимостью формально объединить свои силы (1237). Поражение захватчиков на льду Чудского озера в 1242 г. заставило их приостановить наступление на Русь, которое, однако, возобновилось уже в 1253 г. нападением на Псков, а затем на владения Новгородской феодальной республики.[8]
Что касается Золотой Орды, то она, установив в 40-х гг. XIII в. господство в большей части Восточной Европы, стремилась создать условия, наиболее благоприятные для ограбления зависимых народов. Преследуя эти цели, золотоордынские правители активно вмешивались в дела феодальной элиты русских земель и княжеств, пытались постоянно контролировать ход политических событий в них с тем, чтобы не допустить политического объединения. Как отмечал в этой связи К. Маркс, традиционная политика ханов на Руси состояла в том, чтобы укрощать одного князя с помощью другого, питать их раздоры, приводить их силы в равновесие и не позволить никому из них укрепиться.[9] В ряде своих работ И. Б. Греков на конкретно-историческом материале убедительно показал, что система ордынского господства над экономическим и политическим статусом русских земель базировалась на тактике сталкивания противоречивых тенденций политического развития Руси, а также других восточноевропейских стран. Причем если на ранних этапах владычества Золотой Орды, когда ее внутреннее развитие определялось центростремительными тенденциями, а на Руси доминировала феодальная раздробленность, главный упор в ордынской политике делался на сталкивание отдельных группировок русских феодалов (противоречия "по вертикали") и поддержание постоянного соперничества между исторически сложившимися очагами консолидации (противоречия "по горизонтали"), то примерно с середины XIV в., не будучи в состоянии достаточно эффективно противодействовать тенденции к объединению Руси в обстановке начавшегося постепенного упадка Ордынской державы, ее правители все больше внимания уделяют поощрению борьбы между двумя наиболее крупными в Восточной Европе государственными образованиями – Московским /8/ великим княжеством и Великим княжеством Литовским, сформировавшимися в XIV в. в основном за счет древнерусских земель.[10]
На процесс феодальной концентрации на востоке Европы оказывали влияние Польское королевство, Венгрия, Швеция, Дания, а также Константинополь, прежде всего, в связи с пребыванием в нем высшего органа православной церкви. Но только политические и территориальные притязания Золотой Орды и рыцарских орденов, время от времени подкрепляемые вторжениями в пределы Руси, приобрели для нее в XIV в. значение двух постоянно действующих отрицательных внешнеполитических факторов. При этом наибольшую угрозу для непосредственно граничивших с Литвой западных и северо-западных (Новгород Великий, Псков) русских земель представляла агрессия Ливонского и Тевтонского орденов, а для северо-восточных и юго-западных земель – Золотая Орда.
Успеху наступления Великого княжества Литовского на Русь в немалой степени способствовало то обстоятельство, что его правители сумели использовать в своих интересах тенденции к преодолению феодальной раздробленности и политическому объединению, все более определявшие в конце XIII – первой половине XIV в. развитие восточнославянского общества, а также его стремление к ликвидации зависимости от Золотой Орды. Этот тезис, впервые четко сформулированный польским историком Х. Ловмяньским [11] и затем обстоятельно разработанный в исследованиях И. Б. Грекова,[12] получил признание в отечественной историографии.[13] Характерно, что наибольших успехов в осуществлении своей экспансионистской политики литовские феодалы добились в последней четверти XIII – середине 60-х гг. XIV в., т. е. в период, когда в политическом строе Руси не был еще изжит полицентризм и когда само Литовское государство, отразив ряд нападений ханских войск, объективно являлось единственной в Восточной Европе организованной военно-политической силой, противостоявшей Золотой Орде. Именно тогда великие литовские князья применили для идеологического обоснования своей экспансии заимствованную у феодальных кругов древнерусских земель политическую программу восстановления былого единства Руси, но уже под эгидой не Рюриковичей, а литовской великокняжеской династии. Данное обстоятельство было отмечено еще некоторыми из буржуазных исследователей истории Литовского государства. Так, А. Е. Пресняков подчеркивал, что уже политика великого князя литовского Гедимина свидетельствовала о "сознательном вступлении литовских князей на путь собирания русских земель".[14] В еще больших масштабах пытался использовать /9/ в интересах литовской феодальной знати совершавшиеся на Руси процессы преемник Гедимина – его сын Ольгерд. Цель литовской великокняжеской программы в отношении восточнославянских земель была раскрыта Ольгердом в 1358 г., когда его представители заявили послам императора Карла IV Люксембургского о том, что вся Русь должна принадлежать Литве.[15]
Развернутое наступление литовских феодалов на земли Юго-Западной Руси началось в 20-х гг. и завершилось в основном к середине 60-х гг. XIV в. Литовской знати далеко не сразу удалось утвердить свою власть над Юго-Западной Русью, чему препятствовали как сопротивление местного населения, так и ряд неблагоприятных для Литвы внешнеполитических факторов, с которыми приходилось считаться ее правящим верхам. В связи с этим в процессе наступления литовских феодалов можно выделить два основных этапа: первый, охватывающий приблизительно 20–30-е гг. XIV в., когда в результате нескольких завоевательных походов политическое влияние Литвы было распространено на Владимир-Волынский, Галич и Киев, и второй – 40–60-е гг. XIV в., на протяжении которых в состав Великого княжества Литовского была включена большая часть Юго-Западной Руси – Волынская, Подольская, Киевская (вместе с Переяславской) и Чернигово-Северская земли.
В основе экспансионистской политики правящих верхов Литвы лежали причины как социально-политического, так и экономического характера. Ее конечный результат во многом зависел от позиции влиятельных кругов боярства Юго-Западной Руси и антиордынской активности Великого княжества Литовского. Именно частичное совпадение внешнеполитических целей литовских феодалов и бояр Юго-Западной Руси, гарантирование литовской великокняжеской властью неприкосновенности определенных сословно-классовых привилегий последним, а также открывающиеся перспективы консолидации господствующего класса, укрепления его власти над зависимым населением и усиления феодальной эксплуатации послужили основой их политического сближения, завершившегося признанием местным боярством зависимости от власти великого князя литовского. "Боярство решило судьбу не только белорусских, но и украинских земель, а также смоленских городов и важных новгородских пригородов. Его поддержка обеспечила успех литовскому правительству", – подчеркивал В. Т. Пашуто, указывая при этом, что присоединение отдельных княжеств Руси к Литве "стало возможным лишь при условии признания широких иммунитетных прав за местным боярством".[16] Склонность местных феодалов к соглашению с правящей верхушкой Литвы достаточно определенно проявилась /10/ уже в начале ее наступления на Юго-Западную Русь. Эта тенденция стала доминирующей в отношениях между указанными группами господствующего класса в 40–60-х гг. XIV в., когда военные силы Литвы и княжеств Юго-Западной Руси совместно выступили против Золотой Орды.