Позади него дверь снова открылась. Ник так стремительно обернулся, что вошедший изумленно замер на пороге, затем с неодобрением оглядел осколки на полу и нахмурился.
– Не обращай внимания! – взорвался Ник. – Какого черта тебе вообще здесь надо?
Камердинер опасливо протиснулся в библиотеку и, озираясь, осторожно прикрыл за собой дверь, вызвав своим странным поведением еще большее удивление хозяина.
– Полагал, вам любопытно будет взглянуть на отпечатки копыт, сэр, – пробормотал он, – но если я не вовремя…
Ник раздраженно шагнул к маленькому столику у двери и, уже схватив графин с бренди, внезапно осознал, что никогда раньше не прибегал к этому способу успокоения. Даже когда…
С грохотом поставив графин на место, он обернулся к слуге. Раз уж надо на что-нибудь отвлечься, так пусть это будет Фиггинс. Саре необходимо время. И ему, впрочем, тоже.
– Какие еще отпечатки копыт? – грубо спросил он. – Тут вокруг их чертова уйма, если, конечно, мои конюхи добросовестно исполняют свои обязанности.
Фиггинс с великолепным хладнокровием проигнорировал грозный рык хозяина.
– Это не совсем такие отпечатки, милорд. Их обнаружил молодой Пик с той стороны озера, которая как раз интересует вас. Счастье, что ему пришло в голову показать их мне – он, видите ли, хотел мне втолковать, что лошадей не следует там выгуливать – местность неподходящая…
– Он что, не знал, что ты туда не ездил?
– Это вы знаете, сэр, а он не знал, но речь не об этом. Полагаю, лошадь стояла какое-то время. Там растет несколько деревьев, образующих прекрасное укрытие. Удобное местечко, если кому-нибудь придет в голову шпионить за домом… Конечно, бедняга Пик этого и не подозревал, он…
Зная о соперничестве, существующем между Фиггинсом и Пиком, который, как и его отец и дед, управлял конюшнями, Рейвенсден резко потребовал:
– Ближе к делу.
– Хорошо, мне показалось, что кто-то очень старался ликвидировать следы, но там слишком сыро, и четыре хорошеньких отпечатка подков остались.
– А оттуда следы есть?
– Не разберешь, – ответил Фиггинс. – Рядом земля уже сухая, и, опять же, близко проходит дорожка, на которой всегда полно следов в обе стороны. Но сдается, он поехал на юг, – слуга многозначительно помолчал, – в сторону Гранжа.
– Или побережья. Фиггинс пожал плечами.
– Ладно, проедемся по берегу. Посмотрим, что можно разглядеть. Ты хорошо поработал, хотя я и не понимаю, зачем кому-то понадобилось наблюдать за замком, если учесть, что ловушка в Лондоне не сработала.
– Может, кто-то по старой памяти, – предположил Фиггинс.
Ник минуту обдумывал его слова, но затем покачал головой:
– Сомневаюсь. Я не был в Англии двенадцать лет и приехал шесть месяцев назад. Только несколько самых высокопоставленных чиновников знали о моей работе и… – Он остановился, вспомнив, что несколько недель назад приводил Девенхэму эти же доводы. – Хотя, с другой стороны, человек, за которым мы охотимся, должен занимать очень высокое место и знать многое, раз он сумел избежать расставленной ловушки. Я неоднократно предупреждал в министерстве о такой возможности, но с тем же успехом можно предупреждать стенку. Пошли, Фиггинс.
– Сейчас, сэр; но вы уверены, что не заняты? Я не мог не заметить…
– Заткнись!
– Есть, сэр. Но вряд ли он разгуливает там на глазах у всех среди бела дня, а маленькая леди выглядела такой расстроенной, когда повстречалась мне в холле и…
– Фиггинс!!
– Да? О, простите, запамятовал. Прошу прощения, милорд, хотел сказать – ее маленькое сиятельство.
Ник поднял глаза к небу, поняв, что говорить что-либо бесполезно.
Обхватив себя руками, как будто желая собрать воедино мысли и чувства, Сара металась по своей спальне. От окна к двери и назад, все убыстряя и убыстряя шаг. Но бег не помог. Ничто не могло заглушить чувства разбуженного и неутоленного желания.
Как она могла вести себя подобным образом?
Чудовищно. Бесстыдно. При свете дня! В библиотеке!
Но, признала она со свойственной ей честностью, хоть ее ум и ужасался собственному поведению, предательское тело помнило ласки и поцелуи Ника и жаждало их. Как ни была она в тот момент напугана, она не хотела, чтобы он останавливался. Ей это нравилось.
Сара замерла и, упав в ближайшее кресло, закрыла лицо руками. Перед глазами тут же замелькали картинки: он глядит на ее полуголое тело, ласкает ее, Господи, целует…
Вскочив, девушка снова заметалась по комнате. Если б их брак не был фиктивным, может, она и не чувствовала бы себя так ужасно. Но ведь был же уговор. По крайней мере…
Тогда к чему эти поцелуи, столь же походившие на ничего не значащую дружескую ласку, как легкий летний ветерок на разрушительную бурю? Почему он продолжал ласки, прекрасно зная ее отношение к этому? Правда, нельзя сказать, чтоб она сопротивлялась, одернула себя Сара. Но просто ли Ник потерял над собой контроль, или он хотел изменить условия их супружества? Может, прошедшие недели показали ему, что дружеских отношений недостаточно? В конце концов, он был в самом расцвете мужских сил и, если верить леди Риббонхолл, когда-то был способен на настоящую страсть. Учитывая это, мог ли он по-настоящему хотеть ее, хотеть полноценного брака? Мог ли он… о, возможно ли? Мог ли он полюбить ее, как случилось с ней?
Господи, о чем она? В ужасе от собственных мыслей Сара вскочила, но вынуждена была ухватиться за спинку кровати и снова сесть.
Она любит его!
Если б она не была такой трусихой, она давно призналась бы себе в этом. Она безнадежно и страстно влюбилась в мужчину, который ничего не хочет от нее, кроме дружбы, и уверен, что и она хочет только этого. Но если она могла измениться…
Мог ли он?
У нее не было ответа. Ему явно приятно ее общество, он любезен, нежен… так нежен, как будто понимал причину ее страха. И в те короткие, страшные, восхитительные минуты в библиотеке он желал ее.
Желал, пока не вспомнил, кто она.
Сара застонала от боли и отчаяния, нахлынувших на нее. Зачем надеяться, зачем утешать себя тем, что Мэриан умерла десять лет назад? Любая надежда разобьется о тот неоспоримый факт, что он остановился – не захотел взять ее. Она полностью отдалась ему, а он…
Сара была слишком сильной натурой, чтобы позволить отчаянию одержать победу. Надо взять себя в руки, ведь когда-то она смогла пережить и более страшные минуты, решительно напомнила она себе.
Но что ей делать? Как одолеть призрак ангела?
Надо сосредоточиться и, спокойно обдумав прошедшие недели, найти разгадку истинных чувств мужа. Все-таки у нее есть одно преимущество, решила она, повеселев, – Ник был ее мужем. И он настоящий мужчина, а мужчины склонны поддаваться примитивным инстинктам. Резонно предположить, что рано или поздно и он не выдержит…